— Хотел он… Я вот вторую принцессу Арленвайла с детства хотел, но в грызло от тамошних гвардейцев почему-то ни разу не получал!
— Дык эта…
— Потому и сержантом стал.
Я, не удержавшись, вмешался в плодотворный диалог, оказав моральную поддержку солдатику, вконец подавленному неумолимой сержантской логикой и заодно слегка польстив Дирку. Ободренный служивый решил тут же развить затронутую тему сержантских доблестей. Вернее, попытался:
— Во, точно! Эта, самая…
Весельчак уже набирал воздуха в грудь, готовясь разразиться очередной едкой тирадой, призванной окончательно доконать несостоявшегося ловеласа, но я перебил ему весь настрой, спрыгнув с телеги и беззаботно бросив через плечо:
— Ладно, вы тут разбирайтесь, а я проедусь немного.
— Ага. Ну давай тогда. А что там на границе было, я тебе в следующий раз расскажу.
Уже забираясь в седло, я расслышал негромкое бурчание сержанта:
— Ладно, залезай уже, образина. Все равно место освободилось. А то помрешь еще по дороге, а мне потом господину капитану отчет давать.
Вот так и ехали, коротая время за разговорами да изредка развлекаясь немудреными дорожными приключениями. Дело, в общем-то, привычное еще по путешествиям с Ролло. Разве что дороги тут, на севере, оказались похуже имперских, а так никакой разницы.
Конечной целью нашего маршрута был полевой лагерь, раскинувшийся неподалеку от местечка Калгард, что в южном Валланде. Сухой ров, невысокий вал с кольями, караул в воротах, ровные ряды палаток — все памятное и родное еще по Линдгорнскому лагерю, где я когда-то муштровал герцогских ополченцев. Только народу здесь было поменьше, а порядку — побольше.
Вообще "мертвецы" при первом, поверхностном взгляде производили весьма благоприятное впечатление. Единообразные доспехи и экипировка весьма неплохого качества, стандартные армейские палатки и фургоны, чистота и порядок в лагере, бдительные (и абсолютно трезвые!) часовые на въезде — орднунг во всей красе! Чего еще желать молодому амбициозному милитаристу, мечтающему о военной карьере? Только толкового командира! Когда из штабной палатки, после доклада дежурного часового о прибытии команды рекрутеров с пополнением, выбрался здоровенный мордоворот в одних штанах и нательной безрукавке, я понял, что попал по адресу.
Впервые за годы проживания в Илаале я встретил человека, не уступающего мне ростом. Пожалуй, Бенно был даже на пару сантиметров повыше. И уж точно намного массивнее меня. Торс капитана вроде бы и не бугрился рельефными мышцами, как у молодого Шварца в "Конане-варваре", но ощущение прямо-таки звериной силы возникало как-то само собой, стоило только мельком на него глянуть. А уж лицо Беннарда ле Кройфа не оставило бы равнодушным ни одного последователя теории Ломброзо. Не думаю, что во всём Илаале найдется еще одна рожа, в которой столь причудливо слились бы воедино чеканность и благородство черт истинного аристократа в хрен знает каком поколении и агрессивная угловатость неандертальца. Мощные челюсти с крупными ровными зубами, массивный, четко очерченный подбородок, прямой нос, прижатые к черепу уши, черные, аккуратно подстриженные и тщательно зачесанные назад волосы, высокий лоб без залысин и глубоко посаженные серые глаза — производили впечатление жестокости, хитрости, упрямства и, как ни странно, ума.
Капитан мельком оглядел прибывшее пополнение, зацепился взглядом за меня, удивленно вскинул бровь, но уточнять ничего не стал, отдал несколько распоряжений своим подчиненным, дождался, когда новобранцы под присмотром пары сержантов убыли на распределение и лишь затем направился ко мне. Не дойдя пары шагов, встал, нарочито расслабившись и заложив большие пальцы за пояс. Несмотря на отсутствие у ле Кройфа какого бы то ни было оружия, чувствовал я себя в тот момент как-то неуютно. Умеет мужик на нервы давить — не отымешь.
