Нет уж, лучше я просто расскажу Бри о мистере Бичеме и нашей семейной родословной, а если Роджер захочет узнать об этом поподробнее, что ж, ему и карты в руки. Конечно, я никогда не узнаю, нашел ли он мистера Персиваля на том листке, но если так, то Джем и Мэнди будут немного больше знать о своем генеалогическом древе.
И все-таки, где же эта папка? В последний раз я видела ее в кабинете Франка, она лежала на его шкафу для хранения документов. Я отчетливо ее помнила, потому что дядя Лэмб нарисовал на ней нечто причудливое, скорее всего, фамильный герб семьи…
– Прошу прощения, мадам, – учтиво произнес глубокий голос позади меня. – Я увидел, что вы…
Внезапно вырванная из своих воспоминаний, я недоуменно оглянулась, смутно узнавая…
– Иисус твою Рузвельт Христос! – воскликнула я, вскакивая на ноги. – Это вы!
Отпрянув назад, я зацепила ногой корзинку и упала бы в гавань, если бы Том Кристи инстинктивно не схватил меня за руку. Он оттащил меня от края пристани, и я упала ему на грудь. Том отшатнулся, словно я была из раскаленного металла, затем схватил меня в объятия, крепко прижал к груди и поцеловал страстно и самозабвенно. Потом отстранился, вглядываясь в мое лицо, и выдохнул:
– Вы же мертвы!
– Как видите, нет, – сказала я, ошарашенно оправдываясь.
– Прошу… Прошу прощения, – выдавил он, отпуская мои руки. – Я… я… я…
Он побелел, словно призрак, и я даже испугалась, что он сейчас свалится в воду. Вряд ли я сама выглядела намного лучше, но, по крайней мере, твердо держалась на ногах.
– Вам лучше присесть, – сказала я.
– Я… Нет, только не здесь, – резко бросил Том.
Что верно, то верно. На набережной толпились люди, и наше небольшое столкновение уже привлекло внимание. Пара зевак уставились в открытую, подталкивая друг друга локтями, а спешащие по своим делам торговцы, моряки и докеры бросали на нас чуть менее откровенные взгляды. Я понемногу пришла в себя и снова смогла соображать.
– У вас есть комната? Ох нет… туда нельзя, да?
Я слишком хорошо представляла, какие истории разнесутся по городу буквально через минуту после того, как мы покинем доки. А уж если мы направимся в комнату к мистеру Кристи… Сейчас я могла думать о нем только как о «мистере Кристи».
– Таверна, – решительно произнесла я. – Идемте.
* * *
Таверна Саймондса находилась в нескольких минутах ходьбы, и мы дошли до нее в полном молчании. Время от времени я украдкой посматривала на Тома, чтобы убедиться, что он не призрак, и чтобы понять, как у него теперь идут дела.
А дела, похоже, шли неплохо. Он был одет в приличный темно-серый костюм и чистую рубашку – может, не слишком модно (я прикусила губу, представив модного Тома Кристи), но, по крайней мере, не в обноски.
Он выглядел почти так же, как в нашу последнюю встречу. Хотя нет, подумала я. Сейчас он выглядел гораздо лучше. В последний раз, когда я его видела, он был измучен горем, совершенно разбит после трагической гибели дочери и возникших сложностей. А видела я его почти два года назад, на «Крузере», военном британском корабле, где нашел пристанище губернатор Мартин, изгнанный из колонии.
Тогда мистер Кристи заявил, что, во-первых, собирается признаться в убийстве своей дочери, в котором обвинили меня. Во-вторых, он любит меня и, в-третьих, хочет, чтобы его казнили вместо меня. Все это вместе делало его внезапное воскрешение не только удивительным, но и в значительной мере неловким.
К имеющейся неловкости добавлялся вопрос, что Том знал – если вообще знал! – о судьбе своего сына Алана, который и был виновен в смерти Мальвы Кристи. Сопутствующие обстоятельства были не из тех, что хотел бы услышать отец, и меня охватила паника при мысли, что придется все ему рассказать.
Я снова посмотрела на Тома Кристи. Лицо покрыто морщинами, но не изможденное и не встревоженное. Парика нет, жесткие волосы цвета соли с перцем коротко подстрижены, так же как и аккуратная ухоженная борода. Мое лицо горело, и я едва сдержалась, чтобы не потереть ладонью губы, соскабливая это ощущение. Том явно был в замешательстве (впрочем, как и я), но взял себя в руки и с безупречной вежливостью открыл передо мной дверь в таверну. Его выдавало лишь легкое подергивание мышцы под левым глазом.
Мне казалось, что все мое тело тоже подергивается, но Федра, которая работала в таверне, только взглянула на нас с легким интересом и дружелюбно кивнула. И неудивительно, она никогда не встречала Тома Кристи, и хотя, несомненно, слышала о последовавшем за моим арестом скандале, никак не соотнесла с ним сопровождающего меня джентльмена.
Мы нашли столик у окна в обеденном зале и сели.
– Я думала, вы мертвы, – резко сказала я. – Вы говорите, что считали мертвой меня. С чего вы это взяли?
Он открыл было рот, чтобы ответить, но ему помешала Федра, которая, приятно улыбаясь, подошла к нам.
– Вам что-нибудь принести, мэм? Хотите перекусить? У нас сегодня превосходная ветчина с жареной картошкой, а к ним – специальный горчично-изюмный соус миссис Саймондс.
– Нет, – ответил мистер Кристи. – Я… просто кружку сидра, пожалуйста.
– Виски, – велела я. – И много.
Судя по виду мистера Кристи, его несколько шокировал мой заказ, но Федра только рассмеялась и упорхнула, изяществом движений вызывая сдержанное восхищение большинства посетителей мужского пола.
– Вы не изменились, – заметил он, жадно разглядывая все детали моей внешности. – Я должен был сразу узнать вас по волосам.
В его голосе звучало неодобрение, смешанное с невольным радостным удивлением. Он всегда громко высказывался по поводу моего отказа носить чепец или как-то по-другому укрощать свои волосы. «Буйные», так он их называл.
– Да, должны были, – согласилась я и пригладила эти самые волосы, которые выглядели хуже, чем во время наших прежних встреч. – Вы ведь не узнали меня, пока я не повернулась, да? А почему вы со мной заговорили?
Он поколебался, затем кивнул на мою корзинку, которую я поставила на пол возле стула.
– Я увидел у вас в руках один из моих памфлетов.
– Что? – не поняла я, но, проследив за его взглядом, увидела обугленную по краям брошюру о Божественном сострадании, которая торчала из-под капусты. Я вытащила книжицу и только теперь заметила имя автора: мистер Т. У. Кристи, магистр гуманитарных наук, Университет Эдинбурга.
– А что означает «У»? – поинтересовалась я, положив буклет на стол.
Том моргнул.
– Уоррен, – угрюмо сказал он. – Откуда, во имя всего святого, вы появились?
– Отец всегда утверждал, что нашел меня в огороде под листом капусты, – легкомысленно ответила я. – Или вы спрашивали про сегодня? Тогда из гостиницы «Королевские руки».
Том понемногу приходил в себя после потрясения, и привычное недовольство тем, что я веду себя не так, как подобает женщине, вернуло на его лицо суровое выражение.
