– А нас, кажись, ждут, Дмитрий Владимирович, – проговорил Горбун.
– Да, похоже на то. Но отчего вдруг осмелел Ростов? Чего у него есть такое, чего мы не ведаем и на что он надеется?
– Еще ратник, князь, – сказал Горбун.
– Да, вижу, с двумя в страже и пятью, что выходили в лес, уже восемь. А всего в охране у Ростова десять, это охрана подворья, да еще четверо, которые сопровождают его на выходах, помощники. Эти из местных, они ночью, кроме тех, что на посту, должны быть дома, живут где-то рядом с подворьем, но нынешней ночью, получается, вся стража на подворье.
– А еще случай этот с Баймаком и Агишем, – проговорил Горбун.
– Да, что-то серьезное припас для нас Ростов.
– Или кого-то. Гардай молвил, что старший отряда, захватившего наших татар, хитрый дюже и отчаянный, коли решил напасть на пост в каких-то десятках саженей от основной дружины. И дружины не простой, а царской, особой.
– Запуталось все в голове.
– Ты не ведаешь, что делать? – спросил Горбун.
– Ведаю, только верен ли замысел мой?
– Не сомневайся. Коли задумал, надо сполнять.
– Даже если нас ждут на подворье?
– А теперь все одно идти на него, уйти спокойно к Пскову нам не дадут.
– Это так, Осип. Но поглядим, что сообщат Гардай и Туран.
Подошла дружина, встала в десяти саженях от поста. Морды коням закрыли мешками, чтобы не ржали, хотя, судя по всему, о дружине на подворье Ростова было уже известно. Бессонов доложил, что воины готовы сполнять любой приказ князя. На востоке становилось все светлее. И тут из кустов выбрался Туран. Смахнул пот с лица.
– Что? – в нетерпении спросил Савельев.
– Увидел кое-что.
– Говори, не тяни, Рустам!
– Ростова видел. На всю левую щеку родимое пятно. Ратников видел, всю дюжину, но, может, это не все. Вооружены саблями, на всех легкие доспехи, есть пара бердышей и пищалей. А еще…
– Ну? – попросил князь.
– А еще видел с Ростовым сотника стрелецкого из Москвы, Евсея Агатова.
– Он-то откуда тут взялся?
– Э‐э, князь, то не самое интересное.
– А что же?
– Агатов пропал при взятии Казани. Наша касимовская дружина шла за его сотней на приступ, когда прорвали оборону казанцев. Мы тогда заняли часть уцелевшей после подрыва стены, сотня же вошла в крепость. А потом узнали, пропал сотник. Он с десятком пошел по малой улице, а там казанцы большим числом. Ну и порубали стрельцов. Тела оставили на этой улице, их потом чрез ворота вынесли, среди них Агатова не было. Пропал сотник. Подумали, что казанцы в полон могли его взять, а потом изрубить, а разрубленное тело в колодцы бросить али собакам. А он, оказывается, живой и невредимый. Это, князь, он был головой отряда, который захватил Баймака и Агиша. Все же сотник он смелый, отчаянный и умный.
Савельев кивнул:
– Добре. Теперь знаем, кто у Ростова за воеводу. Что еще?
– Видели еще мужика рядом с князем. Всего возле него четверо из ближних людей да личная стража из трех стражников. Все они за домом, отсюда не видать.
– Приблизиться к ним не пытались?
– То не можно, князь. Выдали бы себя. Так что видеть видели, а о чем они гутарили, извиняй, неведомо. Но готовятся к сваре, так считает и Гардай.
– Ожидают нашего появления?
– А кого им еще ждать?
– Верно. Коли ждут, мы придем. Баймака с Агишем не видали?
– Нет, их не видали. Но коли попали в плен, верно, сидят где-нибудь в подвале или в яме, не видимой от пруда.
– Не могу понять, зачем их брали.
– Я думаю, прикрыться ими, если оборона начнет рушиться при атаке особой дружины.
– Возможно. Ты идешь обратно к Гардаю?
– Это как ты повелишь.
– Слушай команду! Гордей Бессонов с сыном Власом, лучниками Истомой Уваровым и Надежей Дроздом вместе с Рустамом Тураном выходите к месту, где расположился Икрам Гардай. Там затаиться и быть в готовности подстрелить, кого будет видать, но только не Ростова. Его можно, но не смертельно.
Атаковать подворье от пруда. Никого не жалеть, окромя Ростова, с ним у царя разговор особый будет. Остальные остаются при мне. Будем выходить на подворье с центральных ворот. Лучнику Дроге тако же быть готовым стрелами побить тех, кто попадет под руку. Сигнал для нашей атаки – три крика кукушки. Это когда второй отряд дружины выйдет к Гардаю. Сигнал для атаки с тылу – трель соловья. Все, Гордей, быстрее уводи ратников.
Отряд из пяти воинов пошел к балке. Остальные собрались вокруг воеводы. Горбун вложил саблю в ножны, достал свой излюбленный шестопер. С рассветом над местностью пронесся крик кукушки, три раза.
Савельев осмотрел ратников, поднял саблю.
– Вперед, воины, за царя-батюшку и Русь нашу святую!
Отряд Дмитрия вылетел из леса лавой, поднимая облако пыли, что было на руку основной дружине. Так противник, засевший на подворье, не мог просчитать, вся ли дружина идет на прорыв или только часть.
Савельев ожидал, что стражники Ростова начнут стрелять из пищалей, лучники из луков, но… неожиданно ворота распахнулись, хотя поверх городьбы встали защитники подворья.
И тут князю стало ясно, что это за два столба за воротами. Они не помешали открыть створки, и царские ратники увидели привязанных к столбам служивых татар, Баймака и Агиша. Они были избиты в кровь, под ногами охапки сена, поверх валежник, дрова, куски бревен, досок. А рядом с зажженным факелом еще один изменник московский, бывший сотник Евсей Агатов. Он стоял, опустив горящий факел, и усмехался.
Решение надо было принимать немедля. Остановишься – стрелки с городьбы покосят половину отряда. Лететь дальше – изменник подожжет костры, и татары сгорят заживо.
И воевода решил. Он на ходу приказал:
– Дрога, злодей с факелом!
Тарас все понял, вскинул лук и натянул тетиву. Он считался одним из лучших лучников на Москве и тут не оплошал. Изменник только услышал свист стрелы, он даже бросить факел не успел, как она ударила ему в правый глаз. От удара сотника отбросило на спину, факел отлетел в сторону. Стрелки на городьбе спохватились, но отряд Савельева уже влетел на подворье. По знаку воеводы Кузьма Новик издал трель соловья.
Ростов, его помощник, Михай Чудин, начальник личной стражи Дунин с тремя стражниками продолжали оставаться перед возвышенностью у пруда. Поверх городьбы на подставках стояли еще два ратника. Поначалу лучники второго отряда пустили стрелы в скопление людей возле князя. Вскрикнули и рухнули пронзенные стрелами Чудин и Дунин, следом один стражник. Ростов, согнувшись, бросился в дом чрез задний вход, за ним двое стражников. Те, что были на городьбе, подумав, бросили сабли, соскочили на землю, залегли под бревнами ограды. Помирать за Ростова они явно не хотели.
