Книга Наемник, страница 80. Автор книги Максим Шейко

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Наемник»

Cтраница 80

Ле Вейр хоть и проспал нашу утреннюю атаку, но с ответом не растерялся. Резонно посчитав, что пехота за отведенное время просто не успеет подойти к месту прорыва, имперский командующий сделал ставку на кавалерию. Расчет был верен — когда полк жандармов, уже развернувшись в линию эскадронов, на рысях перевалил гребень холма, первая баталия "мертвецов" едва закончила переправу, а хвосты двух других колонн все еще брели через Зеленушку по колено в воде. Ощетинившегося пиками строя пока нет, а отходить назад уже поздно — идеальный момент для сокрушительного копейного удара.

Увидав, как лавина бронированных всадников на могучих, тёмно-гнедых конях ринулась вперед, стремительно набирая ход, я как-то сразу и безоговорочно понял, что наша песенка спета. "Мертвецы" просто не успеют сгруппироваться и перестроиться, чтобы достойно встретить сокрушительный удар такого живого тарана. Но у Бенно имелось своё мнение на этот счет.

Труба пропела отбитие кавалерийской атаки, что, казалось, только усилило царящую вокруг суету. Впрочем, наметанный глаз наверняка заметил бы, что это впечатление обманчиво. Все маневры выполнялись на удивление четко и слаженно, как будто дело происходило на утоптанном учебном плацу перед глазами сиятельного начальства, а не на скользком болотистом берегу на виду у атакующего неприятеля.

Я, словно завороженный, наблюдал, как ветераны первой роты с пустыми, лишенными всякого подобия жизни глазами занимают оборонительное построение, вроде бы даже не замечая мчащуюся на них смерть. Вот первая шеренга по команде синхронно опускается на одно колено, упирая древки пик в землю. Вот за их спинами вырастает вторая, третья… Алебардьеры перехватывают поудобней свои жутковатые "орудия труда", готовясь валить тех, кому удастся преодолеть лес кованных стальных наконечников впереди. А за ними вновь ряды пикинеров… Одинаково-серые, пропитанные болотной жижей, пропахшие гарью пожаров, присыпанные пылью бесконечных дорог мундиры, стандартные, безликие доспехи, скупые, выверенные, отработанные до автоматизма движения… идеальный военный механизм! И сейчас, будучи поставлена в столь экстремальные условия, эта машина уничтожения сработала поистине безукоризненно.

Все три баталии закончили перестроение почти одновременно, буквально за пару мгновений до того, как имперские жандармы на полном скаку влетели в ощетинившуюся стальными остриями пехоту. Мелкая вибрация земли, дрожащей от ударов тысяч копыт. Стремительно накатывающий вал всадников в тяжелых латах. Клочья пены, падающие с конских морд. Злое мельтешение флажков на копьях. Грохот чудовищного столкновения, скрежет стали, треск ломающегося дерева, крики людей и безумное ржание умирающих лошадей.

Стоявший в первом ряду прямо передо мной солдат, не издав ни единого звука, заваливается наземь. Из затылка, ближе к основанию шеи, торчит окровавленный наконечник угодившего в лицо копья. Поразивший его всадник, соскользнув со спины пронзенного сразу несколькими пиками скакуна, ловко протискивается между многочисленными древками, на ходу выхватывая тяжелый палаш… И падает на колени, получив сокрушительный удар алебардой по голове. С моего места отлично видно, как массивное лезвие прорубает шлем, выбивая небольшой фонтанчик чёрной крови. Через смятый край забрала просматривается выбитый глаз, болтающийся на красных нитках нервов, и осколки черепа, выглядывающие из жуткой раны с рваными краями. А чуть правее другой жандарм просто перелетает через шею споткнувшегося перед самым столкновением коня, да так и зависает между небом и землёй, нанизанный на копья задних шеренг…

И всё это месиво из плоти и железа хрипит, гремит, орёт и беснуется, словно орда пьяных орков, которых не пустили в кабак. Прошло, наверное, минут 5 или 10, прежде чем я достаточно освоился в этом средоточии первородного хаоса и начал различать за отдельными сочными деталями общие тенденции и закономерности. А разобравшись, заметно приободрился. Ибо выяснилось, что, вопреки моему изначальному пессимизму, ле Кройф вновь оказался прав.

