– Солнышко, ты чего? – изумился я. – И в мыслях не было. Сарита девушка серьезная, учится на фармацевта, а у меня просто подрабатывает. Да и не хорошенькая она вовсе! Плотная, низкорослая, с короткими ногами, совсем не в моем вкусе…
– Значит, ты ее рассматриваешь, видел, какой длины у нее ноги, – раздраженно сказала Лара. – Уволю ее сама! Я же теперь здесь хозяйка!
– Но шале довольно большое, – заметил я. – Тут работы много, а еще и двор, газоны, бассейн…
– Не она же твой лягушатник чистит! – бросила Лара.
Я считаю русский своим родным, но некоторые понятия все еще мне неведомы. Я опешил, не вполне понимая, но когда смысл дошел, то начал смеяться и уверять, что лягушек в бассейне никогда не было. Лара глянула на меня, прыснула и тоже зашлась в хохоте. Это разрядило обстановку. Мы решили поговорить о прислуге на свежую голову. Пословица: «Утро вечера мудренее» пришлась как нельзя кстати. Лара зевнула, прикрыв рот ладонью, я крепко ее обнял и прижал к себе. Но она отстранилась и заявила, что жутко устала, пустая болтовня ей наскучила, у нее начинает болеть голова и она хочет спать. Я возражать не стал, хотя не так представлял первый вечер наедине с молодой женой в моем, теперь уже нашем доме.
Глава пятая
Голубые незабудки
Лара довольно быстро адаптировалась на новом месте. Она была восприимчива к переменам, коммуникабельна, и это помогало ей находить контакт с людьми, мимикрировать, если можно так выразиться, в чуждой среде. Познакомившись с Саритой, она тут же поняла, что девушка не представляет для ее семейного счастья никакой опасности, и уже не настаивала на ее немедленном увольнении. И очень скоро оценила, как удобно иметь помощницу по хозяйству. Субординация у нас соблюдается строго, и для Сариты моя жена была хозяйкой дома и, несомненно, стояла выше на ступень. И Ларе это понравилось. Она легко вошла в роль, лихо командовала и ею, и остальными приходящими служащими: чистильщиком бассейна, садовником, мойщиком окон и так далее. И так же самозабвенно она командовала и мной. Лара первым делом решила изменить мою прическу, говорила, что короткая стрижка делает меня похожим на клерка и необходимо отрастить волосы, тем более они у меня «такие густые, вьющиеся и красивые». Она умильно заглядывала мне в глаза, ерошила челку, всячески уговаривала, но я был непреклонен и терпеливо объяснял ей, что мне так удобнее и аккуратная стрижка всегда в моде. Лара не соглашалась, называла меня «красавчиком», «альфа-самцом», фантазировала, как бы мне пошел другой стиль, более дерзкий и даже неформальный. И приводила в пример моего отца. С ним она мгновенно нашла общий язык. Восхищаясь его неординарностью, так ей импонирующей, его картинами, Лара искренне полюбила свекра и с удовольствием ездила к нему в гости. Мой отец не остался равнодушным, но прежде всего Лара занимала его как изящная прелестная девушка, он, как обычно, видел только оболочку, а внутренний мир его мало интересовал.
Однажды мы разговаривали на тему, отчего он перестал работать в жанре реализма и переметнулся в абстракцию. Дошли до натурщиц, которых раньше отец любил приглашать и рисовать, передавая на полотна их живую чувственную красоту. Но потом он остыл к таким портретам, и девушки на его картинах все больше напоминали какие-то кубические фигуры. Отец объяснил, что, на его взгляд, все юные и очаровательные сеньориты внутри одинаковы, хотят только одного: удачно выйти замуж, родить деток, и лишь для этого Бог создал их такими притягательно-прекрасными. Ему надоело писать плоть, а души он не видел, именно так он выразился. Я, конечно, не согласился, пытался убедить его, что он предвзято относится к юности, но отец даже спорить не стал, заявив, что я пока молод и многого не понимаю. И поначалу на мою жену он смотрел под таким же углом и видел в ней лишь хорошенькую оболочку. Он ловко сыпал комплиментами, Ларе было приятно. Они ладили, и я ощущал комфорт от согласия в семье, и даже полюбит наши совместные обеды и ужины. А большего мне пока нужно не было.
