В общем, всё шло достаточно неплохо, пока её светлость не возжелала побывать на наших передовых редутах, с которых вскоре должна была начаться бомбардировка Ирбренда. Эти укрепления находились уже в зоне досягаемости городских катапульт, что делало нахождение на них небезопасным и автоматом превращало рекламно-развлекательную поездку скучающей самодержицы в реальное посещение линии фронта с ненулевым риском попадания под вражеский обстрел. Тем более что вчера бюргеры полдня вели пристрелку этих чертовых люнетов и не сказать, чтоб совсем уж безуспешно.
Попытался всё это деликатно втолковать герцогине. В ответ меня окатили ледяным взглядом и с легкими нотками презрения в голосе высокомерно объяснили, что ле Марры не имеют привычки прятаться за чужими спинами и готовы встретить лицом к лицу любую опасность. Смотрю на Валли в поисках поддержки, но эльфийка лишь щекой дернула с досады. Ясно. Ну, сами виноваты, если что — я предупредил.
Чтобы не искушать судьбу сверх меры, предложил всем спешиться и отправиться на передовую пешком. Послушались. Так что до ближайшего укрепления мы добрались на своих двоих, благо недалеко оставалось. Ноэль тут же ловко вскарабкалась на вал и, приняв героическую позу, стала обозревать с него южные ворота. Я залюбовался. Дура, конечно, но стоит-то красиво!
Из состояния мечтательности меня вывел характерный звук — резкий стук, с которым молот выбивает стопор, удерживающий противовес, и приводит в действие механизм катапульты. Лагерь и лошади остались далеко позади, герцогская свита почтительно молчит, тишина вокруг — любой чих за четверть лиги слышно, не говоря уж про удар кувалды. А уж как стреляют ирбренские катапульты, я за время осады наслушался. И даже рефлекс соответствующий выработал.
— Ложись!
Заорал и тут же подал пример, шустро заняв позицию за бруствером. Несмотря на то, что орал я вполне себе "командным" голосом, моей рекомендации последовала только Валиан. Эльфийка рыбкой нырнула под защиту земляного вала и даже голову руками прикрыла — всё по науке! Еще несколько человек подались в стороны, прячась в тени укреплений. Остальные, включая герцогиню, как стояли, так и продолжали стоять, разве что недоуменно повернулись в мою сторону. В следующую секунду увесистый булыжник со всей дури вмазал прямо во фронтальную стенку редута, метра на три правее того места, где стояла Ноэль — удачный вышел выстрел, что и говорить. Не зря вчера примерялись.
Камень, конечно, не фугас — ни взрыва тебе, ни осколков, но комья грязи от такого удара брызнули — будь здоров! Ночью как раз подморозило, так что по твердости эти комочки получились немногим хуже щебенки, разве что весом поменьше. И вот один такой "камушек" засветил нашей светлости прямо в лоб. Еще парочка стукнула по доспехам, но их вряд ли кто заметил, включая саму герцогиню.
После попадания Ноэль еще пару секунд стояла неподвижно, а потом просто плюхнулась на задницу, словно у нее ноги подкосились. Вот прям как стояла, так и села, абсолютно беззвучно, если не считать звона доспехов. Как ни странно, первой на изменение обстановки среагировала опять Валли.
— Стащить ее вниз! Коней сюда! Быстро!
Подстегиваемые ее командами охранники развили бурную деятельность и уже через пару минут к сидящей на земле ле Марр, ко лбу которой Валли заботливо прижимала кружевной платочек, подвели коня, а еще через минуту вся кавалькада мчалась к лагерю во весь опор, оставив меня на редуте в гордом одиночестве. Вслед улепетывающим со стен Ирбренда неслись свист и улюлюканье. Вот и съездили на рекогносцировку.
