Петрик – знаток и ценитель оперы. Я – нет, поэтому ответить пришлось уклончиво:
– Вполне возможно.
Петрик тут же с готовностью что-то такое мне напел, но я свернула этот спонтанный концерт, напомнив исполнителю старую добрую истину: «Когда я ем, я глух и нем». Так что пообедали мы в тишине и спокойствии.
А вот потом я пережила стресс.
А могла бы и не пережить!
У меня чуть сердце не остановилось, когда я увидела на экране ноута в скайпе лицо спикера, заявленного на интервью.
Это был тот самый неправильный легионер, который схватил меня за руку на месте преступления, совершенного вообще-то не мной, а моей неразумной шляпой!
Я узнала его мгновенно и реагировала без задержки, стремительно нырнув под стол и таким образом уведя свою физиономию из-под камеры.
– Эй, девушка? Журналистка? Как вас там – Люся? – удивленно воззвал мой удаленный собеседник, увидев вместо ожидаемого девичьего лица размытый инверсионный след, какой возникает в атмосфере за стремительно движущимися летательными аппаратами.
На пути в подстольное пространство я запросто могла бы обогнать реактивный самолет.
Петрик, находившийся вне зоны видимости камеры и вдумчиво втиравший в кисти рук питательный крем (обычный его ритуал после мытья посуды), аккуратно закрыл флакон, поддернул домашние брючки, чтобы они не вытянулись на коленках, присел на корточки и вопросительно поморгал мне, беззвучно интересуясь причиной моего интригующего поведения.
Я лаконичными и выразительными жестами спецназовца объяснила ему, что мужик на экране не должен меня увидеть, но интервью у него нужно взять обязательно, а посему Петрику следует сей же миг занять мое место за компом и выступить в роли журналистки Люси.
Петрик просиял улыбкой, кокетливо поправил прическу и опустился на стул, приняв наиболее выигрышную позу полубоком.
Люся из него получилась так себе – субтильная и плоскогрудая. Очевидно, легионерское представление о Люсях от данного образа отличалось, потому что дяденька в скайпе неуверенно повторил:
– Люся?
– Да Люся, Люся, – с апломбом заверил его Петрик.
Это прозвучало в точности как в пятой серии мультика «Ну, погоди!», где Волк звонит, спрашивая: «Алло, это Заяц?», и получает нахальный ответ: «Да Заяц, Заяц!»
Я нервно хихикнула и, большей частью оставаясь в своем окопе под столом, вытянутой вверх рукой нащупала сбоку от ноутбука бумажку с приготовленными для интервью вопросами. С намеком постучала по ней пальцем – Петрик все понял и озвучил первый вопрос:
– Добрый день, извините, не расшифровала инициалы заранее, как ваше имя-отчество? Михаил Андреевич? Очень приятно! Давайте начнем наше интервью с небольшого экскурса в историю. Расскажите, пожалуйста, когда и почему вы решили сделать организацию путешествий своим бизнесом?
– Михаил Андреевич, значит, – повторил мой внутренний голос. – Имя у легионера ничего так, нормальное. Не Дормидонтус какой-нибудь.
– А много ли мы встречали Дормидонтусов? – справедливости ради вступилась за этих самых Дормидонтусов моя чувствительная совесть. – И видели ли от них хоть что-то плохое?
Я согласно кивнула.
До сих пор чемпионом по щедро явленному мне плохому был Сашка Карамазов, который неутомимо и разнообразно донимал меня с первого по третий класс. Второе место уверенно занимал Вадик Антипов, а на третье я поставила бы нашего редакционного вахтера дядю Борю, который уже раз десять не пускал меня в офис из-за того, что я забыла дома электронную карту-пропуск.
Если вдуматься, мужчины меня не особенно обижали.
– Это потому, что у них практически не было для этого возможностей, – резонно рассудил мой здравый смысл. – Трудно вредить кому-то на расстоянии, а ты ведь никого к себе не подпускаешь.
– Как будто кто-то рвется, – добавила моя справедливая и беспощадная совесть.
– А ну, заткнулись оба! – велела я.
Не люблю, когда меня критикуют.
Петрик, приняв мои неосторожные слова на свой счет, извинился перед не-Дормидонтусом, заглянул под стол и спросил:
– Что-то не так?
Я жестами показала: «Ой, прости, я идиотка, это было не тебе, продолжай, я не буду мешать!»
– Это была идиотка, – выпрямив спину, передал понятливый Петрик собеседнику. – То есть кошка моя. Ее так зовут – Идиотка.
– В честь кого назвали? – поинтересовался не-Дормидонтус, вероятно заподозрив, что в роду у странной Люси было немало людей, достойных подобной чести.
– В честь лучшей подруги, – не задержался с ответом мой лучший друг, и я злобно зашипела.
– Может, она там голодная, Идиотка ваша? – проявил сердобольность не-Дормидонтус.
– Да ничего подобного, она только что три куска пиццы сожрала! – возмутился Петрик.
Нелестное мнение не-Дормидонтуса об умственных способностях лже-Люси, которая кормит кошку пиццей, наверняка укрепилось.
Я боднула болтуна в колено.
– Но вернемся к нашим баранам! – опомнился Петрик, смекнув, что надо продолжать интервью.
– А у вас там не только кошка? У вас и бараны есть? – заинтересовался не-Дормидонтус.
– Бе-е-е! – молвила я только для того, чтобы скрыть истеричный смешок.
– А их как зовут?
– Их не зовут, они сами приходят и приносят с собой пиццу, вино и проблемы! – Петрик пихнул меня ногой, и я вынужденно вылезла из-под стола с другой стороны. – Михаил Андреевич, у меня всего пара вопросов осталась…
В слепой для камеры ноута зоне я с удовольствием распрямилась по весь рост и, послав Петрику воздушный поцелуй, на мягких кошачьих лапах удалилась в свою комнату.
Минут через пятнадцать друг принес мне ноутбук, и остаток дня я честно занималась работой: расшифровывала интервью и писала текст.
То есть вечер я провела с пользой, но безрадостно.
Радости начались утром.
Во-первых, бесценный Петрик приготовил на завтрак сырники с апельсиновым джемом.
Во-вторых, столбик термометра разом подскочил до плюс пятнадцати и обещал не прекращать расти и дальше, на радость всем добрым теплолюбивым людям.
В-третьих, я снова опоздала на работу (сырники доедала), но этого никто не заметил. Коллегам было решительно не до меня: приехал представитель пивоваренной компании, которой мы делали рекламу, и привез несколько ящиков бутилированной благодарности. Робкие возражения немногочисленных отщепенцев, не считающих пиво правильным утренним напитком, решительно отмел Саня Веселкин.
– Это шампанское по утрам пьют только аристократы и дегенераты! Пиво же – демократичный напиток, а демократия – это свобода, а свобода – это право пить тогда, когда хочется! – логично рассудил он и ловко сдернул крышечку с бутылки о край стола.
