Весь август Лара занималась серфингом, ей повезло, было достаточно ветрено и волны способствовали катанию. Утром жена уезжала, подбирала по пути инструктора и возвращалась обычно около семи вечера. Она загорела почти до черноты, волосы, наоборот, стали очень светлыми от палящего летнего солнца, ее голубые глаза казались прозрачными и будто бы светились. И мне нравилось, как выглядит моя жена. Тем более после выбросов адреналина от занятий серфингом она становилась более спокойной и уравновешенной, и наши вечера проходили в приятной атмосфере длящейся нежности. Мы болтали о том, что происходило днем, делились впечатлениями, подшучивали друг над другом, пили вино, слушали джаз. Часто танцевали. И к ночи Лара снова становилась активной, секс был феерическим.
Но ее увлечение серфингом закончилось моментально. В конце августа из Мадрида вместе с Милагрос приехала Мария. Я ни разу не виделся с ней после разрыва и практически не вспоминал о бывшей подружке. Около семи вечера я сидел за ноутбуком и заканчивал статью о тестах команды Mercedes GP, продемонстрировавшей журналистам новую модель болида Mercedes W02 в Валенсии на автодроме имени Рикардо Тормо. Я сделал много фотографий заездов и старался выбрать лучшие для иллюстрации своей статьи. Мария вошла без предупреждения, увидев ее в проеме двери, я вздрогнул и тихо чертыхнулся. Гостья была некстати. Я свернул файл и встал.
– Привет, – сказала она напряженным голосом и оглядела гостиную. – Ты один?
– Привет, – нехотя ответил я. – Проходи. Выпьешь что-нибудь?
Мария заулыбалась, расцеловала меня в щеки и уселась на диван, закинув ногу на ногу. Короткий подол ее легкого платья задрался практически до трусов. Но она и не подумала его поправить. Она смотрела на меня кокетливо и недвусмысленно, а ведь наверняка знала от Милагрос, что я уже женат. Мелькнула мысль, что все девушки в душе хищницы и это неисправимо.
– Я женат, – все же сообщил я.
– В курсе, – коротко ответила она, но зазывно улыбаться не перестала. – И как?
– Прекрасно! – сказал я. – Мы счастливы. Так что ты выпьешь?
– Пожалуй, вина… на твой вкус.
Я кивнул и отправился в погреб.
Когда вышел с парой бутылок розового Nuviana Cava, то услышал голоса и замер возле приоткрытой двери в гостиную. У витрины со статуэтками танцовщиц стояла Мария. Она держала в руках фигурку исполнительницы фламенко. Рядом я увидел жену. Лара только что приехала. Растрепанные волосы, короткие белые шорты, безразмерная майка, сползшая с ее плеча, перекинутый через плечо цветной рюкзачок, худощавая фигура подростка, чрезмерно загорелое лицо – она выглядела юной и непрезентабельной и совсем не походила на хозяйку дома. Особенно на фоне статной, с аппетитными формами фигуры Марии, ее ухоженного лица, красиво уложенной прически и продуманного наряда – платье было хоть и коротким, но элегантным в своей дорогой простоте.
– Ты чего это тут распоряжаешься? – звенящим от волнения голоском спросила Лара. – Ты вообще кто такая?!
Мария усмехнулась, окинула ее взглядом с головы до ног, невозмутимо поставила статуэтку обратно на полочку и высокомерно проговорила:
– Меня зовут Мария. И я была девушкой Диего больше года, его большой любовью. Так что имею все права здесь находиться.
Я увидел, что Лара поняла все до единого слова и тут же взбеленилась. И испугался последствий. Я уже успел убедиться в ее взрывном темпераменте, она могла бы и убить за такие заявления.
– Большой… любовью?! – уточнила она, видимо, от волнения переходя на русский. – Это ты-то? Корова! Жир так и свисает с боков! Эту вашу калорийную орчату поди бочками сжираешь, да еще и сахарными фартонс закусываешь! Лет-то тебе сколько? Ты ж старуха для него!
Видя, как побледнело лицо Лары, я быстро вошел в гостиную. Мария беспомощно на меня посмотрела и сказала, что ничего не понимает, но расслышала в речи моей жены слова «орчата» и «фартонс» и, видимо, ей предлагают это угощение. Я только кивнул, поставил бутылки на столик и обнял Лару. Она подрагивала, я прижал ее к себе. Мария смотрела на нас с нескрываемой злобой. Я порадовался, что она не понимает русский, иначе меня ждала бы кровавая бойня.
– Милая, – обратился я к Ларе, – принеси бокалы, а я пока вино открою.
– Пить с этой?! – грозно спросила она, переходя на испанский. – Да ты с ума сошел! Я не собираюсь общаться с твоими бывшими. И вообще я в шоке, что вот так запросто они являются к тебе домой. Ты на что рассчитывала?! – ядовито спросила Лара, пристально глядя в глаза нежданной гостье, и вдруг добавила грязное ругательство: – ¡Puta!
Я опешил. Назвать пусть и неприятную тебе гостью «шлюхой» было против всяких правил. А ведь Лара должны понимать, как ведет себя хозяйка дома.
Мария растерялась от явной агрессии, но лишь на миг. Она вскинула подбородок, ее глаза начали метать молнии, по-другому я выразиться не могу. И я испугался, что услышу в ответ поток ругательств в адрес моей жены. Но Мария сдержалась.
– Невоспитанная нахалка, – констатировала она. – И на какой помойке ты ее нашел?!
– Пошла вон, тварь! – заорала Лара на испанском.
Я крепко уцепился за нее, но она рвалась из моих рук.
– Уходи, очень тебя прошу! – сказал я разозленной до предела Марии.
– Да! И больше тут не появляйся! Иначе все узнаешь! Волосенки-то выдеру, – быстро проговорила Лара на русском, но добавила ругательство на испанском: —…Maldita puta.
– Сама такая, – сухо бросила Мария и быстро покинула гостиную.
Я усадил трясущуюся жену на диван, открыл вино, протянул ей полный бокал. Она выпила залпом и тут же закашлялась от ударивших в нос пузырьков. И разрыдалась, упав лицом в подушку. Я дал ей время выплеснуть эмоции, по опыту знал, что сейчас лучше ничего не говорить. Лара плакала самозабвенно, минут через десять начала успокаиваться. И я снова налил нам вина. Сев рядом, попытался обнять, но Лара меня оттолкнула с видом обиженного ребенка.
– Ты ведешь себя глупо, – ласково произнес я. – Но мне приятна такая ревность, это признак любви, – слукавил я, будучи уверенным, что это признак заниженной самооценки и преувеличенного чувства собственности.
– Да! Я тебя ревную! – не стала отрицать Лара.
– Но где ты понабралась таких выражений? – со смехом спросил я. – Ты хоть понимаешь, что наговорила Марите?
– Специально не учила, – более спокойным тоном ответила она. – Но на улице и не такое услышишь, поневоле запомнишь. Подумаешь! Ну обозвала ее тупой шлюхой, так она такая и есть!
– Прошу тебя, не употребляй больше подобные выражения, – сказал я. – Мне это неприятно.
– Понимаю, – сухо проговорила Лара. – Наношу урон твоему престижу. Хорошо, постараюсь соответствовать статусу порядочной респектабельной жены. Все? Воспитательный момент закончен? – спросила она.
– Солнышко… – начал я.
Но Лара не дослушала. Она с размаху поставила недопитый бокал на столик и скрылась в ванной. Я услышал шум льющейся воды и решил присоединиться, зная по опыту, что секс ее всегда умиротворял и приводил в гармонию.