— Так ты и есть Морд-северянин, желающий стать лейтенантом в моем отряде?
Фраза прозвучала скорее утвердительно, чем вопросительно, но я на всякий случай все же кивнул — чисто, чтобы разговор поддержать.
— Наполовину бастард, наполовину варвар, молод, здоров, грамотен и уже успел побывать на настоящей войне.
Наемник слегка склонил голову набок, глядя на меня с каким-то недобрым прищуром.
— Добавишь чего?
Я слегка пожимаю плечами:
— Ты сам все сказал, капитан.
Тонкие губы ле Кройфа кривятся в довольной усмешке:
— Тогда слушай дальше. Хоть ты у нас и герой, но в деле я тебя не видал. Поэтому сделаем так: послужишь три месяца с временным патентом — полевым лейтенантом. Справишься — станешь настоящим офицером, нет — значит, нет. На довольствие поставим и тебя, и лошадок твоих. Жалование пока положим половинное. Снаряжение у тебя свое, так что вычитать за экипировку ничего не будем. Что скажешь, Морд-северянин?
А что тут скажешь? Можно подумать, у меня выбор такой богатый, что прям устал уже перебирать варианты. Хотя временный патент — это, конечно, засада. Фактически это такой лейтенант для своих, в узком семейном кругу. То есть в отряде — "в поле" — я как бы лейтенант, со всеми правами и обязанностями. А вот вне отряда мое звание ничем не подтверждено, и для всех окружающих я по-прежнему простой наемник. Обычно временные звания выдают во время войны, когда армию резко расширяют. Таких офицеров потому и зовут "полевыми", что все их звания ровно до возвращения армии в казармы.
У меня, правда, ситуация обратная — как раз к моменту перехода на зимние квартиры мне должны заменить звание на постоянное. Если, конечно, все пойдет по плану… А-а, была не была!
— Согласен.
Ухмылка ле Кройфа становится шире:
— Тогда пошли бумаги подписывать, не терпится посмотреть, чего ты стоишь на деле.
И понеслось… После подписания контракта и торжественного принесения присяги на верность отряду, Бенно определил меня к себе в адъютанты, отправив ранее занимавшего эту должность Деспила командовать вновь созданной четвертой ротой. Я бы с удовольствием поменялся местами с этим высоким долговязым малым, но моего мнения, увы, никто не спрашивал. Пришлось браться за дело. Вот тут-то и выяснилось, почему, сдавая должность, Деспил глядел на меня с каким-то легким сочувствием, словно на кота, прибывшего к ветеринару для кастрации.
Как оказалось, в обязанности адъютанта, помимо прочего, входит еще и необходимость выступать в роли спарринг-партнера на тренировках капитана. Пока шла разминка с палашом и драгом, я держался вполне прилично и даже заслужил похвалу ле Кройфа. Но когда тот обрядился в боевые доспехи и взял в руки двуручник, речь пошла уже не о наградах, а о выживании. Естественно, моем. В итоге полуторачасовой бой оставил по себе стойкое ощущение, что я дрался с взбесившимся экскаватором, который лишь чудом не закопал меня прямо на тренировочной площадке. Зато Бенно был доволен, как слон.
— Неплохо, северянин! Совсем неплохо! Силы и выносливости тебе не занимать, скорость вообще великолепная. Деспил против тебя просто дохляк. И учили тебя на совесть. Жаль только, что не тому, чему надо. Запомни, это, — ле Кройф легко крутанул в пальцах кавалерийский палаш, — хорошо только для рубки бегущих. В пехотном строю таким никого не впечатлишь. У нас правят бал пики и алебарды, а чтобы противостоять им, нужно нечто посолидней этой ковырялки.
