Последняя фраза весьма саркастично намекала как на нелюбовь Бичема к кровавым видам спорта, так и на титул Бомарше – «Генерал-лейтенант королевской охоты», пожалованный тому несколько лет назад еще предыдущим королем.
– И, – продолжил Грей, не обращая внимания на реплику брата, – с неким Сайласом Дином.
Хэл нахмурился.
– Это еще кто?
– Американский торговец. Находится в Париже по поручению американского конгресса. В основном околачивается вокруг Бомарше. Видели, как он разговаривал с Верженном.
– А, этот. – Хэл хлопнул рукой. – Слышал о нем. Кое-что.
– А слышал ли ты о фирме под названием «Родриго Горталес эт Сиэ»?
– Нет. Вроде звучит по-испански, да?
– Или по-португальски. Мой осведомитель не знает ничего, кроме этого названия и слухов о том, что Бомарше имеет к ней какое-то отношение.
Хэл хмыкнул и откинулся на подушки.
– Бомарше чем только не занимается. Господи, он даже часы делает, словно писать пьесы ему недостаточно! А Бичем имеет какое-нибудь отношение к этой фирме?
– Неизвестно. Тут только неопределенные ассоциации, больше ничего. Я просил выяснить абсолютно все, что имеет хоть какое-то отношение к Бичему или к американцам, – я имею в виду не общеизвестную информацию. И вот что пришло в ответ.
Тонкие пальцы Хэла выстукивали на покрывале беспокойные гаммы.
– А твой осведомитель знает, чем занимается эта испанская компания?
– Торговлей, чем еще? – иронически ответил Грей, и Хэл фыркнул.
– Если бы они еще были банкирами, я бы сказал, что ты, возможно, кое-что нашел.
– Да, возможно. Но, думаю, единственный способ узнать наверняка – это поехать и потыкать там острой палочкой. У меня карета до Дувра через… – Грей прищурился на едва различимые в полутьме бронзовые дорожные часы, стоявшие на каминной полке, – три часа.
– Понятно.
Голос звучал почти равнодушно, но Грей очень хорошо знал своего брата.
– Я вернусь из Франции самое позднее к концу марта, – сказал он и мягко добавил: – И сяду на первый же корабль, который в новом году отправится в Колонии, Хэл. И я привезу Генри.
«Живым или мертвым». Никто из них этих слов не произнес: и так все было понятно.
– Я буду здесь, когда ты вернешься, – наконец тихо сказал Хэл.
Грей положил ладонь поверх руки брата, которая тут же повернулась, и их пальцы соединились. Рука Хэла, может, и выглядела слабой, но у Грея полегчало на душе от решительной силы ее хватки. Так они и сидели, взявшись за руки и не говоря ни слова, пока в открывшуюся дверь боком не вошел Артур, уже полностью одетый. Он принес огромный, размером с карточный столик, поднос, нагруженный беконом, колбасками, почками, копчеными селедками, яйцами в сливочном масле, жареными грибами и помидорами. Еще там были тосты, джем, мармелад, огромный чайник ароматного дымящегося чая, сахарница, молочник и накрытая крышкой тарелка, которую лакей церемонно поставил перед Хэлом. В ней оказалась противная жидкая каша.
Артур поклонился и вышел, оставив Грея гадать: был ли он тем самым лакеем, который ходит к Несси по четвергам. Грей вновь повернулся к брату и увидел, что Хэл накладывает себе щедрую порцию почек с его тарелки.
– Разве ты не должен есть свою размазню? – поинтересовался Грей.
– Вот только не говори, что и ты намерен поскорее свести меня в могилу, – ответил жующий Хэл, на миг закрыв глаза от удовольствия. – Неужели они, черт возьми, думают, что я поправлюсь, если буду есть всякую дребедень вроде сухариков и кашки… – Он выдохнул и подцепил следующий кусок.
– Как думаешь, с сердцем нелады? – спросил Грей.
Хэл покачал головой.
– Вряд ли, – отстраненно ответил он. – Я прислушивался к нему, понимаешь, после первого приступа. Бьется, как обычно. – Хэл замолчал и потыкал себя в грудь кулаком, повернув зажатую в руке вилку зубцами к Грею. – Здесь не болит. А ведь должно бы, так ведь?
Грей пожал плечами.
– Тогда что это был за приступ?
Хэл проглотил последний кусочек почки и потянулся за намазанным маслом кусочком поджаренного хлеба, взяв в другую руку нож для мармелада.
– Не мог дышать, – небрежно сказал брат. – Посинел, ну и тому подобное.
– О, теперь все понятно.
– А сейчас я чувствую себя вполне сносно, – немного удивленно произнес Хэл.
– Да? – улыбнулся Грей.
На миг лорд Джон засомневался, но, в конце концов… Он уезжает за границу, а всякие неожиданности не только могут приключиться, но часто и происходят. Лучше не оставлять дело в подвешенном состоянии – просто на случай, если с одним из них что-нибудь произойдет.
– Ладно, тогда… Если ты уверен, что твои бренные останки не рассыплются от небольшого потрясения, позволь мне кое-что тебе рассказать.
Услышав о существующих между Дотти и Уильямом нежных чувствах, Хэл моргнул и застыл с куском за щекой, но после недолгого размышления кивнул и снова принялся жевать.
– Хорошо, – сказал он.
– Хорошо? – переспросил Грей. – Ты не против?
– Вряд ли тебе бы понравилось, если бы я возражал, да?
– Если ты ждешь, что я хоть на миг поверю в твою заботу о моих чувствах, значит, болезнь повредила тебе сильнее, чем я думал.
Коротко улыбнувшись, Хэл допил чай.
– Нет, – сказал он, отставляя пустую чашку. – Не то. Просто… – Хэл откинулся на подушки, сложив руки поверх чуть-чуть выступающего живота, и посмотрел Грею в глаза. – Я могу умереть. Не собираюсь, даже и не думай. Но могу. И я умру спокойнее, если буду знать, что жизнь Дотти устроена с кем-то, кто защитит ее и как следует о ней позаботится.
– Я польщен тем, что ты так уверен в Уильяме, – сухо произнес Грей, хотя на самом деле ему было чрезвычайно приятно.
– Конечно, уверен, – искренне сказал Хэл. – Он ведь твой сын, разве нет?
Откуда-то издалека донесся звон церковного колокола, и Грей вспомнил о празднике.
– О, счастливого Рождества!
Хэл тоже удивился, а потом улыбнулся.
– И тебе тоже!
* * *
Когда Грей отправился в Дувр, его все еще переполняло рождественское настроение, причем в буквальном смысле: карманы пальто Грея были набиты сладостями и маленькими подарочками, а под мышкой он нес сверток с пресловутыми домашними тапочками, щедро украшенными вышитыми кувшинками и зелеными лягушками. Лорд Джон обнял Дотти, когда та вручала ему свой подарок, и успел шепнуть на ухо, что ее поручение выполнено. Племянница поцеловала его с таким пылом, что Грей все еще ощущал место поцелуя и рассеянно потер щеку.
Надо сразу же написать Уильяму… Впрочем, на самом деле, особой спешки нет, поскольку письмо в Америку доставят не раньше чем сам лорд Джон туда доберется. Он действительно намеревался выполнить данное брату обещание: как только весной первый корабль сможет пуститься в плаванье, он, Грей, поднимется на его борт. Лишь бы успеть вовремя.
