– Да, это он, – с удивлением произнесла миссис Белл. – Вы хотите сказать, что знаете его, мистер Фрэзер?
Джейми громко расхохотался, приведя дам в замешательство.
– Эх, сколько же вечеров я провел в таверне с Энди Беллом! – сообщил он. – Вообще-то, Энди Белл – тот самый человек, к которому я собирался заехать в Шотландии, у него в мастерской хранится мой печатный станок. Ну, по крайней мере, я на это надеюсь, – добавил он, но веселья у него не убавилось.
Такая новость вкупе с еще одним кувшином вина чрезвычайно воодушевила наших гостий, и когда они, разрумянившиеся от возбуждения, наконец ушли, то щебетали, словно стайка радостных сорок. Я выглянула в окно и увидела, как они, слегка пошатываясь от вина и избытка чувств, идут по улице, прильнув друг к дружке, оживленные и полные надежд.
– «Мы не только поем, но еще и танцуем, так же хорошо, как и ходим»
[48], – пробормотала я, глядя им вслед.
Джейми бросил на меня озадаченный взгляд.
– Арч Белл со своей группой, – объяснила я. – Ладно, не бери в голову. Думаешь, безопасно будет сесть на тот корабль?
– Господи, конечно, нет! – Он содрогнулся и поцеловал меня в макушку. – Если не принимать во внимание штормы, короедов, плохо проконопаченные швы, перекошенную обшивку и так далее, есть еще английские военные корабли в гавани и каперы за ее пределами…
– Я не о том, – перебила я. – Ко всему такому мы были готовы с самого начала, правда? Я имею в виду владельца корабля и этого Дилэнси Холла. Миссис Белл думает, что знает их политические взгляды, но…
От одной мысли, что придется доверить наши жизни (и наше золото) совершенно незнакомым людям, мне стало не по себе.
– Ладно, – согласился Джейми, – я собираюсь завтра утром пойти поговорить с мистером Холлом. И, возможно, с мистером Бичемом тоже. А пока… – Он погладил меня по спине, сжал рукой ягодицу. – Йен с псом вернутся через час, не раньше. Хочешь еще вина?
* * *
«С виду вылитый француз», – думал Джейми. И, надо сказать, в Нью-Берне такой вид был совсем не к месту. Бичем только что вышел из склада Фороугуда Нортропа и остановился, разговаривая с владельцем. Ветер с моря развевал шелковую ленточку, которая стягивала темные волосы Бичема сзади. Как Клэр его и описывала: щеголеватый, но не расфуфыренный, одет со вкусом и дорого. Очень дорого.
– Он похож на француза, – заметил Фергус, вторя мыслям Джейми.
Они сидели у окна в таверне «Уинбуш», заведении средней руки, где завсегдатаями были рыбаки и грузчики со складов. Внутри воняло пивом, потом, табаком, дегтем и протухшими рыбьими внутренностями.
– Его корабль? – спросил Фергус, наморщив лоб и кивая на элегантную черно-желтую одномачтовую яхту, которая тихо покачивалась на волнах, стоя в некотором отдалении на якоре.
– Это корабль, на котором он плавает, но не могу сказать, принадлежит ему судно или нет. Ты узнаешь лицо?
Фергус придвинулся ближе к окну, почти прижав нос к волнистому стеклу, чтобы лучше разглядеть месье Бичема. А Джейми, в свою очередь, изучал лицо Фергуса, и ему вдруг пришло в голову, что, хотя Фергус с десяти лет жил в Шотландии, а последние десять или больше лет провел в Америке, он по-прежнему похож на француза. И дело не только в чертах лица, а, возможно, в самом строении костей.
Фергуса отличало костистое лицо: подбородок настолько острый, что казалось, он мог разрезать бумагу, выдающийся клювообразный нос, глубокие глазницы под высоким лбом. В откинутых с этого лба густых темных волосах серебрилась седина, и Джейми вдруг ощутил какое-то странное чувство. В его душе образ Фергуса не менялся: десятилетний сирота-карманник, которого он спас из парижского борделя, и этот образ никак не соотносился с красивым худощавым лицом мужчины перед ним.
– Нет, – покачал головой Фергус, снова усаживаясь на лавку. – Я его никогда не видел.
В глубоко посаженных темных глазах Фергуса вспыхнуло любопытство и подозрение.
– И в городе его никто не знает. Хотя я слышал, что он спрашивал о Клоделе Фрэзере в Галифаксе и Эдентоне.
Ноздри Фергуса возбужденно раздулись: Клоделем его назвали при рождении, другого имени у него не было, хотя Джейми сомневался, что кто-нибудь называл его так вне Парижа или в последние тридцать лет.
Джейми хотел было спросить, не выдал ли себя Фергус, когда расспрашивал людей о Бичеме, но передумал и просто допил пиво. Фергус не стал бы удачливым печатником в это тяжелое время, не будь он осторожным.
– Он тебе никого не напоминает? – спросил Джейми.
Фергус бросил на него удивленный взгляд, но снова вытянул шею, потом покачал головой и сел на место.
– Нет, а должен?
– Не думаю, – ответил Джейми.
Он и правда так не думал, но был рад, что Фергус подтвердил его мысли.
Клэр предположила, что Бичем мог оказаться в родстве с ней, возможно, ее прямым предком. Она старалась говорить как бы между прочим, сама отвергла эту идею, даже не высказав до конца, но Джейми заметил в ее глазах воодушевление, тронувшее его. В свое время у Клэр не осталось близких родственников, что казалось Джейми ужасным, хотя он и понимал, что, будь по-другому, возможно, она бы не была так сильно привязана к нему.
С этой мыслью Джейми пристально вглядывался в лицо Бичема, но не заметил ничего, что напоминало бы Клэр, не говоря уже о Фергусе. Джейми подумал, что самому Фергусу вряд ли придет в голову мысль о возможном родстве с Бичемом. Он был абсолютно уверен: Фергус относится к Фрэзерам из Лаллиброха как к своей единственной семье, не считая Марсали и детей, которых любит всем пылким сердцем.
Теперь Бичем прощался: он поклонился Нортропу с истинно парижским шиком и изящно помахал шелковым платочком. Как удачно, подумал Джейми, что этот тип вышел из склада прямо перед ними. Они с Фергусом собирались отыскать Бичема позже и как следует к нему приглядеться, но его своевременное появление избавило их от дальнейших забот.
– Хороший корабль, – заметил Фергус, переключая внимание на яхту «Охотница». Он задумчиво посмотрел на Джейми. – Ты уверен, что не хочешь напроситься пассажиром к мистеру Бичему?
– Уверен, – сухо ответил Джейми. – Отдать себя и жену во власть совершенно постороннего человека, чьи мотивы весьма подозрительны, да к тому же на крошечной лодчонке посреди бескрайнего моря? Даже человека, который не страдает от морской болезни, подобная перспектива приведет в ужас.
Фергус широко улыбнулся.
– Миледи снова собирается воткнуть в тебя добрый десяток иголок?
– Да, – довольно сердито буркнул Джейми.
Он ненавидел, когда в него втыкали иголки, ему претило появляться в таком виде на людях – ощетинившись иголками, словно заморский дикобраз, – пусть даже и в ограниченном пространстве корабля. Но Джейми прекрасно понимал, что в противном случае его всю дорогу будет выворачивать наизнанку, и потому терпел.
