– Поверьте, это не важно.
Ответ сразу перечеркнул часть предполагаемых тем для предстоящего разговора: хозяйство Якова Петровича, да и сам отчим растворились в ночи без следа. Теплая улыбка Павла предназначалась ей: как, оказывается, быстро и просто может измениться жизнь. Измениться в лучшую сторону.
– Я бы не хотела далеко отходить от дома. Надеюсь, вы понимаете меня.
– Да, конечно. Я ни в коем случае не желал бы причинить вам неудобства или доставить проблемы.
– Спасибо.
– За что?
– За эти слова.
Павел улыбнулся, и Саше понравилось, как изменилось его лицо. Именно таким беззаботным, веселым оно было на речке, когда она сидела на мостке и плела венок из одуванчиков.
– А помните, я вас напугал однажды, – будто прочитал ее мысли Павел. – Вы были младше…
– Да, я плела венок, а вы бессовестно проплыли под водой и…
– Сейчас мне стыдно, поверьте, стыдно. Надеюсь, вы не слишком…
– Испугалась? – продолжила Саша, ответно улыбаясь. – Нет, ни капельки. Я тогда думала о чем-то хорошем, и, пожалуй, это отвлекло и спасло меня.
Они замолчали. Ветер, воспользовавшись паузой, зашумел ветвями яблонь, взметнулся вверх, а затем опустился вниз и исчез. Выбившаяся из прически прядь скользнула по лицу Саши, пришлось убрать волосы за ухо, чтобы не мешали.
«Должна ли я спросить, о чем он хотел поговорить со мной? Стало бы легче, если бы он объяснил. Почему, почему я кажусь такой маленькой и несерьезной рядом с ним…»
Павел неожиданно шагнул вперед, коснулся ладонью щеки Саши, затем наклонился и быстро обжигающе поцеловал в губы. Сердце мгновенно сжалось до боли, вспыхнуло и застучало отчаянно и оглушающе громко. Отшатнувшись, Саша прижала руку к груди и попыталась успокоить дыхание, но сделать это сразу не получилось. Губы Павла показались грубыми и жесткими, поцелуй не принес ничего кроме отчаяния, обиды и разочарования. Будто хозяин пришел и заявил права на свою вещь, а именно так теперь Саша себя и чувствовала.
– Зачем?.. – наконец произнесла она и замотала головой. – Зачем?..
– А что вас удивляет, Александра? Разве вы пришли сюда не за этим?
– Нет. Вы хотели поговорить со мной!
– А разве мы не поговорили? – Павел холодно улыбнулся и вновь подошел ближе. – Мы даже вспомнили старые добрые времена. Александра, вы мне очень нравитесь. – Он взял ее за локоть, проигнорировав взгляд сопротивления, и продолжил: – Очень. Поверьте. Имея такого отчима, вы вряд ли…
– Зачем, зачем же так… – в который раз повторила Саша и добавила, делая слабую, бессильную попытку освободить руку: – Я полагала, вы совсем другой человек.
Павел не успел ответить, раздался сухой треск веток, и яростный рык Стрыгина разорвал тишину ночи:
– Кто бы ты ни был, я убью тебя! Стоять, скотина!
Мрак мешал разглядеть наглеца, Яков Петрович не мог определить, кто держит за локоть его падчерицу. И это, похоже, наполняло его широкую грудь еще большим гневом. Размахивая руками, рыча, он приближался, и оставалось меньше минуты, чтобы принять какое– либо решение.
– Выбирайте, – резко сказал Павел. – Или вы уезжаете со мной и получаете защиту, или остаетесь с этим опустившимся животным и вымаливаете у него прощение. Если не ошибаюсь, ваш отчим чертовски пьян.
Нет, выбора не существовало, потому что в яблоневом саду рядом с ней сейчас находились два животных. И если одно убьет сразу, то другое будет долго мучить, лишая ее души.
– Уезжайте, – твердо ответила Саша, хотя во рту пересохло, а к горлу уже подступал ком страха.
– Вы хорошо подумали?
– Прощайте.
– Как хотите.
Павел больше не стал тратить времени на уговоры, развернувшись, он не слишком торопливо направился в противоположную от Стрыгина сторону. Саша услышала, как заржала лошадь, а затем раздался отдаленный топот копыт.
Последний взгляд Павла говорил о том, что он не любит проигрывать и все, что она теперь получит, – заслуженная кара.
* * *
Три дня не прошли даром, теперь благодаря внутреннему навигатору Глеб всегда знал, где можно найти Екатерину Щербакову. «Малышка, я готов благодарить тебя вечно за равнодушие к магазинам и шмоткам, если бы мне пришлось таскаться за тобой по торговым центрам и прятаться за шторками примерочных, я бы…» Цензурные выражения на этом заканчивались.
Устроившись за круглым столиком любимой кофейни, Катя звонила родителям в Питер, и Глеб, попивая поблизости эспрессо, ловил долетающие фразы и небрежно отправлял их на полки памяти. Неизвестно, что и когда пригодится.
Он узнал, где Катя работает, во сколько уходит из дома, когда возвращается. К сожалению, мешали стены, все же следить за городом намного удобнее: поля, леса, ветер… Декорации и слышимость на пять с плюсом. Хотя, у городов свои преимущества – например, легко затеряться в толпе, никто не обратит внимания на неброско одетого бородатого мужчину тридцати девяти лет. Вот он сидит за соседнем столом, подперев щеку кулаком, и с удовольствием слушает, как его подопечная обещает завтра утром зайти к шефу. «Кстати, а какой у нее шеф? Может, сгодится на роль принца на белом коне? Эй, крошка, песок из твоего начальника еще не сыплется?»
Глеб уже понимал, что не просто так его приставили к Кате именно сейчас, бегать по улицам и искать мужа не придется. Схема будет точно такой же, как и в Утятино: подходящий мужчина где-то близко, их судьбы уже пересеклись или пересекутся в самое ближайшее время, нужно только дождаться встречи и чуток помочь…
«А то несчастные сами же не справятся, помощника им подавай! Куда вообще катится мир? Мужики не могут затащить понравившуюся женщину в постель… – Глеб нарочно осекся, насмешливо улыбнулся и возвел глаза к потолку: – Конечно, я не прав, речь же идет о великой настоящей любви. Прошу прощения, увлекся, погорячился, выдал желаемое за действительное».
Глава 5
В обществе Сергея Юрьевича Горина Катя всегда чувствовала определенную неловкость. Да, он главный редактор, начальство, но дело не только в этом. Когда находишься рядом с высоченной горой и она на тебя внимательно смотрит, то… В голове начинают спотыкаться мысли, дрожь торопливо пересчитывает ребра, и холодок скользит по спине, вызывая острую потребность немедленно выпить горячий кофе. И даже не из желания согреться, а чтобы отвлечься, уткнувшись в любимую чашку.
Но, занимая привычное место на планерках, Катя часто украдкой наблюдала за Гориным. Ей нравилось, как он слушает, говорит, поправляет очки или морщит крючковатый нос. «Только не смотрите на меня, пожалуйста», – с улыбкой думала она, предпочитая роль невидимки.
До пятидесяти Горину оставалось два года, но седина почти не окрасила его виски, морщины появлялись на лбу лишь вместе с недовольством. Благодаря высокому росту, спортивной фигуре, качественной одежде (обычно светлых тонов), ухоженности Сергей Юрьевич выглядел моложе своих лет. Но легкость отсутствовала в его характере. Горин был из тех руководителей, которые четко знают, чего хотят, и не слишком терпеливо относятся к возможным промедлениям. Кате нравилось, что требовательность Горина всегда соседствует со справедливостью, подобная гармония встречается не часто.
