Первая мощная волна татар налетела на городьбу.
Стрелки и лучники успели сделать еще по залпу. И отошли, освободив место для мужиков с копьями. Конные татары налетели прямо на них. Размахивая саблями, крымчаки старались отбить копья, но мужики владели ими искусно. Выбитые из седел татары падали под копыта своих же коней. У городьбы образовалась куча-мала.
Но Савельев понимал, это временно. Крымчаки при ударе второй, пусть и прореженной лучниками живой волны пробьют оборону, и тогда отразить их натиск будет тяжело.
И он отдал команду на конную атаку. Сигнал был подан и десятнику Хорину. Из леса вышли всадники обеих дружин и, быстро сблизившись с татарами, ударили им во фланги, чтобы рассечь наступавших на две части. Прорыв удался.
Опытный Перемитин ждал этого момента. Когда супротив бреши в татарской орде всадники Савельева и Хорина встретились, князь отдал команду на схватку с десятками, оказавшимися на западной части. Ратники подставляли спину ворогам, но не особо волновались. Потому как в тот же миг мужики сняли городьбу и с копьями наперевес, под прикрытием стрельцов и лучников, забравшихся на крыши домов, ударили по восточному крылу татарского войска.
Разгорелась яростная сеча.
Поднялся среди всех Осип Горбун. Он размахивал тяжелым шестопером налево и направо, как косарь, разя татар, разбивая им черепа, ломая кости. Остальные ратники не отставали от Горбуна.
Мурза предпринял последнюю попытку спасти положение. Он двинул два десятка своих нукеров в обход места сражения справа. Савельев считал, что Исун попытается скрыться, но предвидел и тот случай, когда мурза вместе с остальными пойдет в бой. И к этому князь подготовил лучников обоих дружин.
Они выпустили первые стрелы.
Одна из них точно угодила мурзе в шею, пробив ее насквозь. Он на полном ходу повалился с коня. Нога застряла в стремени, и обезумевший конь потащил труп по степи.
Яростно бились ратники дружины Савельева, яростно дрались ратники калужского отряда, остервенело били татар местные мужики. Попав в капкан, крымчаки быстро утратили боевой пыл и начали по одному выходить из боя, стремясь поскорее скрыться в лесу. Их догоняли, добивали, кого не могли догнать всадники, тех доставали стрелы. Перелом наступил в момент прорыва московской и калужской дружин, далее русские полностью завладели инициативой. В итоге совместными усилиями татарские сотни были разбиты. Живыми местные лучники не оставляли никого из басурман. Добивали всех.
Савельев приказал, срывая голос:
– Дать уйти одному-двум крымчакам. Дать уйти. Выпустить.
Его услышали. Троицу, зажатую со всех сторон, выпустили. Крымчаки рванули к дороге и ушли. Всех остальных добили. Сеча закончилась.
Повсюду тела татар, кони, мечущие по полю. Отроки бросились их ловить. В дружине Савельева никто не пострадал, не считая легких ранений у нескольких всадников.
А вот калужские вновь понесли потери: на этот раз полегло пять человек, ранения получили трое. Практически один из двух десятков перестал существовать. Среди сельчан погибло еще больше, двенадцать мужиков, двое из Дугинки. Возгласы радости и торжества слились с надрывным воем вышедших из подвалов баб, нашедших своих мужиков мертвыми.
Невмочь это было слушать, Савельев отъехал от села.
К нему подскочили Горбун и староста Перемитин.
Горбун воскликнул:
– Мы разбили татар, князь!
– По-твоему, я в это время был в Калуге? – спросил, глядя на ратника, князь.
– Извиняй, но радость большая.
– А вопли слышишь? Вот радость для баб, лишившихся кормильцев.
В разговор вступил староста:
– Да, потери есть, но если бы не вы, татары сейчас насиловали бы баб, резали мужиков.
– Или взяли бы в полон и все остались живы.
Староста не без удивления посмотрел на Савельева.
– Пошто так молвишь, князь? Полон хуже смерти. А семьям, потерявшим кормильцев, мы всем миром поможем.
Подъехал Хорин.
– Что делать с моими?
– Не понял?
– Я об убитых. Как и в прошлый раз, временно хоронить?
– Придется, Богдан, охота за головорезами Галимбека не закончена, будем искать его стаю и стаю третьего мурзы.
– Где?
– Не ведаю. О том опосля. Сейчас – отдых.
– Уйдем в лес?
Староста воскликнул:
– Какой лес? В село заходите. Как родных примут.
– Тока не те, что потеряли близких.
– Да что уж теперь, князь? Главное, село отстояли, татар вон сколько побили. Тапереча либо рать огромную мурзы пришлют, либо будут стороной нас обходить. А похороны? Не в первый раз. Давайте, заходите в село. Я уже сказал людям, чтобы готовили встречу и постой. А воеводу прошу ко мне домой. Пир, конечно, учинять не будем, но отметить победу да помянуть погибших надобно.
Савельев взглянул на Хорина.
– Ну что, Демид?
– Коли отдыхать, оно, конечно, лучше на хатах. Да кормиться в селе по-человечьи, не как в лесу. А дале, как скажешь, так и будет. Оно и ныне то же самое.
Дмитрий решил:
– Входим в село!
Дружина и отряд зашли в Сивово.
Несмотря на горе, постигшее тех, кто потерял близких, люди находили в себе силы радушно встретить ратников, благодарили их.
Савельев прошел в дом старосты, который поручил своему сыну заниматься размещением дружины на отдых.
Дом Перемитина отличался от сельских хат только размерами. Внутри все то же, что в других. Печь русская, стены, полы, потолки из досок. На полу кошма, вдоль стен лавки. Занавески неброские на оконцах, подсвечники со свечами. В красном углу – киот с образами, по углам шкафы, сундуки. В опочивальнях широкие лавки, там же шкафы, сундуки, на которых высились горы постельного белья. Дом бревенчатый, крепкий, крыша соломенная, покрытая берестою. Внизу, на первом этаже – помещения разного предназначения, мыльня. От крыльца до крыльца – лестница с балясинами.
Засуетилась супруга сторожа, начала на летней кухне готовить трапезу.
Князь и староста помолились на образа, присели на лавки за стол.
Савельев погладил бороду.
– Здесь управились, а вот где теперь искать самого Галимбека?
– Объявится, но уже не тута, тут его мурзы погуляли на славу.
При этих словах сторож довольно усмехнулся.
– Вместо добычи заполучили смерть. Так с ними, проклятыми, и надо.
– Так и будет. Коли Иван Васильевич взялся наводить в государстве порядок, то наведет.
– Это без сомнения. Долгих бы ему лет. О том молиться денно и нощно будем.
