Через десять минут я собралась с духом, поднялась на помост, таща за собой найденный за домом старый стул. Подул такой холодный, такой колючий ветер, что от одного пронизывающего дуновения я тут же продрогла до кости. Потерпи немного, я сейчас тебя сниму… Сейчас-сейчас… Мои дрожащие руки пилили веревку, пока сердце вздрагивало от боли. Порыв ветра чуть не опрокинул меня вместе со стулом, но я удержала равновесие и продолжила пилить, чувствуя, как на щеках стынут слезы. Ничего-ничего… Ты не будешь здесь висеть… Я не позволю так издеваться над тобой… Нет-нет-нет…
Тело упало на доски, сердце снова сжалось, подпрыгнув до сведенного судорогой отчаяния, горла.
– Прости меня, пожалуйста… – выдохнула я, поджав губы. Я потащила тяжелое тело в сторону пустыря, стараясь выбросить из головы все мысли. Ничего-ничего, сейчас-сейчас… Я задыхалась, надрывалась, отдувалась, но тянула свою ношу по земле изо всех сил, положив сверху на мертвое тело лопату.
Те, кто уверяют, что у отчаяния нет границ, ошибаются. Они просто никогда до них не доходили. У отчаяния есть границы, за которыми начинается пустота, разливаясь лидокаином философского равнодушия по всей душе. В таком состоянии можно спокойно и даже с интересом смотреть на ядерный гриб за окном, прикидывая, сколько в нем мегатонн, созерцать приближающийся к земле метеорит, рассуждая о диаметре будущей воронки, любоваться красотой цунами, определяя на глаз, до какого этажа оно гипотетически достанет. С таким равнодушием можно провожать в последний путь близкого человека, глядя на мертвое любимое лицо. Все вокруг шепчутся, украдкой показывают на тебя, вытирают свои слезы платками. Кто-то рыдает, кто-то убивается, а ты просто спокойно стоишь на границе пустоты и молча смотришь в глаза смерти.
Лопата поддевала землю, а я тяжело дышала, боясь напоследок приподнять капюшон – тайну, покрытую мраком. Наконец-то у меня хватило смелости! Дрожащей рукой я сдернула черную ткань и тут же закрыла обратно, понимая, что даже распухшие звезды шоу-бизнеса, сфотографированные в процессе неудачной пластики, выглядели намного симпатичней. Лицо было изуродовано, изувечено, черты его были почти стерты.
С минуту я пыталась снова взять себя в руки, кусая губы в беззвучной агонии, в надежде снова вернуться на границу пустоты.
Под ногами комьями осыпалась земля свежей могилы, в которую я бережно стаскивала тело. Вот и все… Покойся с миром… Я долго стояла, опираясь на лопату и глядя в черную бездну, покуда луна, желтая-желтая, как головка сыра, не выглянула из-за темных туч.
– Прощай! – прошептала я, кроша в руках ком земли, как крошат птичкам хлебушек. – Не переживай, мы с тобой скоро встретимся! А пока я буду тебя навещать… Каждый день! Обещаю! Каждый-каждый день! Ты – все, что у меня было… Я не знаю, как тебя зовут, как ты выглядел… Но… Я буду помнить тебя… всегда… Ты в моем сердце… Навсегда…
Я судорожно вздохнула, глядя на звездное небо.
– Ничего, – утешала я себя, делая глубокий вдох-выдох и наскоро засыпая могилу землей. – Я знаю точно наперед, что лорд за это огребет! Я знаю где, я знаю как. Я – не Импэра, я – маньяк! Схороним лорда по частям! Одна нога здесь, другая – там! Да, там, в зарослях… Ничего! После встречи со мной, его родная мать на том свете не опознает! Придется собирать родственный консилиум, дабы с точностью понять «а наш ли мальчик»?
Я снова тяжело вздохнула, уставившись на небо. Нужно поскорей вернуться на свою границу пустоты. Что-то в душе кольнуло сомнением. Мне кажется, или у убийцы плечи были немного шире? И ростом, как мне показалось, он был повыше…
«Ты что? Его опять откапывать собираешься? – осторожно поинтересовалась Интуиция, включая грустную шарманку. – И после смерти мне не обрести покой…»
Небо расчертила ярким и внезапным штрихом падающая звезда – предвестница чудес.
