У входа плясали гоблины и орки, размахивая туго набитыми кошелями. Сотрясаясь как полоумные, они немелодично орали:
– Та-ра-ра, та-ра-ра, заходи в «Три топора»! Это наш игорный дом, все проигрывают в нем!
Искателей Криабала они мимо не пропустили. Обступили, принялись хватать за руки и кричать:
– Не проходите мимо, не проходите! Дайте себя одурачить! Участвуйте в безвыигрышной лотерее!
– Вы хотите сказать – беспроигрышной?.. – уточнил Дрекозиус.
– Нет, безвыигрышной! У нас проигрывают все!
– Что, вообще все?..
– Конечно! Это же казино!
– А если все-таки каким-то чудом выиграете, мы вас зарубим и трупы в канаву скинем! – добавил плюгавый гоблин. – Думаете, почему на вывеске три топора?
– По крайней мере, они тут честные, – хмыкнула Джиданна. – Заранее предупреждают.
Но приобрести билетики безвыигрышной лотереи все же пришлось. Работники «Трех топоров» очень настаивали.
Точнее, они заявили, что иначе не отпустят живыми.
Но не все так плохо было в Империи Зла. Нашлось в ней и хорошее. Например, самый настоящий детский дом, патронируемый лордом Добросветом. Для нечистой силы, правда, но все же детский дом.
Еще в Империи Зла оказалась замечательная программа заботы о стариках. Громадное мельничное колесо, похожее на беличье. Туда помещали престарелых прихвостней, и те целыми днями крутились, общались друг с другом, а заодно еще и мололи муку. Весь Бриароген питался этим хлебом.
Впрочем, дело это было сугубо добровольным. Старики, не желавшие отправляться в колесо, могли пойти на компост или просить на улицах подаяние.
Как вот эта. Грязная оборванная старуха сидела на оживленном перекрестке и трясла глиняной миской. Там позвякивало несколько сирых медяков.
– Подайте… – невнятно гундосила она. – Подайте голодной…
Мектиг на нее даже не глянул. Плацента злорадно усмехнулся. Джиданна посмотрела с отвращением. Дрекозиус слащаво произнес:
– Боги помогут тебе, несчастная… ну или не помогут.
А вот Имрата приостановилась. Она выгребла из кармана монеты, что дал ей Дрекозиус, и кинула в миску нищенки.
И надо было видеть, как изменилось лицо старухи. Она недоверчиво уставилась на медь и даже серебро, перевела взгляд на титаниду… и истошно завизжала.
– Шпионы-ы-ы-ы-ы!!! – разнеслось над улицей. – Шпионы-ы-ы-ы!!!
– Бежим! – воскликнул Дрекозиус, подбирая полы сутаны.
Прихвостни Бельзедора всполошились мгновенно. С крыш взметнулись каркающие вороны, из каких-то щелей повылезали гоблины и крысолюды. Издали донесся гудящий топот – сюда несся кто-то огромный.
Но искатели Криабала уже улепетывали. Вехот несся по кривым закоулкам, спеша оставить меж собой и нищенкой как можно больше зданий. Титанида держалась рядом, всем видом выражая изумление.
– Ай-ай-ай, дочь моя, – цокнул языком Дрекозиус, когда шум поутих. – Как неосмотрительно. Разве тебе неизвестно, что в Империи Зла нельзя подавать милостыню? Ни один местный никогда в жизни этого не сделает. А тех, кто это делает, сразу хватают и бросают в темницу.
– За что?! – поразилась Имрата.
– За доброту. Доброта в Империи Зла карается по всей строгости закона.
– А… а зачем же тогда эта старуха там сидит?!
– А вот за этим и сидит. Чужаков высматривает. И смею предположить, что за это ей платят солидное жалованье.
– Так вы поэтому ничего ей не дали… – наконец поняла Имрата.
– Я – нет, – мотнул головой Плацента. – Я, тля, в душе не рубил, что тут все так. Просто с какого кира я буду ей что-то давать? Пусть идет в анналы.
– Аналогично, – хмыкнула Джиданна. – Это мои деньги.
Мектиг промолчал, но его молчание было очень красноречиво.
Попрошайки. Мектиг ненавидел попрошаек.
После этого все дружно решили покинуть Бриароген как можно скорее. Тем более что Имрата рвалась в чертоги здешнего повелителя – а те располагались за пределами города.
Ближе всего оказалось проехать через кладбище. Громадное и угрюмое, с нависшей над ним черной тучей. Дрекозиус попросил вехота ехать побыстрее и никуда не сворачивать, пояснив, что на самом деле это вовсе не кладбище, а один из жилых районов. Просто здешнее население… не совсем живое.
Несмотря на вечный сумрак, днем тут не было пустынно. Кое-где виднелись гробовщики с лопатами – они рыли новые «квартиры». Порой встречались и обитатели – серокожие, дурно пахнущие. На холме в центре высились роскошные склепы знати – древних вампиров, могучих личей и кошмарных драугов.
А за кладбищем земля обрывалась в бездну. Там клокотала магма, поднимался едкий дым. И за этой завесой виднелся исполинский черный замок, на вершине которого полыхал огненный глаз.
– Это оно самое и есть, дочь моя, – прокомментировал Дрекозиус. – Цитадель Зла, в которой и восседает тот, кто правит теперь этим краем вместо Колдующего Императора.
– Темный лорд Бельзедор, – угрюмо добавила Джиданна.
Глава 21
Повсюду были хобии и йоркзерии. Бои все еще шли, но уже только из упрямства. Цверги – народ твердолобый, гибкости в них ничуть. Это кобольды в свое время смирились, когда поняли, что шансов на победу нет.
Цверги будут драться, пока не выдохнутся.
Реально держался только королевский дворец. Выстроенный как настоящая крепость, он был настоящим городом внутри города. Туда стянулись все уцелевшие войска, выстроились шеренги боевых конструктов, стены ощетинились тяжелыми жахателями – и вся орда кротов и мокриц покамест не взяла эту твердыню.
Туда и решили пробираться Фырдуз с двумя последними гвардейцами.
Пробираться приходилось с оглядкой. Город потрошили. Все его жители либо сражались, либо прятались, либо погибли. По улицам вышагивали захватчики, ища тех, кто еще сопротивляется. Грохотали тягловые бегемоты, везя горы трофеев.
Сложно вообразить, сколько ценностей награбили в Яминии, сколько заполучили одного только оружия. Элитные клинки цвергской работы, великолепные субтермагические жахатели, непробиваемые мифриловые доспехи – и все это досталось хобиям.
Даже в костюме лазутчика Фырдузу приходилось стеречься. Невидимка? Что с того? Хобии слепы, им это все равно. А йоркзерии… йоркзерии на поверку тоже оказались слепыми. Теперь, разглядев одного из них поближе, Фырдуз вполне в этом убедился.
– Экая пакость, – сумрачно произнес гвардеец, рассекши йоркзерия вдоль топориком. – Ни рта, ни глаз. Чего ж он, поди-то, жрет?
– А это вот не рот у него? – ткнул узловатым пальцем другой гвардеец.
– Да поди знай. Мабыть, и рот.
