«… Вор и трус…»
Голос становился более прерывистым, неясным и измученным. Несмотря на слабеющий дневной свет, Мейкпис едва видела дымный образ, он вертелся и извивался, словно накинулся сам на себя, вырывая клочья из собственного духа.
– Занимательно, – заметил доктор, очевидно наблюдавший то же явление.
– Прекрати… – прошептала Мейкпис. – Ливуэлл Тайлер… Пожалуйста, прекрати.
Предоставленный себе призрак сам себя сведет с ума и уничтожит пытками.
– О, пожалуйста, нет, – вторил доктор, словно разгадав течение ее мыслей.
– Послушай, Ливуэлл, – прошептала Мейкпис, пытаясь заставить измученного духа заметить ее. – Как насчет вторых шансов?
– Я… я их не заслужил.
– Зато заслужила я! – Мейкпис сменила курс. – Я бегу от грешника, готового подвергнуть опасности мою душу. Нужно найти место, называемое Уайтхоллоу. Ты мне поможешь?
Глава 28
Мейкпис отмеряла шагами милю за милей, пытаясь игнорировать горячие, напыщенные речи доктора Квика.
– О чем ты только думала, – не унимался он, – когда брала в помощники вражеского солдата? Разве в нашей маленькой компании и без того не достаточно разные взгляды?
– Мастер Тайлер знает дорогу в Уайтхоллоу, – оправдывалась Мейкпис. – Кроме того, нам необходим кто-то, знакомый с солдатским делом.
– Вполне вероятно, он может решить перерезать нам глотки, – пробурчал доктор. – И он когда-нибудь прекратит этот адский шум?
Еще на ферме Мейкпис объяснила суть своего «дара» Ливуэллу, и тот, казалось, понял, что она предлагает. Его дух успокоился и перестал рвать себя на части. Однако, оказавшись внутри, призрак молчал целый час, после чего принялся молиться, неустанно и истово. И с тех пор не умолкал, несмотря на все попытки Мейкпис поговорить с ним.
Она не хотела признавать, что начала задаваться вопросом: неужели доктор прав? Возможно, принять дух Ливуэлла было глупостью и слишком поспешным решением. Но наблюдать, как изводится призрак, было невыносимо.
– Возможно, ему нужно время привыкнуть, – сказала она доктору.
– У него нет времени привыкать, – отрезал тот. – Как только мы пересечем границу Бакингемшира, нам понадобятся указания, куда именно идти.
Продолжая шагать, Мейкпис видела, как неяркое солнце достигло зенита и снова начало опускаться за горизонт: день уже клонился к вечеру.
Покинув ферму Эйксуортов, она ни разу не остановилась. Не смела. Где-то в этих краях затаился Джеймс, и он снова охотится на нее.
Мейкпис знала, что пересекает ничейную землю и что в любой момент может наткнуться на солдат той или другой стороны. Она держалась густых зарослей живой изгороди в надежде, что издалека ее не увидят. Солдаты, встретившие одинокую путешественницу в таком месте, заподозрят что-то или арестуют ее. Хуже того, они могут быть опасны.
Скоро она окажется на землях парламента. Если ее поймают и обыщут, кольцо леди Эйприл или королевские квитанции станут доказательством того, что она роялистка.
Она нехотя остановилась в небольшой роще и зарыла их у корней ольхи. Едва она хотела выйти из рощи на луг, ее остановил резкий шепот в голове: «Назад!»
Мейкпис не задумываясь отступила в тень деревьев и нырнула за высокую поросль крапивы. Только тогда она осознала, что молитвы смолкли. Оказалось, что шепот шел от Ливуэлла. Оглядывая луг, она увидела крошечную ослепительную вспышку, показавшуюся и тут же пропавшую за кустом.
– Подзорная труба, – прошептал Ливуэлл.
Мейкпис не шевелилась. Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем двое с мушкетами через плечо возникли в просвете между кустами и, повернувшись, пошли прочь. Она оставалась на месте, пока не уверилась, что они исчезли.
– Спасибо, мастер Тайлер, – поблагодарила она, прежде чем осторожно выйти на луг.
– Это дело привычки, – последовал угрюмый ответ, но солдат, по крайней мере, прекратил молиться.
– Мастер Тайлер, – мягко начала Мейкпис.
– Что тебе, ведьма? – огрызнулся мертвый солдат, затравленно и одновременно вызывающе.
– Я не ведьма! – запротестовала она. – Я говорила тебе, кто я! Рассказывала о Фелмоттах!
– Помню все, что ты сказала, – ответил Ливуэлл дрожащим, но решительным голосом. – Ты была очень умной, а я слабым. Сочинила, что король дружит с ведьмами и я могу тебе помочь с ними бороться. Я твердил себе, что собираюсь заняться Божьей работой! Но ты воспользовалась колдовством Фелмоттов! Ты захватываешь в плен призраков! Тебе служит огромный зверь! Оказывается, я заключил сделку с ведьмой… и позволил тебе завладеть моей душой!
– Будь я ведьмой, – ответила она, – зачем мне овладевать твоей душой? Ты ведь уверен, что она предназначена аду! Почему бы мне не оставить ее там, где она была, и не забрать в Судный день?
– Ты хочешь, чтобы я привел тебя в Уайтхоллоу – немедленно отозвался Ливуэлл, – и собираешься навести порчу на тамошних людей. Насколько я понял, ты их отравишь или проклянешь! Однажды я предал братьев по оружию, покинув их в трудный час, но больше этого не будет!
Очевидно, настроен он был решительно, хотя и боялся. Возможно, готовился к тому, что Мейкпис начнет осыпать его дьявольскими проклятиями, а потом одним глотком проглотит душу. Она закрыла глаза и рассерженно вздохнула:
– Если я ведьма, почему бы мне не пролететь эти мили, вместо того чтобы ковылять на стертых до крови ногах? Почему я не превращусь в зайца и не скроюсь от солдат, вместо того чтобы торчать в зарослях крапивы? Почему я не пользуюсь своими чарами, чтобы наколдовать пирог с куропаткой и большую кружку эля? Жаль, что я не ведьма!
Я не могу творить чудеса, во мне нет магии, только приобретенное независимо от меня проклятье, о котором я никогда не просила. Я из плоти и костей – покрытой синяками плоти и усталых костей. Единственные темные хозяева, которые у меня были, – это Фелмотты, и я бегу от них без сна и отдыха.
– Мне хотелось бы тебе верить, – яростно прошипел молодой солдат, – при условии, что Фелмотты действительно колдуны и что ты действительно их враг… В таком случае давай предупредим всех, каковы они!
– У меня нет доказательств! – воскликнула Мейкпис. – Меня назовут безумной или ведьмой, как назвал ты.
– Но если мы сумеем открыть всем глаза, – возразил он, – это может изменить ход войны!
Мейкпис поколебалась, понимая, что может все испортить. Однако нечестность будет плохим началом их отношений.
– Мне очень жаль, мастер Тайлер, но я не поставлю и двух раздавленных горошин на того, кто выиграет эту войну.
В голове у нее немедленно воцарился хаос.
– Это слишком дерзко! – объявил доктор. – Ставить на чаши весов его величество и этих парламентских мятежников…
