Его я вовсе не видела. Мало, мало щелей образовалось на дощатой двери!
– Слишком хорошо работали плотники прошлого, – досадливо пробормотал мой природный авантюризм. – Может, попробуешь расковырять щелку гвоздиком? Там, на полу, был такой, подходящий…
– Не стоит, – оборвал его здравый смысл.
– Не стоило нам сюда приходить, – в унисон сказала женщина за дверью. – Это была плохая идея.
– Если бы твой идиот сделал все по уму, мы бы сейчас не цеплялись за плохие идеи! – ответил мужчина.
– Ну уж нет, в квартиру полицейского мы не полезем! – решительно объявила женщина. – Полицейский – это не журналисточка, нам это с рук не сойдет.
– Я передумал, делай глазок! – мой здравый смысл переменил решение прежде, чем до меня дошел смысл услышанного. – Только потихоньку, не долби, как дятел, а просто попытайся раздвинуть доски.
Я без споров и уточнений метнулась в глубь сарая, подобрала с пола большой ржавый гвоздь фасона «Мечта корабела», вернулась с ним к двери и присмотрелась к ней, прикидывая, где лучше сделать глазок.
И в этот момент потревоженная куча хлама за моей спиной перешла из состояния относительной упорядоченности в состояние первобытного хаоса, шумно, с многоступенчатым грохотом и звоном, обрушившись на пол. Там, внутри кучи, еще, оказывается, то ли гитара была, то ли арфа, так вот она исполнила целую скорбную песню в два куплета.
В общем, когда в сараюшке наконец воцарилась тишина, совершенствовать дверь, делая в ней глазок, уже не имело смысла. Те двое, что переговаривались за порогом, испарились.
– Пожалуй, не стоит тебе выходить через дверь, – сказал мой здравый смысл. – Говоришь, ты пролезешь в окошко?
Вместо ответа я молча подтащила к упомянутому отверстию колченогое кресло, на его ручки положила фанерную дверцу и с этого ненадежного постамента ушла в окошко. Удачно свалилась в упругий самшитовый куст, при ближайшем рассмотрении оказавшийся частью зеленой изгороди, отделяющей двор дома номер тридцать от соседнего, и проломилась на сопредельную территорию, напугав женщину, караулящую резвящегося на детской площадке ребенка.
Я не придумала, как объяснить мой эффектный выход из кустов, поэтому просто сказала:
– Пардон, мадам! – и через двор удалилась на улицу.
Надеясь, что те двое, чей разговор я подслушала, сидя в сарайчике, еще не ушли далеко, я снова направилась к тридцатому номеру, но по пути встретила только мебельный фургон. Он удалялся от дома рыжей Тани, веско погромыхивая содержимым кузова. Боюсь, что шкаф в борьбе за свободу и независимость потерял свою целостность…
– А теперь давай где-нибудь присядем и переварим полученную информацию, – потребовал здравый смысл.
Я присела за столик первого попавшегося уличного кафе и для лучшего переваривания взяла к информации кофе.
Итак, что я узнала?
Оказывается, бабулина лучшая подруга почти год хранила у себя письмо, написанное Ба Зиной и предназначавшееся мне. Судя по тексту этого письма, оно должно было попасть ко мне в случае, если я не выполню какие-то наказы бабули. Она отвела на их исполнение определенное время и установила контрольный срок, который, возможно, еще не истек, потому что письмо отправила не Ираида, а ее потомок Женька, спасибо этому доброму мальчику или доброй девочке.
– Хотя Ираида могла просто забыть это сделать вовремя, ведь ее внучка сказала, что бабка была не в себе, – напомнил здравый смысл. – И вообще ты не о том сейчас думаешь. Давай-ка об этой паре под дверью!
– Пара под дверью – женщина и мужчина, – я послушно сменила тему. – Судя по голосам – люди немолодые, судя по тексту – незаконопослушные. Есть предположение, что они имели намерение проникнуть в квартиру Ираиды…
– И что они уже проникали в твою квартиру! – перебил меня внутренний голос. – Ведь ты же поняла, я надеюсь, о какой журналисточке они говорили?
– Поняла. – Я кивнула, как будто разговаривала с реальным собеседником. – А ты понял, что это означает?
– Они что-то ищут, – уверенно ответил здравый смысл. – Что-то такое, что ты могла спрятать не только в вашем с Петриком жилище, но и в каком-то другом надежном месте.
– А какие надежные места могут быть у девушки, живущей на съемной квартире? – подхватила я. – Только квартиры родственников, друзей и друзей родственников! Родни у меня, считай, нет, с двоюродным дедом Павлом и его потомками я не контактирую. Друзей тоже нет, одни коллеги по работе и так себе приятели. А вот Ираида Агафоновна вполне попадала под определение «друзья родных»!
– Значит, можно предположить, что эти двое – загадочные мужчина и женщина – охотятся за скифским золотом, которое ты якобы украла, – продолжил здравый смысл.
– Трое! – поправила я. – Упоминался ведь еще некий «твой идиот» – вероятно, муж или сын женщины в панаме. Он что-то сделал не так, и это все осложнило.
– Из того, что было сделано «не так», первым в голову приходит неудача покушавшегося на тебя в пещере, – подсказал здравый смысл. – И это укрепляет предположение, что покушавшимся на тебя был один из мужчин, участвовавших в пресс-туре, ведь про женщину было бы сказано «твоя идиотка», а не «твой идиот».
– Логично, но ничего нам не дает, – вздохнула я.
К мужикам, участвовавшим в пресс-туре, я в Молдове особо не приглядывалась, а теперь и не могла приглядеться, потому что была далеко и даже контактами их не располагала. В непосредственном доступе у меня был только Караваев, а мне почему-то очень не хотелось думать, что неизвестная подозрительная женщина имеет на него какое-то право собственности.
Не потому, что Караваев ведет себя по-рыцарски и не бросает на произвол судьбы девушку, оказавшуюся в трудной жизненной ситуации. Просто не может ведь мужчина с таким хорошим вкусом (любящий правильный кофе, носящий идеальные рубашки и симпатизирующий Люсе) приходиться кем-то близким противной тетке в старомодной панаме!
– Железный аргумент, Петрик с ним точно согласился бы, – хмыкнул здравый смысл.
– Ой, Петрик же!
Я вспомнила, что к приезду моего друга наша квартира должна сиять чистотой, и тут же позвонила обещавшему это организовать Караваеву.
Благо ночью он собственноручно вбил в допотопный мобильник Ба Зины свой телефонный номер.
– «Буревестник» слушает, – ответил мне незнакомый девичий голос.
Это меня почему-то мгновенно взбесило.
– А почему не реет? – спросила я злобно.
– Как? – не поняла дева.
– Гордо! – ответила я. – А если вы спросите «Где?», то между тучами и морем, над седой равниной моря. А вот какого – не знаю, это уже на ваше усмотрение.
– А, вы хотите к морю! Так у нас есть отличные предложения и по пляжному отдыху, и по круизам! – обрадовалась дева.
Я молча оборвала звонок. Очевидно, Караваев дал мне свой рабочий номер, вот идиот!