"Мертвецы", несмотря на серьезные потери, сдержали отчаянный натиск жандармов и теперь уверенно перемалывали утратившую разгон конницу. Три эскадрона, атаковавшие наши баталии в лоб, почти поголовно полегли под ударами пик и алебард. Покатый склон, помогавший кавалеристам набрать скорость во время атаки, сыграл с ними злую шутку, фактически выписав билет в один конец без права на пересадку. Нормально развернуться в плотном строю несясь под горку на всем скаку было уже невозможно, так что жандармам, однажды набрав ход, оставалось либо опрокинуть вставших на пути наемников, либо самим остаться на их копьях. Опрокинуть нас они так и не смогли…

Еще два эскадрона вклинились в промежутки между массивными каре танарисцев, пытаясь взять нас во фланг. Эти протянули чуть дольше и теперь бесславно погибали в камышах на топком берегу Зеленушки. Трубач в центре баталии продудел очередной сигнал, и похожие на гигантских дикобразов формации "серой пехоты" начали смыкаться, добивая завязших в грязи всадников, еще недавно бывших красой и гордостью империи. Попавших в ловушку кавалеристов методично оттесняли к реке и безжалостно приканчивали.

Спустя десяток минут заляпанные грязью и кровью наемники остаются на поле боя в гордом одиночестве. Немногие уцелевшие жандармы, нахлестывая хрипящих коней, тяжелой рысью сматываются обратно за холм, с которого так лихо спускались каких-то четверть часа назад.

Я молча оглядываюсь по сторонам. Изрытая, словно перепаханная плугом, земля, искореженные, порубленные доспехи, расщепленные пики и тела, тела, тела… Люди и лошади, имперцы и наемники. Проткнутые копьями, иссеченные клинками, пробитые арбалетными болтами, раздавленные массивными тушами откормленных дестриеров, размозжённые ударами тяжеленых копыт, изломанные, выпотрошенные, обезображенные. Местами трупы образуют настоящие завалы, лёжа друг на друге в несколько слоёв. Кое-где в глубине таких нагромождений пытаются шевелиться раненные, оглашая окрестности стонами и призывами о помощи. Умирающие лошади вносят в этот жутковатый хор свою лепту, пока их не избавит от мучений удар милосердия какого-нибудь доброхота.

По идее, от такой картины кровь должна стыть в жилах, но меня просто распирает от радости. Ведь буквально двадцать минут назад, глядя на катящуюся с холма бронированную лавину, я торжественно прощался с жизнью. Теперь же враг бежит, наши побеждают, а я всё еще жив и даже вполне здоров. Единственное неудобство заключается в липнущих к коже штанах да в хлюпающих башмаках, которые никак не просохнут после переправы. Многим повезло куда меньше, вон Бенте хромает, тяжело опираясь на обломок пики и страдальчески морщась при каждом шаге — не поймешь, то ли подвернул ногу в толчее, то ли ранили опять. Первой роте вообще досталось крепко.

Бенно всё это, включая мокрые штаны, похоже, вообще не волнует. Ландмейстер, довольно скалясь, раздает приказы направо и налево. Мой сводный рапорт о потерях ле Кройф выслушивает абсолютно спокойно — кивает и приказывает заменить Бенте, приняв под команду первую баталию. Я киваю в ответ. Эх, жизнь моя жестянка…

Специально выделенные команды оттаскивают в сторону раненых, егеря, вторично перебравшиеся на захваченный с боем берег, вновь отправляются вперед для наблюдения за неприятелем. Арбалетчики подтягиваются к главным силам, занимая свои привычные места. В последней схватке с жандармами они неплохо поработали. Залп навесом через стоящие за рекой баталии по атакующей коннице был, конечно, не слишком эффективен, зато в добивании двух зажатых между нашими каре эскадронов стрелки приняли самое деятельно участие.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация