Он немодный совершенно парень был. Такой настоящий пролетарий, реально на каком-то заводе работал. Это мы с Гариком только формально работягами числились, а так-то – интеллигенция. В Задонске нас местные однозначно за столичных чужаков принимали. Хуже нас для них был только здешний гей по имени Коля-Оля. Героический кадр – в те годы в Липецкой области он не боялся носить женские платья! Ему девяносто процентов местной агрессии доставалось». «Жалко его было, – признается Сукачев. – Безобидный парень, почтальоном работал, ездил на велосипеде по округе, в женском парике с косами…»
«…А остальные десять процентов неприязни в Задонске предназначалось Гарику, – уточняет Галанин. – Но мы туда вместе приезжали, старались стоять друг за друга, и сильно нас не трогали. Да и Гарик на «наезды» что-то отвечал… Однажды мы там вообще фурор устроили. Как нас не убили-то? Набухались и пришли в какую-то школу во время выпускного вечера. Педагоги нас пропустили, зная, что это «москвичи из училища». У людей, значит, танцы, под популярную для задонской молодежи музыку, и тут мы вылезаем на сцену, берем инструменты: Гарик – гитару, я – бас, за барабаны садится наш приятель Миша Садовов, и даем пару песен Creedence! Неизгладимое впечатление произвели. Там некоторые до сих пор помнят этот момент. Я же сейчас довольно активен в соцсетях, и мне пишут из Задонска те, кто был на том выпускном. Просят приехать, выступить».
Альянс с Галаниным и Горячевым благодаря общему учебному заведению у Сукачева сложился. Но полноценного состава для рок-лабораторского кастинга по-прежнему не было. Требовался еще хотя бы надежный барабанщик.
«Стратегия оставалась той же – я искал имена. Узнал, что вернулся из армии бывший барабанщик «Центра» Карен Саркисов. У кого-то раздобыл его домашний телефон. Звоню. «Это Гарик из группы «Бригада С». Мне нужен хороший барабанщик». Карен, который ничего о «Бригаде» не знал, поскольку только недавно демобилизовался, тем не менее соврал, будто кое-что о группе слышал и вальяжно поинтересовался: «А кто с тобой играет?» Когда я сказал: Сергей Галанин и Саша Горячев, он тут же ответил: «Я с вами». Вот тогда, считай, я и сделал первую свою супергруппу. Не «Неприкасаемые» это были, как иногда пишут, а та «Бригада С», что сформировалась в конце 1985-го. Причем только Карен изначально знал, что я позвал его именно в группу, а Галанин и Горячев полагали, что нашей студийной записью все и ограничится.
Когда я в одиночку явился в штаб рок-лаборатории в Старопанском переулке, где обсуждали кандидатов для участия в первом лабораторском фестивале, том самом, что назвали «Рок-ёлкой», команды у меня еще, по сути, не было. Только устные договоренности с тремя крутыми музыкантами. В лаборатории все произошло по сценарию разговора с Кареном. Я представился руководителем группы «Бригада С». Название, говорят, слышали, но кто с вами играет? Называю – Саркисов из «Центра» и Галанин с Горячевым из «Гулливера». Это произвело впечатление. Никаких личных связей и просто знакомств с руководством рок-лаборатории у меня не было. Я вообще всегда предпочитаю держаться вдали от официальных организаций. Тем не менее после такого моего ответа нас сразу туда приняли и включили в программу «Рок-ёлки» без всяких прослушиваний!»
Девятая серия
Мы вас научим неправильно играть
Пока Сукачев собирал свой «первый суперсостав», в стране дотлевающего социализма взошел на трон последней генсек Михаил Горбачев, развернулась безумная «антиалкогольная» кампания (потребовавшая от Гарика очередного проявления смекалки, дабы не остаться без приятных напитков) и состоялся Международный фестиваль молодежи и студентов, вполне сравнимый для москвичей по своему прогрессивному эффекту с Олимпиадой-80. Во всяком случае, в культурной программе фестиваля было несколько сенсационных мероприятий, о которых прежде нашей публике и мечтать не стоило. Особенно если вспомнить, что еще за год до того Советским Союзом правил пожилой «комитетчик» Юрий Андропов, некоторых рок-музыкантов «привлекали к административной и уголовной ответственности», а по кинотеатрам в дневное время проходили рейды дружинников, «уточнявших» у зрителей, почему они не на работе.
