Но, едва только бросив взгляд наверх холма и увидев в панике бегущих вниз солдат нашей армии, я понял, что передышка отменяется. Похоже, что устранение угрозы флангу и тылу – это лишь цветочки в сравнении с тем, что придется сделать для спасения позиции генерала Непряева от фронтальной атаки. И нужно еще поспешить, а то окажутся наши подвиги никому не нужным локальным успехом. Потеря всего левого фланга армии – это не просто неудача, это поражение в битве.
– Майор! – подозвал я командира своих артиллеристов. – Тяни свои пушки на равнину. Там сориентируешься по обстановке – либо отсекай подмогу от атакующих Красный холм, либо расстреливай сам склон!
– Но мне нужно прикрытие, господин полковник! – с отчаянием воскликнул Коротков.
– Одну роту тебе оставлю, майор, больше не могу. Но с минуты на минуту вернется кавалерия, вот и будет тебе прикрытие!
– А если кавалерия запоздает?
– Всё, майор, действуй по обстановке, нам бы сейчас весь Красный холм не потерять!
И, оставив одну роту пехоты в помощь Короткову, я погнал солдат наверх. Завидев спешащую на помощь организованную силу, бегущие защитники Красного холма стали останавливаться.
– Становись к нам! – коротко скомандовал я, продолжая движение к вершине.
– Вы не подумайте чего плохого, господин полковник, – рядом со мной встал в строй седоусый солдатик лет пятидесяти из убегавших с батареи, – просто дюже много улорийцев набежало. Невмоготу стало. Да и генерала нашего убили.
– Непряев убит? – меня объял ужас при этом известии. Эдак сейчас окажется еще, что я здесь старший по званию, что тогда делать? – А кто командует?
– Да кто ж там командует-то? – удивился седоусый. – Там такая свалка! И вряд ли кто из командиров выжил!
Час от часу не легче! Одно дело командовать небольшим отрядом и нести ответственность только за него, и совсем другое дело – нести ответственность за весь фланг армии. Да еще вот так, как сейчас, подхватывать на ходу оброненное другим знамя, исправлять ситуацию, к которой изначально не имел отношения. Но, с другой стороны, куда деваться-то? Сейчас под моим началом с учетом Алешкиной кавалерии примерно столько же людей, сколько было при снятии осады с Бобровска в тимландскую кампанию. Да и некому больше-то! Как говорится, если не я, то кто же? Давай, Миша Бодров, он же Князь Холод, впрягайся, спасай Родину!
Вершина Красного холма представляла собой достаточно ровную площадку овальной формы, вытянутую практически параллельно позициям войск короля Яноша. Орудийные позиции были оборудованы на обращенном к неприятелю краю холма, и в данный момент все они были буквально захлестнуты массой одетых в мундиры малинового цвета улорийских пехотинцев. Синие мундиры таридийцев уже были в явном меньшинстве, хотя далеко не все защитники обратились в бегство – на Красном холме была форменная свалка.
– Таридия! Таридия! Ура! – заорал я, протыкая шпагой первого встретившегося на пути противника.
– Ура! Ура-а! – подхватили солдаты моего корпуса.
– Ура! – отозвались воспрянувшие духом защитники батареи.
Я врубился во вражескую массу тел, орудуя эфесом шпаги, словно кастетом – места для замаха просто не было. Так же, как не было места для маневра. Один вражеский штык оцарапал мне плечо, от другого спасла принявшая на себя удар гарда шпаги, чья-то рука сильным рывком сорвала с меня треуголку, но большего ее хозяину совершить не дали – таридийские штыки быстро научили его вежливости. Я каким-то чудом снова сумел шпагой отвести в сторону улорийское ружье со штыком, ударил провалившегося вперед противника кулаком левой руки прямо промеж округлившихся от ужаса глаз. Дальше меня опередили мои солдаты – синие мундиры обошли меня и слева и справа, напавший на меня получил от кого-то укол штыком и упал под ноги наступающей массе нашей пехоты.
Мы сначала потеснили улорийцев обратно к краю холма, а потом и вовсе сбросили их с вершины. Под громогласное «ура!» солдаты Яноша обратились в бегство. Внизу загрохотали орудия, и бегущих улорийцев встретил целый град картечи. Мобильная батарея майора Короткова буквально выкашивала ряды отступающего неприятеля. Но и это еще было не всё – на тех, кто сумел проскочить мимо сектора огня артиллеристов, обрушилась вернувшаяся конница Алексея Соболева.
Ну вот, еще одна маленькая победа, еще один локальный успех. Не слишком ли велика цена? Я медленно обвел взглядом поле боя: груды изломанных, искалеченных тел, обрывки одежды, обломки оружия, крики и стоны раненых, немой укор убитых. Красный холм был щедро полит кровью. Не знаю, за что его наградили в прошлом столь громким именем, но сегодня он точно подтвердил свое право называться Красным. Что поделать – война! А война в любую историческую эпоху кровава и беспощадна. И чтобы все принесенные здесь жертвы не оказались бесполезны, нужно продолжать движение вперед, развивать успех.
Разложив подзорную трубу, я занялся осмотром видимой с холма картины сражения. Пожалуй, левый фланг был в безопасности. Теоретически на той стороне поля, в лесу, еще могли скрываться какие-то резервы, да и обращенную в бегство конницу не стоило сбрасывать со счетов. Но на данный момент уже было совершенно ясно, что король Янош свой главный удар все-таки нанес по центру нашей армии. Причем важной частью его замысла было провести часть войск со своего правого фланга прямо мимо Красного холма, для чего необходимо было подавить расположенную здесь батарею. А поскольку результат был достигнут, то можно считать, что против таридийского левого фланга были уже задействованы все силы, для того предназначенные. Судьба битвы сейчас решается в центре, потому и думаю, что у улорийцев уже не будет ни сил, ни желания вновь атаковать отбитый нами Красный холм.
– Поручик! – я подозвал оказавшегося рядом офицера-артиллериста и протянул ему подзорную трубу. – Ваши пушки отсюда смогут достать противника?
– Если только ядрами или бомбами, господин полковник, – рассматривая спины врагов, проскочивших мимо Красного холма и сейчас пытающихся охватить войска нашего центра с фланга, ответил поручик. – Но так, сами понимаете, скорее всего, и нашим достанется. А картечью точно не достанем.
Всё правильно. Изначально пространство между позициями царевича Федора и левым флангом прекрасно контролировалось с Красного холма, но, заставив замолчать наши пушки, улорийцы смели с дороги пехотные заслоны и сейчас уже продвинулись слишком далеко в сторону центра, чтобы опасаться артиллерийского огня сзади. Полевые орудия батареи Красного холма не чета нашим полковым пушкам, но и они не смогут достать неприятеля самым действенным против плотных человеческих масс боеприпасом, то есть картечью. Ядро, срикошетив от земли, продолжит свой путь вперед, словно смертоносный мячик, и никто не сможет предсказать, где оно остановится. Взрыв бомбы, то есть разрывного снаряда, тоже непредсказуем. Бомба может взорваться прямо на земле, может над головами сражающихся, а может и вовсе не взорваться. Эх, нам бы картечью посечь задние ряды атакующих! Но для картечи нужна другая дистанция, хотя бы метров триста, а здесь все восемьсот, если не километр! Отсюда не достать, но ключевое слово здесь «отсюда». Если Магомед не идет к горе, то гора идет к Магомеду!
