– Не за что извиняться тебе. Сам такой. Теперь Борис Петрович сообщит царю о нашей неудаче.
– Зачем ему это?
– Ему-то, может, и не надо, но государь захочет знать. Князь не послал бы человека, если бы из Москвы не потревожили.
– Будем надеяться, Дмитрий Владимирович, что покуда царский гонец возвратится на Москву, ты уже возьмешь Ростова. И досадовать царю будет не на кого. До прибытия гонца князя Бородинского. Ты ж с триумфом возвратишься домой.
Савельев вздохнул:
– Будет ли так?
– Подождем, Дмитрий Владимирович.
– А ничего другого не остается.
Несколько дней тянулись, как долгие годы. Дмитрий душою измотался более чем когда-либо. В молитвах он просил Господа помочь ему. И Господь услышал его. Однажды вечером на пятый день после отправки гонца слуга боярина подбежал к князю, когда тот проводил учение с дружиной по сабельному бою.
– Князь! Андрей Михайлович просит зайти к нему.
– А где боярин?
– В горнице.
– Иду.
Передав командование Гордею Бессонову, Савельев поднялся в горницу. Хозяин сидел в кресле, сбоку на лавке ратник, которого до этого на подворье Дмитрий не замечал.
– Ты звал, Андрей Михайлович, я пришел.
– Вижу, Дмитрий Владимирович, – улыбнулся боярин, – у меня хорошая новость для тебя.
– Нашелся Ростов? – выдохнул Дмитрий.
– Да, – ответил боярин, – это чтобы ты не мучился, а то смотреть страшно, но все по порядку. И передаст тебе новость гонец, которого я посылал в Ливонию.
– Он? – Савельев кивнул на ратника.
– Да, – кивнул Воронцов, – лучший человек, я не держу его на подворье. Данил Старко.
Ратник поднялся, слегка поклонился, сел на место.
Савельев присел в кресло.
– Слушаю тебя, Данил Старко.
Ратник взглянул на боярина.
– Говори, Данил, – разрешил Воронцов.
– Ну, повелел ты, князь, ехать до пана Маркуса фон Бениса, я и поехал. Дорога знакомая. Добрался до границы, отдохнул, пошел дальше, прошел через реку Пиуза, там, где она сужается и глубины небольшой, дошел до замка знакомца Бениса, Урмаса фон Гельберга в Винилее. Ну и оттуда после короткой передышки в Кардау, дошел быстро. Рыцарь принял меня сразу же, выслушал. Тут же и ответ дал. Ведает он о князе Ростове, вот только не знал, что тот замешан в убийстве младенца-царевича. А как узнал, ярость его охватила. Я спрашиваю, где прячется Ростов, он сказал: отдыхай, жди. Выделил комнатенку, коня наказал в конюшню поставить. Я только разоспался опосля трапезы, как прислуга подымает. Ступай, молвит, к хозяину в гостевую залу. Пошел. Бенис там в кресле высоком. Молвит, обитает нужный тебе Ростов в местечке Тарна, что у озера Большого, так они Псковское озеро называют, недалеко от границы. У него усадьба, замка не построил, да и никто он в Ливонии, там своих фогтов хватает. Но усадьба крепкая. Помощник, что повсюду с ним, Михайло Чудин с семьей, начальник стражи, тако же с супружницей и детьми рядом с Ростовым, в одной усадьбе проживают. Ключник там Иверс Яцкевич, две девки дворовые, они же стряпухи, Инга Васько, Анита Попова, а тако же молодая баба Ирина. Ростов жаден до баб, пользуется всеми тремя, но более Ириной, ее берет с собой, куда бы ни поехал. Да и ничего странного, семейство‐то свое он на Москве оставил. В страже дворовой у него человек десять, старший внутренней стражи Юрась Коченя. Есть мужик на посылках. Если надо, то Ростов может получить подкрепление, он с некоторыми местными воеводами в приятельских отношениях. Недавно ездил в Псков, что делает нередко, но ныне возвернулся быстро и в тревоге. Сидит в своей усадьбе. Сидел, вернее, когда я в обрат подался позавчера. Вот и все, что узнал о Ростове со слов Маркуса фон Бениса.
Савельев встал, перекрестился на образа.
– Слава тебе, Господи, не оставил своей милостью.
Повернулся к гонцу.
– А рыцарь Кардау, фон Бенис, не сказывал тебе, как расположена усадьба?
– Нет. Наверно, он того не ведает. Но у рыцаря есть свои люди в Тарне. Думаю, надо будет, поможет.
Савельев взглянул на Воронцова:
– Мне надо с твоим человеком, Данилой, в замок Маркуса фон Бениса.
Боярин спросил Старко:
– Дружиной человек в двадцать то возможно, Данил?
– Пошто нет? Граница ныне охраняется так себе. С той стороны разъезды, с нашей тако же. Там есть шинок, на их стороне, а вернее, на спорных землях, прозывается «У Георга», потому как владеет им Георг Суви, часто встречаются наши и ливонские пограничные разъезды. И ничего, не ссорятся. Георг берет и рублем, и местной деньгой, шиллингом и пфеннигом. Пройти границу можно и большим отрядом. Вот только застанем ли фон Бениса, он собирался на торжество к Гельбергу и как раз в этот день.
– Но место, как его, ну где живет этот Гельберг, – Савельев запутался в ливонских названиях, – молвишь, недалече от земли Маркуса.
– Гельберг проживает в Винилее, это верст восемь от Кардау, где правит Маркус.
– Ну вот, всего восемь верст. Мы могли бы и там с ним встретиться.
– То не так просто, князь, – покачал головой Старко, – уж коли местная ливонская знать на торжество собирается, то со всего востока по меньшей мере, и празднества длятся у них долго. То пиры в замках, то пляски всякие, по-ихнему балы, это когда мужики молодые да кавалеры знатные поместному водят баб, по-ихнему – дам, по кругу али по прямой и заныривают под руки друг друга. Чужие для нас забавы. Не то что у нас на Руси. Гулянка так гулянка. И бабам там места нету. У них все по-другому.
– Как-нибудь встретимся. Не можно далее без дела сидеть в Пскове и ждать, покуда Ростов убежит еще куда, в ту же Польшу. Надо его в Тарне брать. Второго промаха ни царь, ни я сам себе не прощу.
Гонец посмотрел на князя.
Тот пожал плечами:
– Делай, Данил, что молвит князь. Он знает, что к чему, на нем ответственность дюже большая пред самим государем. Ты же теперь в полном его подчинении.
– Но хоть ночь выспаться дашь, князь?
Старко посмотрел уже на Савельева.
– Ночь – да. Утром после молитвы и трапезы жду во дворе.
– И на том спасибо. Пойду до жены. Ждет. Да и сынишка тоже по батьке соскучился.
– Ступай, Данил. Завтра обговорим, как пойдем, – сказал Дмитрий на правах, переданных ему боярином Воронцовым.
Эту ночь Савельев почти не спал, велико было напряжение. Он то забывался в чутком сне, то просыпался. К рассвету поднялся, более не мог лежать. План предстоящих действий он составил еще до полуночи, с той поры и маялся. Как взошло солнце, оделся, помолился, вышел во двор.
Прислуга уже была на месте. Служанка, баба лет тридцати, поднесла ему ковш теплой воды, после умывания – рушник, с интересом разглядывая вельможу московского. Но не до нее было Дмитрию. Приведя себя в порядок, он поднялся в опочивальню, где вновь принялся обдумывать план похода.