Глава LVI
В довершение всех бед Рыжуха — скотина неблагодарная! — удрала вместе с остальной честной компанией. Не захотела отрываться от коллектива. А мне, соответственно, до самого лагеря пешком чапать пришлось. Не далеко, в принципе, да и не люблю я верховые поездки особо, но порядок должен быть, так что про морковку с яблоками мой четырехкопытный транспорт может забыть. Теперь до весны будет одно сено всухомятку жрать, чтоб неповадно было.
С такими коварными мыслями я вошел в главные ворота лагеря, где меня уже поджидал, сложив руки на груди и нахально ухмыляясь, не кто-нибудь, а наш уважаемый и горячо любимый герр главнокомандующий собственной персоной. Ле Кройф жмурился от удовольствия, словно обожравшийся сметаной котяра, и даже не пытался скрыть от окружающих свою радость от происходящего.
— Как прошло?
— Замечательно. Надеюсь, хоть после этого наша светлость немного поумнеет и начнет прислушиваться к дельным советам.
Бенно в ответ демонстративно качает у меня перед носом указательным пальцем и со смехом поясняет:
— Э, не, лейтенант. Светлость наша совсем не такая дура, как может показаться. Так что на серьезное улучшение ситуации с твоими советами в ближайшее время можешь не рассчитывать.
— Да я особо и не надеялся… А что там на счет "не совсем дуры"?
— А ты сам посуди.
Тут капитан откидывается назад, облокачиваясь на подпирающее частокол бревно, и начинает рассуждать, загибая пальцы для наглядности.
— С одной стороны, герцогине нужны деньги, причем много, а казна Танариса пуста, как карманы нищего. С другой, осада — дело долгое и тяжелое. И затратное. Положение у ле Марр нынче шаткое. Весной истекает срок нашего контракта, на новый денег нет, а впереди война… Из герцогства много не выжмешь — люди и так недовольны. Если начать закручивать гайки, то и до нового восстания недалеко. А если продолжить занимать у аристократов, хоть местных, хоть соседних, то о самостоятельности можно забыть. Вот и получается, что Ирбренд — единственное место, где можно получить нужные средства. Но ТАКУЮ сумму бюргеры не отдадут, пока им нож к горлу не приставишь. Теперь понимаешь?
— Получается, Ноэль нужен был веский повод, который позволил бы продолжить войну с вольным городом, оправдал новые затраты на осаду и штурм. Чтобы потом за счет проигравших покрыть все расходы разом — прошлые и будущие.
— Как-то так.
Бенно беззаботно пожимает плечами, а я надолго задумываюсь. Если взглянуть на сегодняшнее происшествие под таким ракурсом, то поведение ле Марр предстает в совсем другом виде. В какой-то мере ее поступок можно даже назвать храбрым, хотя вряд ли она всерьез рассчитывала схлопотать кирпичом по лбу. Скорее уж на то, что булыжник пришибет кого-то из ее достаточно многочисленной свиты. Хм-м… даже интересно стало: по какому принципу отбирались сопровождающие для этой конкретной поездки?
Довести мысль до конца не позволил запыхавшийся ординарец, сообщивший, что Ноэль вызывает к себе командующего для экстренного совещания. Ле Кройф молча кивает в ответ, затем, покосившись на меня, лениво машет рукой в строну шатра герцогини — пошли, мол. Что ж, послушаем, какие откровения посетили голову её светлости после недавней встряски.
Ноэль встретила нас сидя на походном троне во главе довольно длинного стола со свежей повязкой на голове. Сквозь белую ткань бинтов даже проступило небольшое красное пятнышко. Взгляд огромных серых глаз был тверд и непреклонен, губы плотно сжаты, побелевшие от напряжения пальцы нервно подрагивают на резных подлокотниках кресла, голос аж звенит от сдерживаемой ярости — настоящая фурия! Того и гляди в горло вцепится! А ведь всего полчаса назад, когда ее с вала редута стаскивали, только и могла, что ресницами хлопать.
