– Только тем, что может вырасти, – ответила Джиданна. – Это чары Удобрения. Если бы чем угодно… эх…
Тяжело вздохнув, она сунула белке золотую монету. Ее фамильяр съел с куда большей охотой, быстро-быстро точа зубками. Мордочка аж засветилась от удовольствия.
Мектиг тем временем заработал секирой. Дуб оказался куда больше карликовых березок тундры, но могучий дармаг справился.
Остальные тоже засуетились. Плацента вытоптал место для костра, Дрекозиус достал из чрева вехота котел и мешок с провизией. При этом он не преминул укоризненно попенять демону, что всем было бы куда проще, если бы тот разрешил развести огонь внутри себя.
Однако на этот счет вехот был непреклонен. Хотите готовить – готовьте снаружи. Даже превращаясь в корабль, огня он на борту не допускал.
Впрочем, Мектиг уже заканчивал. Он развел костер по старому дармагскому способу, из одного полена. Просто отрубил часть ствола, поставил колоду на торец и еще немного поработал топором, распахивая ее на части. Как деревянный торт, но не до самого низа. Закончив, он запихал внутрь свернутую бумажку, плеснул немного масла и жира, поджег все это – и получил настоящий переносной костер. Тепла от него исходило немного, зато готовить оказалось поразительно удобно.
Ели молча. Разогрели в котле рыбную сыть – густой суп на травах, который Мектиг сварил еще вчера, когда искатели были на одном из островков у северной оконечности Хумугишиша. Там было чуть теплее, так что перед тяжелым походом они переночевали и запаслись провизией.
Теперь Мектиг отрубал куски мороженой сыти прямо топором и бросал в котел, где те сразу начинали исходить паром. Пахло вкусно, заманчиво.
– Ты где так стряпать-то научился, льдоголовый? – почти дружелюбно спросил Плацента. – У меня мамка так вкусно не стряпала… хотя это не комплимент ни кира.
Мектиг ничего не ответил. Его одолевали другие размышления. Озираясь по сторонам, дармаг искал укромное место. Хоть что-нибудь.
Но вокруг была только снежная равнина, ледяные холмы – и небо. Черно-зеленое, сияющее призрачным светом небо.
– Мне вспоминаются легенды о Белом Криабале, – неспешно говорил Дрекозиус, отхлебывая горячую сыть. – Я ведь немного почитывал литературу на эту тему, когда начал видеть вещие сны. Было любопытно узнать, с чем же таким я имею дело – да и кому бы на моем месте не было?
– И че там за легенды, тля? – хмыкнул Плацента.
– Да ничего интересного, – ответила Джиданна. – Белый Криабал пропал в незапамятные времена, еще при Колдующем Императоре. Я тоже слышала краем уха. Его многие искали, но так и не нашли. Ходили слухи, что его стережет Оледенелый.
– А это че за кирня такая?
– Ужасное ледяное чудовище. Громадный Всерушитель-хримтурс или что-то вроде того. Из изначальных, типа Таштарагиса.
– На самом деле это только одна легенда из множества, дочь моя, – мягко уточнил Дрекозиус. – Белый Криабал – это настоящее сонмище слухов. Лично я знаком ни много ни мало, а с восемью легендами на его счет – и они поразительно различны. По одной легенде он где-то в недрах земли и его стережет древний дракон. По другой – в могильном кургане под охраной свирепого драуга. По третьей – в сокровищнице самого Бельзедора и опутан темными чарами. Но, судя по тому, что он где-то здесь, в Хумугишише, рядом с Южным полюсом… полагаю, это все-таки Оледенелый.
Мектиг в разговоре не участвовал. Его взгляд становился все более тоскливым. Плацента первым заметил, что дармагу не по себе, и ехидно спросил:
– Ты че как ежа рожаешь, льдоголовый? Гнома хочешь сделать?
– Да, – выдавил Мектиг.
– И че ты тут сидишь, тля? – сплюнул полугоблин. – Отойди от меня подальше, тля, да делай его.
– Не могу, – ответил дармаг. – Негде.
– Негде?.. Негде?! Тля, ты окирел, деревянно-кирпичная стенка?! Отойди на кир, сурака террегкх макнор, и делай где хочешь! Бык тупорылый… тля, это я не про тебя!
Но Мектиг даже не среагировал на оскорбление. Ему смертельно хотелось по большой нужде, но он не видел, где это сделать, чтобы его не увидели.
– Сын мой, мы не станем смотреть, – обещал Дрекозиус, услышав, в чем проблема. – Мы все отвернемся, так что отринь стыд и соверши то, что должно быть совершено.
– Не вы, – угрюмо ответил Мектиг. – Боги. Они увидят.
– И че?! – изумился Плацента. – Вот ты странный, тля.
– Боги не должны этого видеть, – упрямо поджал губы дармаг.
– Сын мой, но что же, ты считаешь, что боги видят тебя только когда ты под открытым небом? – елейно улыбнулся Дрекозиус. – Отчего ты столь худого о них мнения? Неужели в твоем представлении боги восседают где-то на облаках и смотрят на нас сверху? Неужели ты веришь, что достаточно зайти под крышу, чтобы укрыться от их взора?
– А что, нет?! – заморгал Мектиг.
– Разумеется, нет, сын мой. Спрячься хоть за тысячей стен, завернись хоть в тысячу одежд – от божьего зрака ты не укроешься. Боги видят все.
– Че, вообще все? – заинтересовался Плацента. – Даже как люди пехаются?
– Ну конечно.
– Тля, хорошо им живется… – позавидовал полугоблин.
Мектиг после этого стал еще более подавленным. Он действительно всю жизнь считал, что боги видят его, только когда он под открытым небом. А поскольку лично он не хотел бы смотреть, как справляют нужду другие, то и богов от этого зрелища благородно избавлял.
Но… если они видят его всегда… как же тогда?..
– Не печалься из-за сущеглупостей, сын мой, – жалостливо сказал Дрекозиус. – Задумайся над тем, что людей и других индивидов в мире миллиарды, а богов всего двадцать шесть. В то время как ты сидишь в отхожем месте, великое множество других существ занимаются гораздо более интересными делами. Зачем же богам смотреть именно на тебя? И даже если им вдруг захочется увидеть, как кто-то удобряет почву – в конце концов, пути богов неисповедимы, – миллионы индивидов делают это одновременно с тобой, и наверняка многие делают это интереснее.
Мектиг нахмурился, осмысливая услышанное. А Плацента восхищенно присвистнул:
– Тля, да ты, ярыть, мудрый, святоша!
Когда окрыленный новыми знаниями дармаг закончил свои дела, искатели снова двинулись в путь. Отец Дрекозиус окончательно смирился с тем, что ходок из него никудышный, и решил ехать на вехоте. Подстраиваясь к обстановке, демон обратился в собачьи нарты, и жрец улегся на дно, закутавшись в одеяло.
Мерзнущая Джиданна охотно бы присоединилась, но в нартах было тесновато и ей пришлось бы плотно прижаться к Дрекозиусу. Это не так уж и плохо с одной стороны – тепла от толстяка исходит много, – но похотливый жрец наверняка начнет лапать и ерзать.
Джиданна терпеть этого не могла.
А дорога становилась все труднее, все ухабистее. Ветер дул прямо в лицо, обдавая снежной крупой, и светящийся луч экслибриса был уже почти не виден. Ледниковый покров здесь истрескался, и приходилось зорко глядеть под ноги. Один неверный шаг – и ухнешь в пропасть.
