Кончики моих дрожащих от волнения пальцев поцеловали, заставив меня застонать и свернуться маленькой девочкой на чужой груди. Кончики пальцев согревал поцелуй – ответ.
– Пей, Импэра, – услышала я тихий шепот, а к моим дрожащим губам прижали красивый флакон. – До дна… Я просто сейчас буду убивать тех, кто это с тобой сделал… Отравить Импэру в надежде, что я ее съем? И кто у нас тут такой умный? Неужели наш дорогой друг?
Кислый привкус заставил меня скривиться, осознать, что дело серьезное и с трудом проглотить эту дрянь. Голова кружилась, мои руки вцепились в чужую одежду, а я боялась поднять глаза. Отвернувшись в сторону и прижавшись всем сердцем к любимому, я видела сквозь пелену слез, как ветер обрывает белоснежные лепестки цветочных гирлянд, как они кружатся вихрем вокруг нас… Сердце ликовало, боль постепенно проходила, сменяясь сонной слабостью… «Дракон? – икнула Интуиция. – Кто бы мог подумать! Нам обычно созвучные вещи попадаются, а дракон, если честно, впервые!» Эта мысль заставила меня едва заметно улыбнуться, в тот момент, когда меня уютно грели и защищали в своих объятиях. Так тепло… После этого холода разлуки, объятия кажутся тем самым одеялом, в которое хочется завернуться.
– Импэра, мы долго мерзнуть будем? – ядовито поинтересовался знакомый голос, выпутывая из моих волос лепестки. – Тем более что я действительно проголодался…
– Флаааармеееер атакует!!! – раздались крики среди зрителей.
– Как вовремя! – раздался довольный голос, спрятавшись поцелуем-усмешкой в моих волосах. – А то твоей девственностью сыт не будешь…
Глава 24. Дракоценность
Пока сердце радостно ликовало, бросалось на любимого и не желало его отпускать ни на минуту, разум требовал сатисфакции, копая братскую могилу для невинно убиенных нервных клеток. Так и хотелось объявить женскую вендетту, когда за одну убитую женскую и очень нервную клетку идут пять мужских! Да, согласна, дискриминация, ну а что поделаешь?
Я почему-то не могла поднять глаза, но при этом осторожно водила рукой по знакомым чертам лица, убеждаясь с каждым прикосновением, что это – он. Мне почему-то было страшно снова смотреть в холодные змеиные глаза, от которых запищали бы от восторга создатели фильмов ужасов и завопили от ужаса восторженные фанаты этого жанра. «А давай-ка в них быстренько утонем? Как в женских романах?» – предложила Интуиция. Я тяжело вздохнула, потому что явно видела в них табличку «Купаться запрещено».
Я отвернулась, но при этом гладила его рукой, касалась губ, ласкала пальцами шрам, пытаясь найти в себе смелость снова посмотреть правде в глаза. Чужая рука нежно провела сладкую линию по моей спине, заставив меня выгнуться и прижаться еще сильней, остановив свои пальцы на уголках чужих губ. Сердце бешено колотилось.
– Я так волнуюсь, – послышался ядовитый шепот, а уголок губ дрогнул в улыбке. – Мне сейчас придется со всеми знакомиться поближе… А я как всегда немного стесняюсь… Как ты думаешь, я им понравлюсь?
«Да они будут пищать от восторга!» – захлебнулась Интуиция. В мире существует два типа женщин. Одних хочется добиваться, других – добить. Так вот, сейчас я больше по второй части… Но даже в этом состоянии я непроизвольно улыбнулась, чувствуя нежный поцелуй кончиками пальцев.
Меня нехотя отпустили, а через мгновенье рядом со мной была черная, чешуйчатая громадина со сложенными крыльями, снова вызывая у меня непроизвольный ужас. Дракон был достаточно резв, поэтому пополз в сторону барьера, за которым, как рыбки в аквариуме, застыл Совет лордов.
– Добрый… – дракон осмотрелся и вздохнул, явно оценивая время суток, – вечер…
«Вон тот лещ требует леща!» – заметила Интуиция, глядя, как Бастиан шлепает губами, открывая и закрывая рот от ужаса и изумления. Остальные «рыбки» сбились стайкой, тут же отказавшись от звания «Царь природы». Я, конечно, не знаток драконов, но мне почему-то казалось, что они имеют отношение к пресмыкающимся. Гастрономическое, поскольку глядя на такую тварь, пресмыкаться начинают все и сразу. Это как раз тот самый случай, когда шаг навстречу людям, всегда будет иметь ошеломительный успех.
– Давайте познакомимся поближе, – язвительно заметил любимый, плотоядно глядя на Совет. «На первое, второе и десерт рассчитайсь!» – закивала Интуиция, глядя, как у мага дрожат руки, а барьер становится все прозрачней и прозрачней… Или мне показалось, или любимый действительно смотрит на них, как на шведский стол!
– Как вы… – икнул холодец с хреном, понимая, что жаба его уже не спасет.
– Я в порядке. У меня все замечательно, – ядовито заметил дракон, наслаждаясь ужасом. – Проклятие снято… Теперь я снова могу расправить крылья…
– Готовы служить вам верой и правдой! – заверещал брюнет в красном, падая на колени перед драконьей мордой.
– Жаль, что не головой и руками, – вздохнул любимый. Черт, даже в драконьем рыке я узнаю его интонации. Через секунду он снова обернулся человеком.
– Оружие в руки и на передовую! Живо! – скомандовал он, отдавая приказы.
– Но… – икнул толстяк, плаксиво скривившись. – Мы же лорды… Мы…
– Я кому сказал! – голос прозвучал так, что я сама готова была искать амбразуру. – Все, кроме моего дорогого друга! Он уже там однажды был… Мне откровенно плевать, влезете ли вы в доспехи или нет! Живо!
– Я не пойду! – заныл толстяк, прижимая руки к груди, пока остальные в ужасе переглядывались. – Нет, нет, нет… Пощадите… Помилуйте… Я – больной человек… Я не…
Я видела, как заклубился черный туман, обрисовывая огромный силуэт, а через секунду порыв ветра сдул пепел, рядом с которым прыгала чудом пережившая хозяина жаба.
– Это было так трогательно, что у меня в носу защипало. А когда у меня в носу щиплет, я обычно чихаю, – философски заметил любимый, глядя как остальные уже поскакали выбирать себе доспехи и оружие. – Передайте Флармеру, что я скоро подойду, пусть не расходятся… Да… Несите ваш заборчик. Куда долечу, там и будет новая граница!
Я спускалась вниз по тому же живому коридору, глядя, как в небе парит огромная черная тень, периодически заслоняя солнце.
– Импэра! – восторгались люди, протягивая ко мне руки. – Благослови нас, Импэра! Долгих лет жизни Импэре!
Они кричали, как сильно любят меня, как признательны мне за все, как готовы идти за мной хоть на край света, а я шла и понимала, что грош-цена такой любви. Народ должен бояться и уважать, а не любить и обожать. Если бы я не была знакома с драконом… «Очень близко знакома!» – покраснела Интуиция… если бы действительно судьба повернулась ко мне тем самым местом, которым я бы снабдила стройматериалами проект Кронваэльской стены при виде моего «жениха», то через пару лет, народ бы придумал себе тысячу легенд, чтобы оправдать себя. Рассказывали бы, что я добровольно пошла на жертву, чтобы спасти всех. Поговаривали бы, что я на самом деле жива и здорова, как обычно бывает с почившими знаменитостями. Потом легенда обросла бы предателями, которые таким образом избавились от меня. Подлость народной любви не знает границ.
