– А ты, гляжу, строгих правил, князь.
– Я жену свою люблю.
– Ну, одно другому не мешает.
– Мешает. Покойной ночи, князь.
– Покойной, Дмитрий Владимирович.
Бородинский все же предупредил бабу, чтобы не лезла самовольно в постель к вельможе. Как только он ушел, Дмитрий уснул – как в черную пропасть провалился, и спал крепко, без сновидений.
Утром, умывшись теплой водой, поданной все той же Марфой, с интересом смотревшей на князя, Савельев оделся, помолился и, не трапезничая, спустился вниз. Прошел по дороге к воротам, от них сбоку стояла воротнея – караульная изба. У ворот стражник и на башне стражник.
– Где тут Петр Раков? – спросил князь у стражника на воротах.
– Там, в воротнее, где ж ему быть, тока приступил к службе.
Савельев зашел в избу. Она оказалась крохотной: одна комната, в углу печь, за печью широкая лавка, вдоль стен лавки узкие, стол в углу, икона, подсвечники со свечами. На лавке сидел стражник. Сам он в одежде стрельца, ворот расстегнут.
Вскочил, когда увидел московского гостя, застегнулся, взялся за саблю.
– Не суетись, Петр, – сказал Савельев, – садись, разговор у меня к тебе.
– Слушаюсь, князь.
– Борис Петрович, хозяин твой, молвил, будто ты иногда встречаешься с двоюродным братом Фомой Пагутой?
– Бывает, не так часто, но встречаюсь.
– Он же человек вольный?
– Да, благодаря Борису Петровичу.
– И значит, подался с женой во Псков?
– Да, а пошто, князь, ты меня о том расспрашиваешь?
– Тебе не след задавать мне вопросы, тебе след отвечать на мои.
– Извиняй, князь.
– И как они обустроились в городе?
Раков ответил:
– Фома пристроился к знатному купцу Андрею Владимировичу Акулину. Что греха таить, купец он толковый, а вот мужичонка дрянной и жадный, каких поискать.
– Так чего же он к нему пристроился? Другую работу найти не мог?
– Так Акулин взял Фому вместе с супружницей, она у него повариха. Сам же по хозяйству работник. Дел не так уж много. Поставил Фома сруб, сложил печку, он вообще-то мастеровой малый, живут ничего, деньгу малую имеют, нужды не знают.
Савельев спросил:
– А знает ли купец о ваших встречах?
– Видел, как я приезжал, отпускал сюда Фому с Марией. Но брата ни о чем не расспрашивал.
– У Фомы свой двор?
– Да, прилепился к подворью купца. Тот выдал землицы немного на отработку. Каждый месяц за это деньгу берет. Договорились так расплатиться.
– Значит, когда ты приезжаешь к брату, это ни у кого не вызывает подозрений?
Петр улыбнулся:
– Ну если тока у Фомы да Марии. Вот тока не пойму я, князь, к чему ты клонишь.
– Поймешь.
Савельев присел поближе к столу.
– Скажи, Петр, а коли брату предложить дело свое завести, раз он такой мастеровой, согласится?
– Согласиться-то согласится, да тока где на дело деньгу взять?
– Ясно. Мне надо встретиться с твоим братом.
Раков внимательно посмотрел на вельможу:
– Могу, князь, узнать, по какому делу?
– Тебе это не надо. От тебя треба, чтобы ты поехал со мной во Псков, встретился с братом и договорился с ним о встрече. Где, я скажу.
– Что-то не нравится мне твой интерес к Фоме, князь.
– Не след, Петя, тако вот разговаривать с князем.
Стражник спохватился:
– Ты извиняй, князь, сказал, не подумавши.
– Нет, ты все обдумал. И что тебе не нравится?
– Но ты же сам молвил, не след так говорить с князем.
– Ответствуй, стражник.
– Как бы не попал в нехорошую историю Фома, он тока по-людски жить начинает.
– Фома не пострадает, напротив, заимеет то, о чем и мечтать не может. При условии, что поможет мне. А вот в чем поможет, это, Петя, решим мы с ним. Ты поедешь во Псков?
– А разве у меня есть выход?
– В другой раз был бы, ныне нет!
– Ну о чем тогда гутарить? Когда ехать?
– Завтра.
– Со службы и в дорогу?
– Тебя на ночь заменят. Отдохнешь.
– Ну, тогда я готовый!
– Добре. А чтоб тебе веселее службу было нести, на, возьми.
Савельев дал стражнику пятиалтынный.
Тот заметно повеселел.
– Спасибо, князь. Деньга она всегда пригодится.
– Значит, завтра, после трапезы. Едем вдвоем.
– Понял, тока ты договорись о том с Борисом Петровичем.
– Конечно, стражник. И о нашем разговоре и тем более о поездке во Псков никому ни слова. Предупреждаю серьезно, сболтнешь лишнего, тут же языка лишишься.
– Я – могила.
– Посмотрим. Неси службу покуда.
– Да, князь.
Савельев вышел из караульной избы, прошел по дорожке к дому. У крыльца ключник, Егор Гурин.
– Доброго здравия, князь, – поприветствовал он Савельева.
– Тебе тако же, – ответил Савельев, – где сейчас хозяин, у себя?
– Не, в саду.
– А чего в саду?
– Прогуливается.
Савельев пошел в обход хором, в сад.
Бородинский ходил по аллее между цветников.
– Доброго здравия, Борис Петрович.
– Доброго. Дела?
– Просьба.
– Ну, какая может быть просьба у вельможи с особой царской грамотой ко мне грешному, скорей уж – приказ.
– Считай, как знаешь. Мне завтра нужен Петька Раков.
– Стражник? И зачем, дозволь узнать?
– Поедем с ним во Псков.
Бородинский задумался, затем улыбнулся:
– Понял, хочешь до купца добраться чрез Фому Пагуту?
– Да. По-моему, это самый безопасный путь. Приедет брат к брату, а с ним еще один, объявившийся из Москвы дальний родственник. Подозрения не вызовет. А я поговорю с Фомой, постараюсь склонить его на нашу сторону.
Бородинский проговорил:
– Ну тогда напомни ему, кто дал ему вольную и как он обещал до гробовой доски помнить об этой моей милости.
– Напомню. Мне есть что ему сказать.
Бородинский рассмеялся:
– Не сомневаюсь.
– Ну тогда дай указания Петьке, дабы следовал со мной, и помощнику своему, чтобы сменил его на ночь. Надо перед дорогой отдохнуть. И еще, князь, мне будет нужна одежа простая, такая, какую носят твои стражники, когда не на службе, и конь попроще, мой скакун слишком приметный.
