– Ээээээх… – сипела я, вцепившись в несчастного, как хищная и отчаявшаяся старая дева, в надежде отбить от стада холостяков хоть какую-нибудь паршивую овцу, чтобы было кому мозг выносить и воды подносить.
Маленькая, бедная русалочка ползла за своим «принцем» по-пластунски, всячески намекая ему, что пусть у нее и хвост вместо ног, зато руки ого-го, какие цепкие и сильные! Не зря же она целыми днями на ветвях сидит! Это глупые русалочки меняют голос на ноги, а умные каждый день подтягиваются на ветвях дубов, раздувая щеки и краснея от напряжения. Они-то прекрасно знают, что бицепсы – это залог счастливой семейной жизни, любящий со страшной силой муж, вежливые родственники по мужниной линии, лысые соперницы в реанимации…
Нет! Доверять предводителю дворянства операцию по спасению Кронваэля от живых мертвецов я бы не стала. Он был категорически к этому не готов. «Принц» трепыхнулся и обмяк, аккурат, когда я с утробным урчанием загнала его в угол.
Что? И все? Я встала, отряхнулась, проверила пульс «принца», перешагнула через протянутые ноги и поставила дверь на место. Зачерпнув воды из ковшика, я смыла с себя маску, которую честно выдержала десять минут. Хм… А кожа после ягод такая мягкая и упругая…
– Мм… – послышалось в уголочке, куда заполз «принц», чтобы с тихим писком издохнуть, когда я осторожно тыкала его древком метлы.
– Доброе утро! – радостно заметила я, глядя в оба глаза, один из которых был накрашен водостойкой тенью сиреневого цвета. – Как спаслось? Как спалось? Мне что-то совсем не нравится, что меня регулярно хоронят. И совсем не нравится, что меня хотят убить!
– Понятно. Ты решила, что это я… Как обычно, – мрачно заметил лорд, вставая и пошатываясь. – Ты только что своей глупой шуткой поставила меня в неудобное положение! Подорвала мой авторитет!
– Кстати, о «неудобных положениях». Я тут что-то переживаю! – заметила я, подходя к окну. – Почему, когда мы с вами оказываемся наедине, мне кажется что за дверью уже стоит весь Кронваэль? Ждут, так сказать, результата нашей встречи!
– Я не мог тогда предугадать, что за нами будут следить недоброжелатели! – отвернулся предводитель дворянства, отряхиваясь все еще дрожащими руками. – Поверь мне, у меня их тоже предостаточно… Ты наверняка видела будущее, поэтому поступила правильно… Спасла и свою честь, и мою честь! Кстати, очнувшись, я подтвердил твои слова!
– Знаешь, – холодно произнесла я, швыряя метлу за шкаф. – Твой отец никогда…
– Я не мой отец! Почему все пытаются сравнить меня с отцом? – глаза лорда нехорошо сверкнули. – Не вздумай меня с ним сравнивать! У моего отца не хватало сил держать в руках весь Кронваэль, а у меня хватит! Слушай меня внимательно, Импэра…
Меня развернули к себе, заглядывая мне в глаза. Серые грозовые тучи сгущались вокруг черного солнца зрачка.
– …мне плевать, кто будет королем! Король, королева – это всего лишь куклы на троне! Государством буду править я. Единолично. А кто с этим не согласен, тот окончит свою жизнь на виселице! И мне плевать, дворянин он или простолюдин! Веревке все равно, кого душить! Я наведу здесь порядок! Государству нужна сильная рука! Ты со мной или против меня?
Мне протянули «сильную» руку. «И где же ты так руку накачал? Почему только одну?» – осторожно поинтересовалась Интуиция, разглядывая тонкие пальцы в обрамлении дорогих кружев. «Наверняка у него в штанах спрятан эспандер!» – гаденько ответила я.
– Я не хочу пачкать вашу руку. Вы мне не дали возможности привести себя в порядок, когда я была во дворце, – презрительно ответила я, делая вид, что почти согласилась, и… убирая руку в последний момент. – Где мои деньги? Неужели бедная вдова ждет своих денег годами? Налоги, значит, подняли, а зарплаты и пособия?
– Если бы ты тогда осталась с нами, то наверняка бы услышала, что все выплаты прекращаются! Эти деньги пойдут на обмундирование и вооружение армии! На нас надвигается война! – гордо вскинул голову лорд Бастиан, снова сверкнув глазами. – Завтра в полдень я жду тебя во дворце! Наследники будут в сборе, так что готовься…
– И вы готовьтесь. В таком виде, как сейчас, я палец о палец не ударю! – ответила я, провожая его взглядом.
Обрадовавшись, что я жива, люди заметно приободрились, снова двинувшись ко мне со своими вопросами. Первым вошел бедно одетый юноша, грустно осматривая мой «офис».
– Вот шрам от отцовских вил! А это меня собака укусила! А вот… Я не помню, откуда, но… А еще я жениться собрался! – раздувая куриную грудку, демонстрировал свои боевые заслуги какой-то задохлик. – Ну как?
«У ЗАГСа было семь ступеней. Седьмая стала роковой. Жених, неся в руках невесту, шесть раз подумал головой…» – не унималась Интуиция.
– Впечатляет, – согласилась я, вспоминая бабушкину стиральную доску. Так и хотелось взять палочку и прогуляться по ребрышкам, как по штакетнику. Я еще не понимала к чему это, пока он не стал разматывать веревку, придерживающую штаны. «Дерни за веревочку – дверь откроется!» – хихикнула Интуиция.
– Там у меня большой! – заметил суповой набор, пытаясь развязать узел и показать мне стриптиз. – Я отсюда не уйду, пока вы его не посмотрите и не скажете мне, подойдет или не подойдет!
Интуиция достала магнитофон и нажала кнопку. Заиграла мистическая музыка, запахло ароматическими свечами и романтикой.
– Сейчас, сейчас… Там такой большой, вы просто удивитесь… Точно-точно… – нервничал над узлом парень, поглядывая на меня. Интуиция перемотала кассету, и теперь из колонок звучала барабанная дробь.
– Вон отсюда! – разозлилась я, глядя на дверь. – Негодник!
– Правда, что ли? – удивился неудавшийся стриптизер, как будто я ему свинью-копилку положила в трусы.
– Вон! – заорала я, указывая на дверь. Парень быстро собрался, впопыхах, чуть не забыв рубаху, а потом, закрыв дверь, заорал: «Импэра сказала, что я – негодник!» И тут раздался стук. Стучали не в дверь, а скорее по голове, но дистанционно. Неужели в окрестностях завелся дятел, облюбовавший баобаб? И теперь эта жирная зараза, раскачивает баобаб навстречу клюву… Тук-тук…
В дом ввалился следующий парень, на ходу начиная скидывать с себя одежду, словно я зажала денег и вместо часа мужского стриптиза оплатила двухминутную программу под названием: «Дорогая, я в душ!» Я скривилась и отвернулась.
– Вот, смотрите! Как вам? Я его еще немного расковыряю… Пусть думают, что…
– Марш отсюда! – процедила я, указывая ему на дверь, не глядя. – Негодник! Я не просила разде…
Дверь хлопнула, чтобы запустить следующего. Я уже даже не поворачивалась, ибо мой третий глаз безудержно рыдал.
– А я вообще хромаю! Мне телега по ноге проехала! – так радостно сообщил мужской голос, словно это было самым важным днем в его жизни, к которому он готовился с рождения. – Я тоже – негодник?
– Почему же? – удивилась я, поворачиваясь, в надежде увидеть посетителя в одежде. Или сразу же прописать втык сомнительной терапевтической ценности.