– Спасибо, – сардонически сглотнула я, поднимая брови и чувствуя, что с такой скоростью даже «звездный» рэпер не успеет загадать простенькое желание. – Мне сейчас нужно чудо… Согласна даже в кредит…
Я всегда была уверена, что чудеса – это хитрый маркетинговый ход жизни. Они заставляют цепляться за жизнь, верить в нее, любить ее, надеяться на лучшее. Лежа на больничной койке, покупая лотерейный билет, ожидая важный звонок, впиваясь взглядом в чужие глаза, вы готовите свое сердце к настоящему чуду. Чудо периодически мелькает в новостной ленте, в каждом ролике о счастливом спасении, в каждом случае невероятного выздоровления, в выигрыше в лотерею и в историях о неземной любви! Любая жизненная ситуация – это лотерейный билет в чудо! Но стоит чуду однажды случиться в вашей жизни, вы навсегда становитесь его верным адептом, рассказывая всем: «Чудеса есть! Они здесь! Они рядом! Ничего не надо делать! Главное – просто верить в них!», тем самым заманивая людей в ловушку их собственной веры.
Не знаю, по какому принципу распределяются чудеса и почему кому-то достается больше, а кому-то меньше, но я знаю одно. Счастливы те, в чьей жизни почти не бывает чудес. Эти счастливчики полагаются на собственные силы, выносят жизненные уроки, пожинают плоды своих ошибок. Они не медлят, не ждут знаков и везения, они не тратят жизнь в ленивом ожидании чего-то невероятного, не делают крупных ставок на судьбу, чтобы выиграть что-то или проиграть абсолютно все. Чудеса нужно любить, в них нужно верить, но ни в коем случае нельзя на них надеяться.
Мне всегда казалось, что жизнь выдает каждому кредитную карточку чудес. И вот однажды, засунув карточку чудес в банкомат Жизни, ты видишь надпись: «Извините, вы исчерпали свой лимит!» На что? Как же так? Я же почти ею не пользовался? А потом, сжимая в руках распечатку, понимаешь, что потратил свои чудеса впустую. «Чтобы не спросили на уроке!» – «Чтобы сдать сессию!» – «Чтобы на меня обратил внимание понравившийся человек!» – «Чтобы успеть с отчетом!» – «Чтобы не опоздать на поезд!» И все это превращается в тлен, когда понимаешь, что именно сейчас, когда стоит вопрос жизни и смерти, тебе срочно нужно чудо, которое, увы, не произойдет.
Я мысленно достала из конверта свою кредитку чудес в надежде, что она действует во всех мирах, посмотрела на нее, понимая, что почти никогда ею не пользовалась, и засунула ее в банкомат Жизни.
– Мне нужно настоящее чудо, – одними губами прошептала я. – Больше всего на свете, я хочу, чтобы он был жив. Я согласна с тем, что, возможно, мое желание будет стоить очень-очень дорого. Далее, далее, далее…
«Это мы рекламу пролистывам!» – вздохнула Интуиция, пока я задумчиво смотрела на небо, горько усмехаясь.
– Принимаю. Принимаю. Отвяжитесь! Паспортные данные я вводить не собираюсь… Далее… Далее… О’кей!
– Импэра, давай прислушаемся? Слышишь вздохи облегчения? Если не слышишь, значит, я тебе пока еще не изменил, – на мое плечо неожиданно легла тяжелая рука.
«Ничего себе! Как быстро! – удивилась Интуиция. – Ты карточку не забудь! Мало ли, вдруг еще разочек пригодится?»
В горле пересохло. Лопата выпала из дрожащих рук прямо в разрытую могилу, а я недоверчиво положила свою руку поверх чужой, ощупывая ее и все еще не веря. Удар сердца. Еще один удар. Губы дрогнули. Не сон. Дрожащей рукой я попыталась сжать чужую руку, пока в душе все переворачивалось. В носу защипало, в глазах встала пелена недоверчивых слез.
