Кузьмин подъехал ближе к Савельеву.
– Тебе бы, князь, с ратником тута встать, а далее мне одному ехать. А то, не ровен час, пустит кто сдуру стрелу. Меня местные знают, пропустят. А я объясню старосте, кто подошел и кто желает с ним говорить.
Савельев согласился:
– Добре. Езжай, мы обождем.
Кузьмин повел коня к городьбе.
Староста спустился с холма, загородь убрали, он сам встретил проводника, которого хорошо знал.
Савельев видел, как недолго говорили Кузьмин и староста села Перемитин, как последний обернулся к защитникам села, что-то крикнул, как все село огласилось торжествующими возгласами.
Кузьмин вернулся к Савельеву.
– Князь! Староста и жители села, а тако же деревни Дугинка вельми рады появлению дружины московской и отряда калужского. Староста считает честью переговорить с тобой. Он ждет.
– Так едем.
Далее Савельев с Горбуном передвигались под приветственные крики сельчан. По строгому приказу князя раздосадованный Кузьмин вынужден был отправиться назад в Колшино. Одна радость, Хорин отдал ему коня насовсем. Такого в округе ни у кого не было.
Староста вышел саженей на десять вперед навстречу воеводе особой дружины и его верному ратнику.
Подъехав к Перемитину, князь и Горбун соскочили с коней. Дмитрий подошел к местному главе.
Глава четвертая
– Приветствую тебя, Никита Иванович, – поздоровался с Перемитиным Савельев.
Староста смутился немного:
– Вельми польщен, что ближайший к государю вельможа, князь, ведает о старосте небольшого приграничного села.
– Мне о тебе князь Горинский и десятник Хорин сказывали. И хвалили, не угождая.
– Ну, меня хвалить не след, народ выбрал старостой, вот и служу ему, как совесть подсказывает.
Савельев сказал:
– Побольше бы таких местных глав на Руси, и порядок был бы, но… Никита Иванович, след нам делом заняться. Что докладывают сторожа? Где сейчас татары и что за сила идет к селу?
Перемитин предложил:
– Может, пройдем за городьбу, да в мой дом, вот он, – указал староста на добротный деревянный дом.
– Да это не дом, – улыбнулся Савельев, – а крепость в крепости!
Староста отмахнулся:
– Да какая крепость на селе, Дмитрий Владимирович? Так, укрепление слабое. А насчет крымчаков имею сведения, что идет их к селу аж полторы сотни. Половина отряда мурзы Баиса, что выходил на Колшино, да сотня мурзы Икрама Исуна. Сила немалая.
Князь спросил:
– У тебя сколько людей, что могут в сражение вступить?
– Ну, почитай, около шестидесяти мужиков сельских, да из Дугинки около двадцати подошло. Оружие, сам понимаешь, сабли, копья, да у меня с десяток лучников, тока стрел немного, но встретить басурман встретим. Умоются кровушкой.
Савельев, выслушав старосту села Сивово, проговорил:
– Значит, у тебя восемь десятков воинов.
– Воины они, конечно, не особо обученные, но опыт имеют.
– Есть те, кто может стрелять из пищалей?
– Найдем, – посмотрел на Савельева Перемитин и спросил: – А что, есть лишние пищали?
– Лишних нет, но нам они не пригодятся. Лучше тут стрелять из-за укрытий. Так сколько человек у тебя стрельцами могут быть?
– Ну, с десяток наберется.
– Добре, немедля собирай их. Назначай старшего и сюда его.
– Угу, понял.
Вскоре пред Савельевым предстал коренастый мужик лет сорока. Представился:
– Куча, Иван, сын Ивана.
– Владеешь пищалью?
– Я и из пушки бахнуть могу.
– Где обучался? В Калуге?
– Не-е. На Москве. В стрельцах служил, потом в наряде, в антилерии энтой… На Казань ходил, в село недавно вернулся. Все ж тут вся родня захоронена.
– Ясно. Добре. Сколько таких, как ты, собрать можешь?
– Ну, восьмерых только, двоих еще поискать можно. Десяток, князь.
Слово вставил староста:
– Я же молвил, князь, с десяток.
– Добре.
Воевода особой дружины обернулся к Горбуну:
– Куча возьмет коней, телегу и людей. Пойдешь с ним к нашим. Демиду отдать местным пищали, заряды, порох. На десяток.
– Значится, все?
– Да.
– Себе не оставим?
Савельев глянул на ратника:
– Ну коли шестопер свой на пищаль поменяешь, оставаляй.
– Не-е, мне эти трубы огненные ни к чему, шестопером надежней.
Князь сказал Куче:
– Бери с пяток стрельцов своих и вместе с ратником за пищалями, порохом, зарядами. После вместе со старостой определитесь, где засесть стрельцам, так, чтобы стрелять и по основным силам мурзы, и по отрядам, что попытаются охватить село. Можно это лучше сделать совместно с лучниками. Покуда стрельцы перезаряжать ружья будут, стрелять могут лучники.
– Разберемся, князь, – сказал староста села, – что ты с своей дружиной делать намерен?
– А вот то обсудим, как отправим стрельцов. У нас время-то для того есть?
– Покуда дальние сторожа сигнала не подавали. Значится, татары еще около Дугинки. До топи не дошли.
– А не обойдут болота?
– Могут, но тогда им придется крюк делать верст в сто с обеих сторон, а может, и боле.
– Хорошо!
Куча подъехал к городьбе, крикнул кому-то, из села выехали четверо всадников и лошадь с телегой, ведомая возницей из местных. Во главе этого отряда встал Горбун и повел его в лес, к стоянке дружин московской и калужской.
Дмитрий спросил Перемитина:
– Как обычно вы отбиваетесь от татар?
– Их набеги ране редки были, это в последнее время, после того, как Иван Васильевич Грозный Казань и все ханство под Русь взял, зачастили. Поначалу урона от них имели много, потом приноровились. А как защищались? Ты ведаешь, напрямую на село пробиться можно только с запада. Через овраги бесполезно. Оттуда стрелять из луков тока и можно. А спереди городьба. За городьбой я ставил лучников и мужиков с пиками. Они били татар многих. Отбивались.
– И от такой силы, как полторы сотни басурман?
– И от двух отбивались.
– Ясно. Но ныне мы должны не тока отбиться, но и разгромить эти полторы сотни вместе с мурзой Исуном. Чтобы ни один басурман не ушел отсюда. Хотя нет, пару крымчаков живыми оставить надобно. Дабы пошли к Галимбеку и обрадовали его.
– На то своим приказ дам.
