Риоло нажал на клавишу, и на звездном поле позади катера возник прицельный крестик.
– С минуты на минуту, – произнес барканец. Огни контрольных панелей отражались в его красных очках.
Катер вдруг вильнул в сторону и, нацелив нос на светлую точку – должарианский корабль, – начал набирать ход.
– Они пытались войти в скачок, – доложил Риоло. – Программа включена.
Хрим ухмыльнулся при виде вспыхнувшего на его пульте зеленого огонька: катер пытался выйти на связь. Он протянул руку и включил прием.
– Что ты сделал? – крикнул Ферньяр Озман; за спиной его Хрим увидел штурмана, отчаянно пытавшегося справиться со своим пультом.
– Ты же приносил присягу, – ответил Хрим. – Враги твоего сеньора – твои враги, ты готов отдать жизнь за Тысячу Солнц, и так далее. – Он рассмеялся при виде лица эгиоса. – Прямо по курсу у вас корабль, полный должарианцев, злейших врагов твоего Панарха. Я всего лишь помогаю тебе исполнить клятву.
Хрим помолчал, глядя на Риоло. Тот поднял вверх три пальца, потом два, потом один.
– Прощай, Ферньяр Озман, – хихикнул рифтер.
Катер исчез во вспышке – включилась скачковая система. Еще через четыре секунды далекая огненная точка расцвела в том месте, где пересеклись траектории «Карра-Рахим» и вышедшего из скачка катера.
– Чисто сработано, – заметил Хрим, развалясь в кресле. – Что ж, пошли, поднимемся на борт.
Плавно изогнутый силуэт линкора уплыл за край экрана, и теперь его заполняла только серебристая обшивка и надвигающийся темный зев причального дока. Хрим слышал неровное дыхание Норио над ухом и ухмылялся: он понимал, что его эмоции сейчас слишком сильны для темпата. Да и сам он с трудом справлялся с ними: такого острого счастья он не испытывал еще ни разу в жизни.
На пульте снова загорелся зеленый огонек.
– Ну?
На экране появилось лицо Дясила.
– Это Дясил, кэп. Эрби говорит, что с движками линкора что-то происходит, и это что-то ему не нравится.
– Что? – зарычал Хрим. – Я думал, движки еще не отлажены!
– Так-то так, кэп, – послышался голос Эрби; обычной для него ленцы как не бывало. В следующее мгновение его физиономия высунулась из-за плеча Дясила. – Чтобы раскочегарить движки нормально, нужно несколько часов, да только линкор, похоже, все же врубает их, и они идут вразнос. – Он ткнул пальцем в сторону линкора. – Нам бы лучше убраться отсюда.
Прежде чем Хрим успел ответить, экран покрылся рябью, соткавшейся через пару секунд в незнакомое лицо. Темное, морщинистое, с высоким лбом и скривившимися в презрительной улыбке тонкими губами, оно смотрело на Хрима и других рифтеров.
– Поздно, капитан, – произнес незнакомец с гортанным выговором, который Хрим мгновенно узнал. – Я хочу, чтобы ты совершил со мной последнее путешествие, палиах ку-аватари. – Он опустил взгляд, судя по всему, на дисплей вне поля зрения камеры. – Отмщение Аватара, как вы сказали бы на вашем жалком панархистском наречии.
Изображение снова зарябило. Хрим ощутил, как волна гравитационной энергии стискивает его внутренности, и лицо должарианца на экране тоже исказилось от боли. Из последних сил сдерживая страх, Хрим ударил по клавишам управления в попытке увести яхту подальше от линкора. За спиной его выл от боли Норио.
– ...и я унесу свое имя с собой в черноту, но вместе с ним и твои надежды на славу. Аттарх нигришун та неммир Хрим алла ни-тахха...
Хрим рванул рычаг скачка, и проклятия должарианца стихли. Скачковые системы рыкнули и тут же осеклись.
– ...сказали бы на вашем жалком панархистском наречии.
Хрим одеревенелыми пальцами забарабанил по клавишам. Экран мигнул, и лицо должарианца сменилось на нем видом линкора с расстояния в несколько световых секунд. Изображение было нерезким: разрешающая способность датчиков заметно уступала тем, к которым Хрим привык на «Цветке». Зато на экране виднелся и сам висевший рядом с линкором эсминец Хрима. На глазах у него линкор тоже исчез в ослепительной вспышке, входя в скачок, – и сразу же вышел из него почти на том же месте.
Эфир тем временем продолжал исправно доносить проклятия должарианского агента. Тот не успел перейти обратно на уни: голос его оборвался вдруг истошным воплем. Кормовая часть линкора вспухла, из трещин в обшивке брызнул во все стороны огонь, расшвырявший опутывавшие корабль леса. Потом, в зловещей полной тишине открытого космоса, огромный корабль лопнул как перезрелый огненный плод; сияние на месте, где он только что находился, продолжало разрастаться, пока на яхте не сработали системы защиты от перегрузки, выключившие экран.
Хрим сидел молча. Норио с безумным лицом сжался в углу. Никто не шевелился; Хрим понимал, что все боятся его гнева.
Все, кроме Риоло.
Барканец встал со своего места и подошел к нему. Хрим видел свое искаженное отражение в стеклах огромных для такого маленького лица красных очков. Дыхание Риоло отдавало незнакомым сладким ароматом.
– Я знаю, есть кое-что, в чем Эсабиан нуждается еще сильнее, чем в линкоре, – прошептал он. – И там нет ни одного должарианца – никогда не было, и никогда не будет.
Хрим обдумал это, и гнев его уступил место любопытству.
– Возьми меня с собой на Барку, – продолжал Риоло, – и я дам тебе армию такой мощи, что даже Шиидра бежала от нее в страхе.
– Армию? – У Хрима даже перехватило голос от неожиданности.
Риоло улыбнулся и поднял очки. В глазах его стояли слезы. Хрим вспомнил, как Норио говорил как-то: этот жест означает у барканцев предельную искренность.
– Да, – кивнул Риоло. – Я дам тебе огров.
27
ГИПЕРПРОСТРАНСТВО: РИФТХАВЕН – ДЕЗРИЕН
Осри Омилов отступил на шаг и снова полюбовался своим отражением в зеркале. Свежая стрижка, новенький мундир, а за спиной – привычный интерьер лейтенантского кубрика с койкой и пультом. Казалось, вселенная снова исправилась. Глядя на эту упоительно обыденную картину, так и хотелось верить, что последних недель не было вовсе.
И все же они были, а жизнь за бортом корабля тоже была далека от нормальной. Где-то на этом же корабле сидели под замком рифтеры, эйя и большой черный кот, а где-то в другом углу его бесцельно слонялся по коридорам Брендон.
А совсем рядом ждал Себастьян Омилов, его отец.
Осри отвернулся от зеркала, подошел к столу и достал из ящика наградную ленту и монету. Прятать их больше не было смысла: все на борту, кого это могло интересовать, уже слышали про них. Осри вполне представлял себе, с какой сверхсветовой скоростью распространяются слухи на флоте, поэтому не удивился тому взгляду, которым наградил его морпех, возвращавший ему артефакты.
Он испытывал какое-то извращенное удовольствие при мысли о том, что рифтеры, надежно запертые в корабельном карцере, так и не узнали, что эти предметы у него. В самом деле, откуда им знать? Впрочем, этого не знал и Брендон – да и отец тоже.
