— Итак, как вам мои "мертвецы"? Надеюсь, вас все устраивает?
Эльфийка отвечает беззаботной улыбкой.
— Меня все устраивает, капитан! А вас?
— А меня — нет. Оплата должна быть двойной. Иначе можете забыть про Танарис.
На лицо Валиан набегает легкая тень.
— "Мертвецы" — лучший, но не единственный отряд, способный решить наши проблемы…
Скупая усмешка Бенно приобретает глумливый оттенок.
— "Мародеры" Скаттера закончат переформирование в лучшем случае через месяц — у них был не самый лучший год, и вербовщики сманили чуть ли не половину ветеранов в коронные полки. Сейчас они пополняются новобранцами, но их еще учить и учить, так что теперь там только три слабые роты, не способные толком строй держать. Рискнете с такими выступить в поход по первому снегу? Нет? Тогда предложите нечто большее, чем стандартная оплата. Или можете попытаться перекупить контракт у одного из тех отрядов, что уже нанялись на весеннюю кампанию.
Последнее предложение было совсем уж откровенной издевкой, так как речь в таком случае шла не о двойной, а минимум о тройной переплате, да и потеря времени рисовалась вряд ли меньшая, чем при попытке сговориться с "мародерами". Глаза эльфийки недобро прищурились.
— Сумма контракта устанавливалась не мной. И не в моей власти ее менять. Надеюсь, это вы понимаете, капитан? Я могу лишь гарантировать вам существенную премию в случае успеха и двойную долю трофеев. Да хоть бы и тройную! Но это всё.
Бенно в ответ пренебрежительно хмыкает:
— Такие гарантии — птица в небе. Максимум через месяц я подпишу контракт с королем Валланда и смогу получать те же четыре талера на копье, не трогаясь с места. Если Ротмар с герцогиней хотят непременно начать эту войну до холодов, то им придется заплатить мне существенно больше.
Валиан резко отворачивается в сторону, встряхивая чёлкой.
— Это ваше последнее слово, капитан?
— Да.
Я наблюдаю за ходом переговоров, любуясь точеным профилем эльфийки со своей фланговой позиции в углу палатки. Пожалуй, мне будет не доставать этой ветреной красотки. Или…
— Сумма контракта не может быть изменена. А срок?
Переговорщики дружно поворачиваются в мою сторону. Бенно задумчиво поглаживает чисто выбритый подбородок — так сразу и не понять, что он думает о моем предложении и чем это грозит. Зато Валли одаривает меня поистине дьявольской улыбкой.
— Срок предполагался стандартный в один год. Но я готова под свою ответственность уменьшить время действия контракта вдвое. Таким образом, сумма не изменится, а ваш ежемесячный заработок удвоится. Предложения на счет премии и трофеев также остаются в силе. Что скажете, капитан?
Несколько долгих мгновений ле Кройф сверлит нанимательницу взглядом, затем кивает.
— Согласен. До весны мы вышвырнем из Танариса всех, на кого укажет её светлость, а затем вернемся к нашему разговору.
— Отлично. Тогда я жду вас в ратуше после обеда для заключения и официальной регистрации договора. А сейчас не смею больше отвлекать — вам наверняка нужно отдать срочные распоряжения своим офицерам. "Мертвецам" предстоит долгий марш.
Завершив, таким образом, эту беседу, Валли, резко развернувшись на каблуках, стремительно покидает капитанскую палатку, едва мазнув по мне высокомерным взглядом. Но я готов был поклясться всеми богами, что когда наши взгляды на миг пересеклись, ее левое веко дрогнуло. Совсем чуть-чуть.
Глава XLVII
Секунд 10 после ухода эльфийки я размышляю: то ли мне подмигнули, намекая на благодарность за помощь в переговорах, то ли у нее уже нервный тик от моего присутствия начинается? Обе версии, в общем-то, имеют право на жизнь. Мои раздумья прерывает спокойный голос ле Кройфа:
— Хорошая работа, лейтенант. Хотя хлопот ты нам добавил… Да, кстати, считай, что твой испытательный срок завершен досрочно, с сегодняшнего дня ты полноправный офицер "мертвецов".
Э? Так просто? Всего раз переспал с эльфийкой и моя зарплата увеличилась вдвое? Вот уж воистину дивный народ! Надо будет, кстати, повторить этот опыт при случае. Может, еще какая прибавка выйдет?
Но порадоваться повышению как следует мне не дали и даже отметить толком не позволили. Весь остаток дня и еще сутки после заключения контракта были потрачены на сборы и подготовку похода. "Мертвецы" сворачивали лагерь, приводили в порядок снаряжение и пополняли запасы. А затем был марш. Вернее, МАРШ.
Нет, мне и раньше приходилось преодолевать существенные расстояния пешим порядком, в том числе и в составе армии, но неспешный поход с ополченцами Этельгейра от Линдгорна до Ирбренда и обратно не шел ни в какое сравнение с тем забегом, что устроил нам ле Кройф.
Отряд подняли ранним утром, тут же накормили приготовленным еще затемно завтраком и почти сразу же погнали строиться. Роты одна за другой занимали места в колонне и двигались на юг, в сторону Танариса. Сзади тащился обоз. Ни музыки, ни развевающихся знамен — все буднично и обыденно. Только размеренный топот ног да негромкое позвякивание амуниции. И еще пыль — мелкая серая взвесь, клубящаяся над походной колонной. Она оседает на марширующих солдатах, тонким слоем покрывая одежду и доспехи, въедается в ткань, налипает на кожу, лезет в глаза, нос, рот, уши… Она скрипит на зубах, приглушает звуки и цвета, туманит взор и забивает запахи. А колонна всё тянется и тянется, тускло поблескивая сталью сквозь мутную пылевую завесу…
Так мы топаем до обеда. Потом следует привал, примерно на два часа, и снова марш — до вечера. И так день за днем.
Солдаты идут молча — никому не охота глотать витающую в воздухе серую гадость. Монотонный топот тяжелых башмаков, размеренный шаг, спина товарища впереди да пыльная лента дороги под гудящими от бесконечной ходьбы ногами. И больше ничего. Все мысли и чувства словно отмирают, вытесняются монотонным ритмом шагов. Остается только тупая непреодолимая сила, заставляющая тебя раз за разом переставлять ноги, двигаясь вперед с упорством и неумолимостью бездушной машины.
Именно тогда я понял, почему наемников называют "серой пехотой". А заодно осознал сакральный смысл выражения "дороги войны", который вкладывают в него ветераны нашей нелегкой профессии. Пройдя несколько дней таким маршем отряд, каким бы он ни был раньше, действительно становился единым целым — безликой серой массой, где солдаты и офицеры, новички и ветераны сливались в череду неразличимых пыльных фигур. Никакие учения и тренировки, даже самые изматывающие и реалистичные, не могли дать такого эффекта.
В былые времена это чумазое единство командиров и подчиненных служило почвой для бесчисленных насмешек со стороны коронных частей и особенно всадников-дворян. Однако время шло, наемники играли все более важную роль в возникающих тут и там конфликтах, и отношение к ним постепенно менялось. Регуляры по-прежнему не упускали ни единого случая продемонстрировать свое презрение к "солдатам удачи", но теперь за этой бравадой всё чаще скрывались неуверенность и страх. А "серая пехота", чувствуя растущую силу, научилась гордиться своим неприглядным прозвищем.
