– Плохой переворот, – сказал Жаим. – Слишком медленно.
Марим продолжала смотреть на то, как они возобновили кружение. Жилистое тело Жаима двигалось с отточенностью, подвластной только мастеру Уланшу четвертого уровня. На его фоне Аркад смотрелся нетренированным, но никак не неуклюжим. Марим снова ухмыльнулась, глядя на его небрежную, несмотря на настороженный взгляд, улыбку. Жаим, похоже, не задумывался над тем, как смотрится со стороны: рот открыт, дыхание участилось.
«Аркад, наверно, тоже не думает о выражении лица», – подумала Марим. Жаим, поди, половину жизни потратил на освоение четырех уровней; Брендона с рождения учили хорониться за милой, ничего не выражающей маской дулу.
Плеча Марим коснулось легкое дуновение воздуха, и она отвернулась от тренирующихся, оказавшись лицом к лицу с Локри. Серебристые глаза его одобрительно сощурились.
– Хорош, правда? – сказала она. – Я все думаю, как бы там ни распинались эти Аркады насчет моральных принципов, может, они все-таки подправляют генетику у своих отпрысков?
Она согнула ногу и с удовольствием посмотрела на поросшую микроскопическими черными присосками ступню.
– Дура, – равнодушно возразил Локри. – Просто вот это, – он дернул четко очерченным подбородком в сторону наследника-Аркада, – продукт сорока семи поколений безраздельной власти.
Жаим с Брендоном сцепились вместе, и на этот раз Жаим швырнул соперника через плечо, насел на него сверху, прижав руки коленками к мату, и приставил кулаки к горлу.
– Сорок семь... – зачарованно повторила Марим. – И он у нас в руках.
Локри только фыркнул.
Марим снова посмотрела на борцов. Жаим раскраснелся, и с металлических бубенчиков, по серапистскому обычаю вплетенных в длинные волосы, капал пот. Брендон лежал на спине, с руками, прижатыми к мату, но голубые глаза его искрились смехом.
– Капут, – заявил Брендон. – Еще раз.
Длинное, серьезное лицо Жаима на мгновение тоже осветилось улыбкой, потом он поднялся на ноги.
– Ленишься, – сказал он.
– Есть немного, – согласился Брендон.
– Давай. – Жаим жестом предложил Брендону встать и принялся объяснять свои действия.
Марим отвернулась и вышла. Только когда машинное отделение осталось далеко позади, она заговорила.
– Он мой, – заявила она.
Локри снова фыркнул, укорачивая шаг, чтобы не обгонять ее.
Марим вдруг просияла, осененная новой мыслью.
– На спор? – предложила она. – Кто его первый объездит!
– На что? – Бровь Локри чуть задралась вверх.
– Да на что угодно! – передернула плечами Марим и тут же, нахмурившись, покосилась на Локри.
Улыбка Локри была чуть натянутая и непроницаемая, но Марим знала Локри близко, очень близко – лучше, чем любого другого. «Мы взяли в плен последнего живого наследника Панарха Тысячи Солнц. Все до одного рифтеры эсабианова флота охотятся сейчас за ним, и панархисты, наверное, тоже. Он у нас в руках, и Локри боится его». Вслух она рассмеялась, но ничего не сказала.
– Виларийский Негус, – задумчиво предложил Локри.
– Идет, – решительно согласилась Марим. – Проигравший платит за обоих.
Они прошли в носовую часть «Телварны», и Марим задержалась на пересечении коридоров. Прислонившись к люку, ведущему на мостик, она подняла взгляд на Локри.
– Вийя не обмолвилась еще, что она собирается делать с пленными чистюлями?
– Ни словом. – Локри демонстративно пожал плечами. – Думаю, она решит это, когда мы вернемся на Дис.
– Ты хоть понимаешь, что половина Братства ополчится на нас, стоит им узнать, где мы были и что у нас с собой?
– Да, жизнь может стать значительно интереснее, – согласился Локри.
Он терпеть не мог заглядывать в будущее – не любил даже планировать операции. Марим прекрасно знала это.
– Уж не думаешь ли ты, что мы...
Локри мотнул головой.
– Я вообще ничего не думаю, – сказал он и шагнул мимо нее в сторону кают-компании.
Марим смотрела ему вслед, пока он не скрылся из виду, потом повернулась и бегом ринулась по коридору в лазарет. Босые ноги бесшумно отталкивались от палубы. Она приоткрыла люк и заглянула внутрь.
Монтроз сидел на месте, склонившись над приборами; в помещении играла негромкая, замысловатая мелодия. Когда люк отворился, он повернул к ней свое некрасивое, морщинистое лицо и брови его вопросительно поползли вверх.
– Ты говорил, Иварду покоя двое суток, – ослепительно улыбнулась ему Марим. – Теперь к нему можно?
Монтроз даже не пытался скрыть удивление.
– Пожалуй, это его ободрит немного, – ответил он. Марим поморщилась.
– Он сильно убивается по Грейвинг?
– Я держу его на успокаивающих, – буркнул Монтроз. – Сильный ожог, и еще эта лента келли на запястье мне не нравится. В общем, пока от лечения эффекта немного.
Марим пожала плечами и пересекла приемную к маленькому отсеку, где лежал младший член экипажа «Телварны», потом мотнула головой в сторону соседней двери.
– Как старикан?
– Выживет.
– Он правда Школяров папаша?
Монтроз пожал мощными плечами.
– Похоже на то.
– Стоящий тип?
Монтроз прикусил губу.
– Судя по всему, он университетский профессор.
– Что это Эсабиану Должарскому нужно было от профессора? – нахмурилась Марим.
Монтроз только пожал еще раз плечами и отвернулся к пульту.
Марим положила руку на кодовую панель двери в отсек Иварда.
– Не огорчай его, – предупредил Монтроз, не поворачивая головы.
– Не буду, – безмятежно пообещала Марим. – Правда, не буду.
Она протиснулась внутрь – тело ее привычно среагировало на изменение гравитации – и прикрыла за собою дверь.
Ивард лежал на кушетке в четверти нормального тяготения. Глаза его были открыты и смотрели в потолок. Казалось, он не замечал ее. Она прислонилась к двери и пристально посмотрела на него. Вид у него был не слишком привлекательный: растрепанные рыжие волосы, покрытая крапинками кожа – «Веснушки, так, кажется, называются эти штуки?» – блеклые, слезящиеся глаза. Он и бриться-то еще не начинал, но рана состарила его на много лет. Повязка на плече была белоснежно-чистой, но Марим показалось, что она слышит сладковатый запах горелой плоти.
Тем не менее она протянула палец и осторожно провела им по его руке.
Его веки дернулись, и она увидела, как расширились его зрачки, когда он узнал ее. Она одарила его самой нежной из своих улыбок.
