– Да, Джейми… – Я замолчала и пристально посмотрела на Марсдена. – Полковник?
У меня возникло ощущение, что я тону.
– Да, мэм. Он же полковник ополчения, не так ли?
– Был, – сказала я с нажимом.
Лицо Смита расплылось в улыбке.
– Никаких «был», мэм, – сказал он. – Мистер Фрэзер оказал нам честь, приняв командование ротой «Ополчение Фрэзера», – так мы будем именоваться.
– Как удачно, – проговорила я. – Какого черта… Как это произошло?
Смит нервно потеребил одну из своих серег, видя, что я, возможно, не так обрадована новостями, как ожидалось.
– Э-э. Ну, сказать по правде, мэм, боюсь, это моя вина. – Он пристыженно склонил голову. – Один из матросов с «Питта» меня узнал, и когда он сказал капитану, кто я…
Раскрытие настоящего имени мистера Марсдена в совокупности с его украшениями вызвало среди разношерстной команды, находящейся в данный момент на борту «Аспида», большой переполох. Достаточный для того, чтобы вышеупомянутого мистера либо выбросили за борт, либо посадили в лодку и отправили плыть по воле волн. После продолжительных споров Джейми предположил, что, возможно, мистеру Марсдену стоит сменить профессию и стать солдатом – ведь многие матросы с «Аспида» уже собирались покинуть корабль и присоединиться к Континентальным силам в Тикондероге, чтобы перевозить товары и оружие через озеро Шамплейн, а потом остаться там в ополчении.
Это вызвало всеобщее одобрение, хотя некоторые недовольные по-прежнему ворчали, дескать, Иона есть Иона, и не важно: моряк он или нет.
– Вот, собственно, почему я решил, что лучше уберусь в трюм, если вы понимаете, о чем я, мэм, – завершил мистер Марсден.
Таким же образом решился и вопрос, что делать с захваченными матросами с «Питта» и перемещенными моряками с «Чирка»: тем, кто предпочтет вступить в американское ополчение, позволят это сделать, а британских моряков, которые согласятся на то, чтобы остаток жизни провести в плену, разместят в форте Тикондерога. После недавних морских приключений примерно половина команды «Чирка» выразила решительное желание отправиться служить на сушу и тоже примкнуть к ополчению.
– Понятно, – сказала я, потирая двумя пальцами между бровей. – Что ж, если позволите, мистер… Марсден, пойду-ка я заварю себе чашку чая. И налью туда побольше бренди.
* * *
Чай достаточно взбодрил меня, и я отыскала Эйбрама, который, несмотря на то, что ему было велено идти в постель, дремал возле огня в камбузе, и попросила отнести по чашке чая Джейми и капитану Стеббингсу, пока я совершаю обход своих пациентов. В основном раненые чувствовали себя так, как я и ожидала, то есть не очень хорошо. Но они стоически это претерпевали и не нуждались в неотложном медицинском вмешательстве.
Впрочем, прилив сил, который придали мне чай и бренди, почти исчез к тому времени, как я направилась вниз по трапу обратно в трюм. На последней ступеньке моя нога соскользнула, и я тяжело рухнула на пол с грохотом, от которого Стеббингс испуганно вскрикнул, после чего застонал. Отмахнувшись от Джейми, вопросительно вскинувшего брови, я поспешила проверить пациента.
На ощупь он был очень горячим, его полное лицо раскраснелось, а рядом стояла почти нетронутая чашка чая.
– Я пытался заставить его попить, но он сказал, что не может, больше глотка в него не лезет, – тихо проговорил Джейми, который встал за моей спиной.
Я наклонилась и приложила ухо к груди Стеббингса, прослушивая его настолько тщательно, насколько позволял слой жира. Вытащенная на мгновение трубочка из куриной кости выдала лишь незначительное шипение воздуха и не более чем каплю крови.
– Насколько я могу судить, легкое, по крайней мере частично, раскрылось, – сказала я, для проформы обращаясь к Стеббингсу, который просто смотрел на меня затуманенным взором, – и я думаю, что пуля, должно быть, прижгла большую часть повреждений. В противном случае мы бы наблюдали гораздо более тревожные симптомы.
В противном случае он был бы уже мертв, подумала я, но решила, что будет тактичнее этого не говорить. Он еще вполне может умереть от лихорадки, и очень скоро, мелькнуло у меня в мозгу, но и этого я не сказала.
Я уговорила Стеббингса выпить немного воды и обтерла мокрой тряпкой его голову и торс. Крышку люка оставили откинутой, и в трюме было довольно прохладно, хотя и душновато. Все же я не видела никакой пользы в том, чтобы поднять Стеббингса на палубу, на воздух: чем меньше лишних движений, тем лучше для раненого.
– Это… мой… плащ? – внезапно спросил Стеббингс, приоткрыв один глаз.
– Э-э… вероятно, – ответила я в замешательстве. – Хотите, чтобы я его вернула?
Он ненадолго сморщился и покачал головой, потом лег на спину и закрыл глаза, дыша неглубоко.
Джейми облокотился на сундук с чаем, запрокинул голову и тяжело дышал с закрытыми глазами. Однако, почувствовав, что я села рядом с ним, он поднял голову.
– Ты выглядишь, словно вот-вот свалишься, саксоночка, – мягко сказал он. – Ложись, а? Я присмотрю за капитаном.
Я понимала, о чем он. На самом деле, я видела двух капитанов – и двух Джейми. Я моргнула и потрясла головой, тут же собрав раздвоившегося Джейми в одно целое, но нельзя было отрицать, что он прав. Я снова утратила связь со своим телом, но мое сознание, вместо того чтобы продолжить работу, просто заблудилось где-то в тумане. Я энергично растерла руками лицо, но это нисколько не помогло.
– Мне надо поспать, – объяснила я мужчинам, которые сейчас смотрели на меня, широко раскрыв глаза, совсем как совы-сипухи. – Если вы почувствуете, что давление снова повышается, а я думаю, что так и будет, – сказала я Стеббингсу, – выдерните затычку из трубки, пока не станет легче, а затем верните ее на место. Если кто-то из вас подумает, что умирает, разбудите меня.
Без лишних слов и с ощущением, словно наблюдаю за своими действиями со стороны, я опустилась на пол, положила голову на отворот плаща Стеббингса и заснула.
* * *
Проснувшись через какое-то время, я несколько минут лежала в прострации, мой разум взмывал и опускался в такт движений палубы подо мной. Вскоре сквозь шипение и грохот волн до меня донеслись мужские голоса.
Я так глубоко впала в забытье, что потребовалось какое-то время, чтобы восстановить предшествующие сну события, но голоса помогли вернуть их. Раны, запах бренди, треск грубо рвущейся парусины в моих руках и запах красителя от яркого мокрого ситца. Окровавленная рубашка Джейми. Всасывающий звук из отверстия в груди Стеббингса. Вспомнив все это, я хотела было вскочить на ноги, но тело онемело от лежания на досках. Резкий приступ жуткой боли пронзил меня от правого колена до паха, а мышцы спины и руки сильно заныли. Прежде чем я успела их размять и подняться, до меня донесся голос капитана.
– Позовите Хикмена. – Голос Стеббингса был хриплым и низким, но четким. – Пусть меня лучше пристрелят, чем это терпеть.