Так вот, для Гарика студенческий фест получился «фантастическим». Во-первых, он повторил свой «олимпийский» финт с интернациональной коммуникабельностью. В 1980-м его вписывали на свои московские вечеринки западные немцы. А пять лет спустя он познакомился «с югославским чуваком» и «весь фестиваль тусовался в их посольстве. Там тоже хорошее пиво бесплатно наливали, и был даже видеобар, где показывали новые западные блокбастеры».
Во-вторых, Игорь как-то умудрился добыть билеты на единственное тогда выступление в Театре Сатиры убойного американского комика Джанго Эдвардса. Наверняка и из этого перформанса Сукачев почерпнул некоторые штрихи и приемы для своего будущего «бригадовского» образа. Джанго, привыкший работать на грани фола, смешивал эффектную клоунаду с эпатажным раздеванием, острил про политику и пенис в стране, где «секса нет», и, как сам вспоминал много позже, дошутился до того, что его «выслали из Советского Союза», но он привез туда «вкус общечеловеческой свободы».
Эта желанная свобода в 1985-м уже настойчиво стучалась в «железный занавес» и сочилась сквозь его прорехи на одну шестую часть суши. Прикольное и окрыляющее было время. Столкновение нафталина со свежестью завтрашнего дня. Московская рок-лаборатория выглядела как раз таким примером. Указ о ее создании подписал (причем без особых проволочек) махровейший ретроград, член политбюро, первый секретарь столичного горкома КПСС Гришин. Директором назначали функционера по имени Булат Турсунович Мусурманкулов. Штаб-квартиру расположили в здании Единого научно-методического центра Главного управления культуры Исполкома Моссовета. От одного такого перечисления уши вянут. Вроде – тупиковый официоз. Но именно к этой структуре примкнули самые передовые и оригинальные на тот момент московские «любительские» рок-команды. 11 января 1986 года они устроили в ДК им. Курчатова свой дебютный фестиваль, который ныне вполне вписывается в череду веховых, стремительных событий, украсивших «перестройку» и развал «совка». Мероприятие совместили с коллективным отмечанием Нового года и потому окрестили «Рок-ёлкой». Готовиться к ней сукачевский бэнд начал фактически «в последний час декабря», когда к «бригадовцам» присоединился клавишник Лев Андреев.
«На репетицию программы оставалось менее двух недель. Это выглядело чистой воды авантюрой. Мы не имели ничего, кроме пары колонок и каких-то комбиков. У меня не было даже микрофона. Где репетировать – непонятно. Благо помогли знакомые ребята – Сережка Шкодин (он квартирники в Москве организовывал, в доме у своих родителей на «Автозаводской») и его друг Ефим. Кто-то из них учился в Полиграфическом институте и договорился, чтобы там нам дали зал».
За декаду интенсивных репетиций группа сделала сет, который реально качнул «Курчатник», притом что на «Рок-ёлке» хватало резонансных выступлений. Отлично смотрелись «Звуки Му», «Вежливый отказ», «Ночной проспект», «Центр». Из Питера в качестве специального гостя приехала «Мануфактура» – та, что тремя годами ранее победила на первом фесте Ленинградского рок-клуба. Наконец, «Браво» предстало в историческом составе – с вернувшейся «из ссылки» Жанной Агузаровой. Но свежесобранная «Бригада С» и на этом фоне запомнилась настолько, что, по мнению Гарика, они «наутро проснулись знаменитыми». Сукачев сразу выложил те козыри, которые обеспечили шум вокруг него самого и его проекта. Артемий Троицкий зафиксировал свои первые впечатления о группе так: «Четко сыгранная «новая волна» с развязным и агрессивным шоуменом Игорем Сукачевым, чей «хамский» образ подчеркивался натурально бандитской физиономией». Да-да, неврастеничный, вызывающий, позерский, шутовской или чокнутый Гарик именно того и добивался. Он хотел фурора, собирая «суперсостав», метил сразу в первый ряд. Ну и прорвался.
