Возле хижины Эми развела костер под большим котлом для стирки и теперь подгоняла Эйдана и Орри, которые собирали хворост неподалеку, время от времени останавливаясь, чтобы запустить друг в друга комком грязи.
– Вам нужна вода, a bhana-mhaighstir?
[31] – спросила она, увидев в моей руке ведро. – Эйдан принесет.
– Нет, все в порядке, – заверила я. – Просто хочу подышать свежим воздухом. Утром сейчас так хорошо!
Так оно и было: немного зябко, потому что солнце висело еще довольно низко, но зато свежий воздух пьянил запахами травы, набухших смолистых почек и первых сережек на деревьях.
Я поднялась к колодцу, наполнила ведро и медленно пошла вниз по тропе, внимательно оглядываясь по сторонам, всматриваясь в окружающий меня мир. Так обычно делаешь, когда знаешь, что, возможно, очень долго не увидишь всего этого снова. Или вообще никогда не увидишь.
В Ридже все сильно поменялось с тех пор, как сюда пришло насилие вместе с разрухой войны и сгорел Большой дом. И изменится еще больше, когда мы с Джейми уедем.
Кто станет настоящим вожаком? Общину рыбаков-пресвитерианцев, которые перебрались в Америку из Терсо, фактически возглавляет Хирам Кромби, но он – суровый, лишенный чувства юмора человек, и скорее спровоцирует стычки с остальными обитателями Риджа, нежели поддержит порядок и укрепит сотрудничество.
Бобби? После основательных раздумий Джейми назначил его управляющим, поручив следить за нашей собственностью, вернее, за тем, что от нее осталось. Но, если не принимать в расчет его способности или отсутствие оных, Бобби был молод. Его, как и многих других мужчин Риджа, могло смести надвигающейся бурей. В любой день Бобби могли забрать в ополчение, правда, ему не грозило стать солдатом короля, хотя когда-то он и служил в британской армии. Семь лет назад он служил в Бостоне, где на него и его товарищей напала толпа из нескольких сотен разъяренных горожан. Спасая свою жизнь, солдаты зарядили ружья и направили их на толпу. Полетели камни, в ход пошли дубинки, в ответ раздались выстрелы – кто именно стрелял, так и не установили, а я никогда не спрашивала Бобби, – и погибли люди.
Последовал суд, Бобби помиловали, но выжгли на его щеке клеймо – букву «У», что означало «убийство». Я понятия не имела о его политических взглядах – Бобби никогда о них не говорил, но точно знала, что в британскую армию он никогда не вернется.
Я распахнула дверь в хижину, чувствуя, что немного успокоилась.
Джейми и Йен теперь спорили о том, кем будет приходиться Родни новорожденный – родным братом или сестрой, или только единоутробным.
– А как ты определишь? – сказал Йен. – Никому не известно, кто отец малыша Родни, Джо или Кеззи. То же самое и с этим ребенком. Если отец Родни Джо, а этот ребенок от Кеззи…
– Это не имеет никакого значения, – вмешалась я, переливая воду из ведра в котел. – Джо и Кеззи – идентичные близнецы, а это значит, что их… э-э… сперма тоже идентична. – Я несколько упростила, но утро было слишком раннее, чтобы вдаваться в подробности репродуктивного деления клеток или объединения фрагментов ДНК. – Если мать одна и та же – а так оно и есть – и отцы генетически одинаковые – и это тоже так, – то все рожденные дети будут родными братьями и сестрами.
– Их семя тоже одинаковое? – недоверчиво переспросил Йен. – А ты откуда знаешь? Ты что, смотрела?
Он уставился на меня с ужасом и любопытством.
– Нет, – строго ответила я. – Да мне и не нужно, я и так знаю.
– Ах да, конечно, – уважительно кивнул Йен. – Иногда я забываю, кто ты, тетушка Клэр.
Я не знала, что именно он имел в виду, но, по крайней мере, не пришлось ни уточнять, ни объяснять, что мое знание некоторых интимных деталей из жизни братьев Бердсли было академическим, а не сверхъестественным.
– Отец этого конкретного ребенка Кеззи, так ведь? – вставил Джейми, хмурясь. – Я отослал Джо прочь, и весь прошлый год Лиззи жила с Кеззи.
Йен бросил на него сочувственный взгляд.
– И ты думаешь, он ушел? Джо?
– Я его не видел, – сказал Джейми, но густые рыжие брови сошлись на переносице.
– Само собой, – согласился Йен. – Они весьма осторожны на этот счет, не хотят тебя злить. Ты никогда не увидишь больше чем одного из них… зараз, – небрежно добавил он.
Мы с Джейми уставились на него. Йен оторвал взгляд от куска бекона, который держал в руке, и поднял брови.
– Я знаю, о чем говорю, – мягко сказал он.
* * *
После ужина домочадцы засуетились и принялись готовиться ко сну. Все Хиггинсы удалились в спальню, где все они спали на одной кровати.
Я как одержимая развернула свой акушерский сверток и разложила аптечку, чтобы в очередной раз проверить ее содержимое. Ножницы, белая нить для пуповины, чистые тряпицы, многократно выполосканные, чтобы удалить все следы щелочи, ошпаренные кипятком и высушенные. Большой квадратный кусок вощеного холста, чтобы защитить матрас от протекания. Бутылочка спирта, наполовину разбавленного кипяченой водой. Маленький мешочек с рулончиками хорошо промытой, но не вываренной шерсти. Скатанный в трубку пергамент вместо сгоревшего в пожаре стетоскопа. Нож. И кусок тонкой проволоки с заостренным концом, свернувшийся, словно змея.
Я почти не ела за обедом, да и в течение дня тоже, но постоянно чувствовала, что к горлу поднимается желчь. Сглотнув, я вновь завернула аптечку и туго обвязала бечевкой.
Почувствовав на себе взгляд Джейми, я посмотрела на него. Он ничего не сказал, лишь слегка улыбнулся, тепло глядя на меня, и я сразу успокоилась. А потом сердце снова сжалось при мысли о том, что он подумает, если произойдет самое худшее и мне придется… Джейми заметил, как мое лицо исказилось от страха. По-прежнему глядя мне в глаза, он достал из споррана четки и начал беззвучно молиться, потертые деревянные бусины медленно скользили под его пальцами.
* * *
Через две ночи я внезапно проснулась от звука шагов на тропинке и вскочила на ноги, натягивая одежду, еще до того, как Джо постучал в дверь. Джейми впустил его, и я слышала их приглушенные голоса, когда доставала из-под скамьи свою аптечку. Джо явно волновался и немного тревожился, но не паниковал. Добрый знак, ибо, если Лиззи сильно испугалась или ей что-то угрожало, он бы сразу понял: близнецы ощущали ее настроение и состояние почти так же хорошо, как чувствовали друг друга.
– Мне тоже пойти? – прошептал Джейми, возникнув за моей спиной.
– Не нужно, – шепнула я в ответ, касаясь его для моральной поддержки. – Ложись спать. Я пришлю за тобой, если ты понадобишься.
От мерцающих в очаге угольков на взлохмаченных после сна волосах Джейми играли тени, но глядел он бодро. Кивнув и поцеловав меня в лоб, Джейми не отошел, а положил руку мне на голову и прошептал по-гэльски: «О, блаженный Михаил, предводитель алого воинства…», затем нежно коснулся моей щеки, прощаясь.
