Чувствовалось, что это занятие доставляет ему какое-то детское удовольствие: звеня стеклом, труженик напевал малышовые песенки с элементами систематизации. С затухающим интересом я прослушала «Раз-два-три-четыре-пять, вышел зайчик погулять», «Раз дощечка, два дощечка – будет лесенка», «Из чего же, из чего же, из чего же сделаны наши девчонки» и «К десяти прибавить два, по слогам читать слова учат в школе, учат в школе, учат в школе», после чего мой здравый смысл сурово спросил:
– Может, хватит наслаждаться концертом? Все работают, а ты?
– А я не знаю, чем заняться, – призналась я. – В смысле, не могу придумать, что сделать полезного.
Выбор бесполезных занятий в отсутствие интернета у меня тоже был небольшой: погулять по садочку, позагорать на травке, подонимать чем-нибудь Караваева…
– Провести экспресс-сеанс психоанализа! – предложил здравый смысл. – Вопрос: не слишком ли много ты думаешь о Караваеве?
– Это что за намек? – напряглась я.
– Ладно, я прямо спрошу: он тебе нравится?
– Мне… э-э-э… Мне нравятся его рубашки! – вывернулась я.
– И идеальная спина под рубашками. – Здравый смысл был безжалостен. – А сегодня ты проявила интерес к судьбе резинки в его трусах.
– Так, все! Я не хочу об этом говорить!
На мое счастье, затрезвонил мобильник.
Звонил Петрик, которому я еще вечером успела сообщить свой новый номер, он же бабулин старый.
Петрик был очень взволнован.
– Ты не представляешь, что я выяснил! – начал он сразу, опустив такую малость, как вежливое приветствие. – Люся! Ты знаешь, где я?
– В состоянии аффекта?
– В нем тоже, но главное – я в офисе нашего холдинга, только что вышел из бухгалтерии…
– Получил гонорар?
– Да, но это тоже неважно! Вера Степановна спросила меня, не знаю ли я, где ты…
– И ты?
– Сказал, что не знаю, но она не перестала брюзжать, что ты не отчиталась за командировку и что это уже становится системой, мол, наши журналисты такие неорганизованные и безответственные, взять хотя бы Антипова, это же надо было такое учудить…
– Учудить? Да его же убили!
– Вера Степановна в курсе, но считает, что ответственный сотрудник не должен позволять себя убить до сдачи отчетной документации в бухгалтерию. А Вадик, оказывается, не закрыл свою последнюю командировку в Турцию.
– Да, он же летал на какой-то слет трэвел-блогеров и журналистов в Анталью с пересадкой в Москве, – вспомнила я. – И на обратном пути самовольно задержался в столице на два дня по каким-то своим личным делам.
– А когда вернулся, отвечал на вопросы коллег интригующим подмигиванием и песенной строчкой «Ах, какая женщина, какая женщина, мне б такую»! Смекаешь, что к чему?
– На слете Вадик познакомился с какой-то московской журналисткой?
– Или блогершей!
Тут до меня дошло:
– Думаешь, у него были шашни с Катей Смирновой?
– Думаю?! Милочка, я в этом абсолютно убежден! И ты тоже убедишься, если пробьешь в сети публикации по хэштегам этого трэвел-блогерского слета! Ладно, не дергайся, я уже сделал это минуту назад, уединившись в туалетной кабинке – у нас там отличный вай-фай.
– Петя, не томи!
– Не буду. В общем, Катя Смирнова тоже была на этом слете вместе с нашим Антиповым. И «вместе» в данном случае явно не пустое слово – на всех групповых фотографиях они стоят бок о бок и держатся за руки!
– Петрик, это бесценная информация, а ты лучший в мире друг! – сказала я искренне. – Вот, значит, когда эта раззява Катя «потеряла» свой загранпаспорт – в те два дня, когда принимала в столице Вадика!
– Я всегда рад помочь тебе, моя бусинка. Кстати, о потерях, наша команда потеряла еще одного бойца – куда-то запропастился Саня Веселкин, Тигровна рвет и мечет. – Петрик наконец успокоился. – Все, я на маникюр, потом подрежу кончики, а потом куплю чего-нибудь вкусненького и приеду к вам в вашу дичь и глушь, пусть никто не занимает мою раскладушку. Чао-какао!
– Какао-макао!
Закончив разговор, я вышла в садочек и некоторое время сновала между домиком и уборной. Наконец Караваев, очень важный в дорогих очках с золотыми дужками, снял свои окуляры, обратил пытливый взор на меня и спросил:
– Люся, у тебя снова проблемы с кишечником?
– Что? С чего ты взял?
Караваев на манер ножек выпустил из сжатого кулака два пальца и побегал ими по столу туда-сюда, явно изображая меня.
– Нет у меня никакого расстройства, кроме душевного, – ответила я и тоже подсела к столу под яблоней, чтобы поделиться с Караваевым свежей оперативной информацией от Петрика.
– Пересядь, пожалуйста, – выслушав меня, Караваев похлопал ладонью по лавочке рядом с собой. – Нужно, чтобы ты видела экран.
Я пересела. Караваев быстро нашел на «Фейсбуке» профиль трэвел-блогерши Кати Смирновой, и минут десять мы его вдумчиво изучали, добросовестно читая посты и внимательно рассматривая фотографии.
Катя Смирнова явно была из числа тех людей, кто родился с интересным анатомическим дефектом, который я бы деликатно назвала «шило в мякоти». Ей решительно не сиделось на месте, она грезила путешествиями, взахлеб пила ветер странствий и радостно глотала пыль дорог.
– Складывается впечатление, что, кроме походов и поездок, эту Катю ничего не интересует, – заключила я.
– Это-то и странно, – заметил Караваев. – Ведь твой коллега Алессандро рассказывал нам, что новая подруга Вадика имела отношение к миру культуры, а это явно не про эту Катю.
– Потому что новой подругой Вадика была совсем другая женщина! – догадалась я. – А романчик с этой Катей он закрутил для того, чтобы свистнуть ее загранпаспорт! Очень вовремя эта Катя ему подвернулась – буквально за несколько дней до кражи скифского золота, когда у Вадика наверняка уже сложился коварный план. Он же зануда был неимоверный, все рассчитывал и детально планировал, так что никак не мог вляпаться в эту криминальную историю с бухты-барахты.
– Надо найти ту его настоящую подругу, которая из мира искусства, – сказал Караваев.
– Найти – и?
Мне было интересно, насколько похоже мы мыслим.
– И выяснить, где она была в первые дни нашего молдавского пресс-тура.
Я удовлетворенно кивнула: полное совпадение!
Мне тоже представлялось весьма возможным, что культурная подруга Вадика и та сволочь, которая толкнула меня в пропасть, одно и то же гадкое лицо.
Обедали мы горячими лепешками, на которые щедро положили тушенки и солений из бабулиных запасов – получилось вкусно. Лепешки пекла я, чувствуя себя неуютно и даже глупо под восхищенным взглядом Караваева, который почему-то решил, что эти лепешки – настоящий деликатес и сложнейшее блюдо высокой авторской кухни.
