– Уже родился? – хрипло прошептал он.
– НЕТ! – взревела Лиззи, резко сев на постели. – Убери свою физиономию с глаз моих долой, иначе я откручу вам яйца! Все четыре!
Дверь тут же закрылась, и Лиззи, пыхтя, обмякла.
– Ненавижу их! – выдавила она сквозь сжатые зубы. – Чтоб они сдохли!
Я сочувственно хмыкнула.
– Ну, я уверена, что они, по крайней мере, страдают.
– Вот и хорошо. – В считаные секунды ярость Лиззи сменилась сентиментальностью, глаза наполнились слезами. – Я умру?
– Конечно, нет! – сказала я, стараясь придать голосу уверенность.
Лиззи вновь издала пронзительный вопль.
– Gruss Gott! – воскликнула тетушка Моника и перекрестилась. – Ist gut?
[32]
Я заверила ее, что все в порядке, и спросила, есть ли в хижине какие-нибудь ножницы.
– О, ja! – ответила она и достала из своей сумки пару крошечных, очень потертых, но когда-то позолоченных ножниц. – Фы это хотеть?
– Danke.
– Ч-Е-О-О-О-О-Р-Р-Р-Р-Т-Т!
Мы с Моникой вместе посмотрели на Лиззи.
– Не перестарайся, – сказала я. – Они, конечно, напуганы, но далеко не идиоты. А еще ты пугаешь своего отца. И Родни, – добавила я, бросив взгляд на маленький холмик постельного белья на кроватке.
Лиззи затихла, тяжело дыша, но сумела кивнуть и даже чуть-чуть улыбнуться.
Затем дела пошли быстрее: Лиззи и вправду была быстрой. Я проверила ее пульс, затем шейку, и мое сердце забилось в два раза быстрее, когда я нащупала то, что явно было крошечной ножкой на пути наружу. Может, я смогу достать вторую?
Я бросила взгляд на Монику, оценивая ее размер и силу. Жилистая, словно плеть, но совсем не крупная. А вот Лиззи сейчас размером с… ладно, возможно, Йен и не преувеличивал, когда решил, что у нее будет двойня.
От ужасающей мысли, что детей там действительно двое, у меня волосы стали дыбом, несмотря на влажную духоту хижины.
«Нет, – твердо сказала я сама себе. – Никаких близнецов, ты прекрасно это знаешь. И с одним придется нелегко».
– Похоже, нам понадобится кто-нибудь из мужчин, чтобы придержать ее за плечи, – сказала я Монике. – Приведите, пожалуйста, одного из близнецов.
– Обоих, – выдохнула Лиззи, когда Моника повернулась к двери.
– Одного вполне…
– Обоих! А-А-А-А-А-Х!
– Обоих, – велела я Монике, которая деловито кивнула.
Близнецы ворвались в хижину с порывом холодного воздуха, на их лицах застыли одинаковые маски тревоги и волнения. Я не успела ничего сказать, как они тут же бросились к Лиззи, словно пара железных стружек к магниту. Лиззи с трудом села, один из близнецов встал позади нее на колени и принялся ласково разминать ее плечи, когда прошла последняя схватка. Его брат сел рядом с Лиззи, заботливо обняв то, что когда-то было ее талией, а другой рукой убирая назад со лба взмокшие от пота волосы жены.
Я попыталась накрыть ее торчащий живот одеялом, но разгоряченная Лиззи сердито его оттолкнула. В хижине было влажно и жарко от кипящего котла, пота и наших усилий. Я подумала, что близнецы гораздо лучше меня знакомы с анатомией Лиззи, и отдала скомканное одеяло тетушке Монике. При родах нет места скромности.
Взяв ножнички, я опустилась на колени перед Лиззи и быстро надрезала промежность, почувствовав на руке крохотную струйку теплой крови. Довольно редкая процедура при обычных родах, но сейчас мне требовалось место для манипуляций. Я прижала к разрезу чистую тряпицу, но кровотечение почти прекратилось, а внутренняя поверхность бедер Лиззи уже и так была вся в крови.
Это и правда была ножка. Увидев длинные, как у лягушонка, пальчики, я машинально взглянула на босые ноги Лиззи, крепко упертые в пол по обе стороны от меня. Нет, у нее пальцы короткие и пухленькие, значит, это вклад близнецов.
Сырой, болотный запах околоплодных вод, пота и крови поднимался от тела Лиззи, словно туман, и по моим бокам тоже струился пот. Я просунула палец под крохотную пяточку, захватила ее и вытащила наружу ножку, чувствуя, как в плоти ребенка пульсирует жизнь, хотя сам он не шевелился, беспомощный, скованный процессом рождения.
Другая… мне нужна другая ножка. Наскоро прощупывая между схватками брюшную стенку, я просунула внутрь другую руку вдоль появившейся ножки и нашла крохотные выпуклости ягодиц. Торопливо поменяв руки и закрыв глаза, нащупала изгиб согнутого бедра. Черт, похоже, колено ребенка подтянуто к подбородку… Среди хлюпающей жидкости я нашла податливую жесткость похожих на хрящи косточек, эластичную плоть мышцы… нащупала один пальчик, второй, обхватила другую лодыжку и, прорычав: «Держите ее! Крепче!», вытащила вторую ножку, когда Лиззи выгнулась, а ее нижняя часть оказалась прямо передо мной.
Я отодвинулась и открыла глаза, тяжело дыша, хотя и не от физических усилий. Маленькие лягушачьи пяточки разок дернулись и повисли, когда со следующей схваткой обе ножки полностью вылезли наружу.
– Еще разок, милая, – прошептала я, положив руку на напрягшееся бедро Лиззи. – Давай еще так же.
Лиззи утробно зарычала, достигнув той точки, когда женщине уже все равно, выживет ли она, умрет или разорвется на части, и нижняя часть ребенка медленно выскользнула наружу. Петля пуповины вокруг животика пульсировала, словно жирный пурпурный червь. Я не могла отвести взгляд от этого зрелища и только мысленно благодарила Бога, когда поняла, что тетушка Моника пристально смотрит из-за моего плеча.
– Ist das яички? – озадаченно спросила она, показывая на гениталии младенца.
Меня больше беспокоила пуповина, и я не успела посмотреть, но теперь взглянула вниз и улыбнулась.
– Нет. Ist eine Madchen
[33], – сказала я.
Половые органы малышки отекли и походили на снаряжение маленького мальчика, потому что клитор выступал из опухших половых губ, но все же это был не пенис.
– Что такое? Что там? – спросил один из Бердсли и наклонился посмотреть.
– У фас есть маленький дефочка, – улыбаясь, сказала тетушка Моника.
– Девочка? – ахнул другой Бердсли. – Лиззи, у нас дочка!
– Да заткнись ты на хрен! – рявкнула Лиззи. – А-Р-Р-Р!
Проснулся маленький Родни и сел, открыв рот и вытаращив глазки. Тетушка Моника тут же вскочила и выхватила его из кроватки, прежде чем он успел заплакать.
Сестренка Родни неохотно, дюйм за дюймом, выходила в этот мир с каждым толчком схватки. Я считала про себя: «Один гиппопотам, два гиппопотама…» После выхода пуповины до появления рта и первого вдоха должно пройти не больше четырех минут, иначе недостаток кислорода вызовет необратимое повреждение мозга. Но я не могла просто выдернуть малышку, боялась повредить шею и голову.
