Бенно, отгородив "нашу" часть лагеря натуральной засечной чертой со рвом и рогатками, за которой располагался классический вагенбург со сцепленными телегами, на все нападки реагировал только многозначительной ухмылкой, ненавязчиво намекая, что ему по большому счету все равно с кем воевать и на последствия он плевать хотел. Поскольку за Мясником и его "мертвецами" уже прочно закрепилась репутация редкостных отморозков, которым сам Илагон не указ, к браваде ле Кройфа все отнеслись более чем серьезно — проверить наши боевые порядки на прочность никто так и не рискнул. Вместо этого оба главнокомандующих, их многочисленные советники с адъютантами и срочно подтянувшиеся из столиц дипломаты принялись осаждать Валиан. Вот тут-то эльфийка и развернулась, полностью раскрыв свои дипломатические таланты.
Если отбросить словесную эквилибристику, то аргументы Валли сводились к следующему: primo — Танарис независимая держава и вправе устанавливать дипломатические отношения с другими странами в рамках имеющейся системы международных отношений. Secundo — никаких действующих союзных договоров мы не нарушали. Напротив! Заключив перемирие с Брейдигом, мы фактически вырвали его из вражеского лагеря, тем самым оказав Лиге огромную услугу. Tertio — более того, подписанием сего исторического документа был создан прецедент, наглядно демонстрирующий прочим вассалам империи возможность выхода из навязанной им коалиции, что может иметь далеко идущие последствия вплоть до полного развала империи Рейнар… Ну и наконец, quatro — достигнутый дипломатический успех нужно как можно быстрее закрепить и развить, то есть заключить уже полноценный мирный договор со Стигией и, объединив силы, изгнать остатки имперской армии за пределы герцогства. В качестве вишенки на торте было еще и quinto — в случае присоединения к нашей коалиционной армии стигийских отрядов, мы получали небольшой численный перевес над силами ле Вейра, что в свою очередь давало неплохие шансы на успех в генеральном сражении. Хотя бы теоретически.
Последний аргумент оказался особенно привлекательным для принца Ронделла. Его высочество от избытка тестостерона в организме уже не знал на кого бы кинуться, так ему хотелось поскорее пожать лавры на ниве полководческого искусства. Не знаю, чего тут было больше: банальной агрессивности или желания иметь хоть какие-то аргументы против стремительно набирающего силу и влияние старшего братца, но перспектива набить морду имперцам настолько возбудила главкома виннерской армии, что он в одночасье превратился чуть ли не в самого активного поборника скорейшего заключения мира с Брейдигом.
Масла в огонь политических баталий подлили и сами имперцы. Ле Вейр, пронюхав о начавшихся переговорах, решил напомнить, кто в доме хозяин, и двинул свою орду на Вагнарию. Брейдиг со всей армией заперся в столице и принялся засыпать наш лагерь и окрестные королевские дворы письмами, в которых прозрачно намекал, что если Лига не окажет ему помощь в самое ближайшее время, то его верноподданнические чувства к императору могут и возобладать над извечным стремлением к свободе и независимости.
Видимо это и склонило, в конце концов, чашу весов в пользу адептов скорейшего замирения со Стигией. Скептики в лице сверхосторожного маршала Аместриса были посрамлены, и наша армия, забыв ненадолго о своих внутренних разногласиях, снявшись с насиженного места, дружно двинулась под стены Вагнарии — вызволять будущего союзника из осады. В рядах деблокирующей армии, верхом на меланхолично переставляющей копыта Рыжухе двигался и я, поминутно оглядываясь на оставшийся позади Тираслин и изредка вздыхая в унисон собственным мыслям — прямо накануне выступления Валли с намеком сообщила, что в столице Стигии, помимо прочего, имеется еще и знаменитый на всю округу храм Лаэты…
Глава LXXV
Двойственные чувства одолевали не только меня. Маршал ле Грайм все эти дни ходил чернее тучи, да и многие другие офицеры выглядели куда мрачнее обычного. Повод для такого настроения у них, правда, был несколько другой. Если меня беспокоили перспективы скорого прощания с холостяцкой жизнью, то высшее командование объединенной армии обуревали сомнения в надежности достигнутых со Стигией договоренностей, на которых строилась теперь вся наша стратегия.
Положа руку на сердце, я и сам не мог признать такую подозрительность беспочвенной. Как говорится, предавший однажды, предаст и второй раз. Ну что (или кто) сможет помешать Брейдигу в последний момент переметнуться обратно на сторону империи? Правильно, ничего. А может, всё ещё сложнее и герцог Стигийский вообще никого не предавал, а просто затеял хитрую игру с целью подвести нашу армию под удар ле Вейра. Естественно, в полном согласии с последним. Так что сомнения старого маршала были мне, в общем, понятны.
Однако сомнения — сомнениями, а воевать надо. Так что вся наша сборная орда, хоть и с опаской, но двигалась понемногу в нужном направлении, постепенно приближаясь к Вагнарии. Когда до столицы Брейдига оставалось всего полтора стандартных перехода, разведчики принесли долгожданную весть, мигом разнесшуюся по всей армии: имперцы сняли осаду и, спалив на прощание посад, отступили к югу. Скептики во главе с маршалом вздохнули с облегчением. Возглавляемые принцем "ястребы" поддержали их зубовным скрежетом — генеральная битва вновь откладывалась на неопределенный срок.
Как бы то ни было, два дня спустя армия лиги разбила лагерь под стенами Вагнарии, расположившись на том самом месте, где перед этим стояли имперские полки. После чего начался очередной раунд политической тягомотины. Маршал, прибывший к нам специально для заключения договора канцлер Аместриса, Валиан, принц Ронделл, ле Кройф и прочая шушера рангом поменьше сновали через ворота столицы туда и обратно по 10 раз на дню, утрясая с Брейдигом многочисленные подпункты соглашения и вылизывая казенные формулировки до последней запятой. Армия же всё это время стояла на месте, ожидая, когда политический климат станет достаточно благоприятным для продолжения боевых действий. И таки дождалась!
В один ясный, солнечный и не слишком жаркий день стороны все же ударили по рукам и, подозрительно косясь друг на друга, подписали союзный договор. А накануне этого знаменательного события, отмеченного праздничными мероприятиями и торжественным богослужением, Валли таки воплотила в жизнь свои зловещие замыслы, сочетавшись со мной законным браком в столичном храме Лаэты в присутствии лучших представителей высшей знати четырех государств. Причем подвел невесту к алтарю, где и передал мне с рук на руки согласно древнему обычаю, не кто иной, как местный самодержец — немалая честь даже для настоящего графа, не говоря уж про безродного наемника. Так что бароны и прочие потомственные шевалье всех мастей могут грызть себе локти. Чего этот эффектный жест стоил Валиан, я даже боюсь загадывать — уж пару пунктов в союзном договоре (а особенно в торговой его части!) точно пришлось принять в редакции Брейдига. Впрочем, расстроенной на церемонии подписания эльфийка не выглядела, так что, как минимум с её точки зрения, игра стоила свеч.
Для нас же, в смысле — для солдат и офицеров объединенной армии, официальное заключение мира со Стигией означало конец очередной оперативной паузы и возобновление активных боевых действий. Хотя с этим тоже не всё обстояло гладко.