С Ларой моя жизнь превратилась в хождение по минному полю, и я постоянно ждал каких-то новых и не всегда приятных сюрпризов. Непредсказуемость ее характера подтверждалась с каждым днем. Моя жена могла устроить скандал без какой-либо видимой причины, иногда мне казалось, что ей просто не хватает адреналина и она таким образом восполняет недостаток этого гормона. И как только я показал ей пляжи Патаконы, она первым делом записалась на курсы серфинга. Особо я не волновался, так как сильный ветер здесь бывает редко, только зимой, когда начинает штормить. Но до этого времени я надеялся, что Лара уже остынет к своему новому увлечению. Но не тут-то было. Ее инструктор сообщил, что лучше всего кататься на волнах в El Saler. Этот пляж окаймляет гряда дюн и полоска соснового бора. Естественная преграда вызывает вихревые ветры, и даже летом это место становится идеальным для виндсерфинга. Но пляж расположен не так близко, общественный транспорт туда не ходит, и добраться можно только на автомобиле. И Лара начала уговаривать меня купить ей машину. У нее имелись водительские права российского образца, но, насколько я знал, практически не было стажа вождения. Она каталась на стареньком Volvo Анатолия Степановича, когда он позволял ей сесть за руль. И в основном это были поездки от Ростова-на-Дону до хутора Арпачин, а это всего тридцать километров.
И вот ей захотелось свою машину, и наши прогулки по городу превратились в кошмар. Лара то и дело хватала меня за руку, взвизгивала и указывала на очередной понравившийся ей автомобиль, проезжающий мимо. Она никак не могла выбрать модель, и ее пристрастия менялись каждый день. Как-то мы отправились в Валенсию, я хотел показать жене любимые места. Лара, как обычно, жадно впитывала информацию, глазела по сторонам, внимательно слушала мой рассказ. Мы гуляли в обширной зоне отдыха, расположенной в осушенном русле реки Турия.
– Частые наводнения привели к тому, что городские власти приняли решение отвести реку из города, – говорил я, поднимаясь на один из древних мостов. – И как видишь, интересный и полезный эксперимент вполне удался. И сохраненные мосты придают месту очарование…
– Прелесть! – охотно отозвалась Лара, останавливаясь и обозревая окрестности. – Как красиво! И сколько цветов! Просто райское местечко. Я буду тут часто гулять… И я хочу ту желтенькую машинку… – не меняя тона, добавила она. – Мы только что видели… ну помнишь? Она припаркована во‐он там…
И моя жена жестом отмахнула пол-Валенсии. Я осекся на полуслове и с непониманием на нее глянул.
– Ну, «жук»! Чего тебе не ясно? – капризно сказала Лара и даже ногой притопнула. – Машина типа жука.
– А, ты имеешь в виду Volkswagen Käfer… – сообразил я. – Насколько помню, их уже не выпускают.
– И что?! В продаже-то имеются, раз люди на них ездят. Хочу эту машину! Она такая… прикольная и смешная!
И Лара повисла у меня на шее и начала целовать.
Устоять я не мог, моя жена была так юна, обворожительна, и почему бы мне не выполнить ее желание, раз ей так хочется получить именно это. И через пару недель я купил ей Volkswagen Käfer. Лара была безмерно счастлива. Я предупредил ее, что по российским правам она может ездить только полгода, потом необходимо получать испанские и для этого сдавать экзамены. Но она отмахнулась от меня, заявив, что это огромный срок и мало ли что может произойти. И сразу начала использовать машину. Ежедневно она гоняла на пляж El Saler в компании своего инструктора и осваивала катание на доске. Поначалу я волновался, но поняв, что мою жену не переделать и она все равно получит все, чего ей хочется, оставил ее в покое. Тем более накопилось немало работы, и я занялся делами.
