– Где эти поселения?
– Взгляни на карту, воевода. Это, конечно, не та карта, что есть в больших полках, но и не схема, начертанная от руки, разобрать что к чему можно.
Савельев склонился над картой.
– Не сказать, что далеко от крепости.
– Недалеко, – согласился воевода. – Но южнее у нас поселений нет. А земли там хорошие, плодородные. Вот где урожаи можно собирать большие, но людей туда не заманишь из-за басурман проклятых.
– Да, эти земли только силой взять можно. А сил государству пока не хватает. Но ничего, это временно, раз Иван Васильевич решил поднять Русь, то сделает это. А подъем невозможен без устранения угроз извне и расширения территории. Вот Казанское ханство присоединили, на очереди Астрахань, западные земли, а там, глядишь, и до Крыма недалеко. Дай только Бог здравия нашему государю. Давно народ ждал такого правителя, который не о богатстве бояр думает, а о всем народе. Но, ладно, по месту действий мне понятно. Кто пойдет старшим отряда от крепости?
– Погодь немного, познакомлю.
Воевода вызвал слугу, дал поручение, и скоро в залу вошел крепкого вида коренастый ратник в непростой одеже.
Воевода представил:
– Десятник Демид Хорин. И местность знает, и с татарами бился, и люди у него обучены.
Десятник кивнул и посмотрел на московского гостя.
– Воевода особой царской дружины, князь Савельев Дмитрий Владимирович, – представил его князь Горинский.
– Доброго здравия, князь.
Савельев и Хорин пожали друг другу руки.
Воевода крепости распорядился:
– Ты, Демид, теперь с двумя десятками своей сотни в подчинении князя Савельева. Вместе будете биться с басурманами, что на наши земли вторгнутся.
Десятник вновь кивнул.
– Уразумел, князь, да только видел я особую дружину, не больно-то много в ней ратников, чуть ли не треть в ней – татары.
– Тебя, десятник, это смущает? – спросил Савельев.
– Есть немного.
– Ты по числу о силе дружины не суди, нам приходилось с сотнями татар биться, и не раз.
Воевода сказал:
– На такое дело, Демид, царь абы кого не прислал бы.
– Что, сам Иван Васильевич?
– Сам, – улыбнулся Савельев.
– И ты видел его?
– Как тебя.
– И говорил?
– Как с тобой.
– Чудно. Ну коли сам государь тебя знает, то другое дело. Мы за царя головы сложим.
– Ну зачем же складывать свои головы, надо головы басурман класть. И чем больше, тем лучше.
– То любо.
– Ну и добре. Ты готовь своих ратников, вечером пойдем к деревне Колшино, знаешь до нее дорогу?
– А как же? Я в округе все знаю. В Колшино староста Дороха Тихомир Петрович, мы вместе с ним еще в год большого пожара на Москве орду Касай мурзы, что разграбила земли Рязанские, тут по лесам гоняли.
– Разбили басурман?
– Разбить силенок не хватило, отбить невольников, что в полон гнали, тако же не получилось, Касай подмогу получил, но крепко мы его потрепали. Почитай, сколько ясыря взял, столько и своих разбойников потерял.
– Добро, – сказал Савельев, – после вечерней трапезы отряду быть здесь, на дворе княжеском. Поведешь объединенную дружину.
– Пошто в ночь решил идти?
– По расстоянию. До Колшино тридцать с лишним верст, да все по лесам, к рассвету выйдем. Заодно поглядим, как сторожа на постах службу несут. Там же в деревне отдохнем, поговорим со старостой. Решим, что делать дальше.
– Как скажешь, воевода!
Савельев взглянул на князя Горинского.
– Ты, Иван Васильевич, сказать ничего не желаешь?
– Только, что отряд твой, Демид, теперь в полном подчинении князя Савельева, тому мой приказ и государево повеление.
– Я то уже понял.
– Ну тогда ступай.
Десятник ушел.
После молитвы и трапезы Савельев прошел в гостевой двор, поглядел, как устроились его ратники, и ушел в опочивальню дворца, отдохнуть перед бессонной ночью.
Глава третья
Как стемнело, князь Савельев повелел собраться дружинникам во дворе дворца воеводы. К ратникам вышел и наместник Калуги князь Горинский. Хорин доложил о готовности своих десятков к походу. Ну а ратники особой дружины к тому были готовы всегда.
Савельев объехал строй, посмотрел обоз. К двум телегам особой дружины присоединились еще четыре калужского отряда. Их осматривать Дмитрий не стал, ведал, что подготовкой руководил сам калужский воевода.
Объехав дружину, Савельев подозвал к себе десятника Хорина, к ним подошел и князь Горинский.
Савельев распорядился, обращаясь к Хорину:
– Ты, Демид, посылаешь вперед проводников, они же будут в головном дозоре, за ними пойдет моя дружина, следом ты с десятками. На тебе прикрытие тыла и флангов, в местности лесной дозорным идти на расстоянии, чтобы их было видно. Кто пойдет старшим головного дозора?
Хорин ответил:
– Алексей Рудный, мой помощник, он же старшой второго десятка.
– Давай сюда его.
– Рудный! Лексей! – позвал Хорин.
– Тута я, десятник.
– Подойди.
Подъехал ратник, возраста среднего, с бородой и волосами, что пробивались из-под шлема, побитые сединой.
Хорин указал Савельеву на него:
– Алексей Рудный.
– Это я уже понял.
Князь взглянул на ратника.
– Десятник Хорин предлагает тебя старшим головного дозора, а тако же главой проводников. Ведаешь ли ты дорогу до деревни Колшино?
– Ведаю, воевода, как не ведать? Там братуха мой проживает, он в сторожах службу несет, можно сказать, правая рука старосты деревни Тихомира Дорохи.
– Сколько понадобится времени, чтобы дойти до деревни?
Ратник ответил:
– Коли пойдем чрез Голину елань, сделав до того привал большой на известной мне поляне, то выйдем затемно, но незадолго до рассвета.
– Поляна далече от елани?
– Пред лесом, вернее, между двумя частями леса, в балке, а значится, где-то верстах в трех от Голиной елани.
– А пошто не на самой елани? И пошто ту поляну лесную величают Голиной?
Рудный погладил бороду.
– Елань – место нехорошее.
– Отчего?
– То как раз от названия. Жил ране в Колшино знахарь Кузьма Голин. Лечил людей, как мог. Однажды, давно это было, когда наши деды еще не народились, и Русь разделена на княжества была, по тамошним местам ехал в Крым важный вельможа московский, с ним жена его молодая. На елани обоз привал сделал. Супружница вельможи порешила на коне проехать. Муж ни в какую, но бабенка, видать, капризная попалась, настояла на своем. Усадили ее на коня, а тот на дыбы, уж из-за чего, не ведаю, но мыслю, от того, что не привык конь к бабьим телесам. В общем, встал конь на дыбы, жена вельможи свалилась и о землю вдарилась. Да так, что голову разбила и сознания лишилась. С обозом был проводник из местных. Он и поведал вельможе о знахаре. Вельможа, понятно, тут же повелел доставить Голина на елань. Ратники быстро привезли старика. А тот ничего сделать не смог, померла жена вельможи. Тот в ярости-то и зарубил знахаря. С тех времен елань эта нехорошим местом считается и называется Голиной. Так оно было или не так, не ведаю, о том старики сказывали.
