– Я останусь на ночь здесь, – тихо произнесла Катя, и пальцы побежали по клавиатуре, издавая легкий стук, сливающийся со стуком сердца.
* * *
Давным-давно…
Поля лежали со всех сторон точно пуховые коричневые одеяла, дорога извивалась змеей, и Саша поняла, что идти осталось не так уж и долго. В мешке еще имелись лепешки, но аппетит пропал и приходилось заставлять себя есть хоть понемногу. Вот если бы выпить кружку горячего молока с медом, может, тогда ноги перестали бы спотыкаться и не клонило в сон. Молоко с медом Саша не любила, но она помнила, как в детстве мама лечила ее этим сладким невкусным напитком, к сожалению, время нельзя повернуть вспять…
Дорога пошла вниз, а потом взлетела, кинула вправо, а затем увела влево, и опять – вправо и влево, интересно, кто давным-давно проложил настолько витиеватый путь и почему потом его не исправили на более прямой?
«Янко говорил, я увижу церковь… Так вот же деревянные купола!»
Саша протянула руку, будто существовала возможность дотронуться до них, а затем остановилась и заплакала: сначала тихо, так, что только вздрагивали плечи, а потом навзрыд, дрожа всем телом, всхлипывая и бормоча молитву. Немного успокоившись, перекрестившись, Саша пошла дальше. «Один, два, три, четыре, пять…» – считала она шаги.
Сусловка оказалась большой и длинной. Дома то тянулись цепочкой, устремляя в небо печные трубы, то кучковались, нарушая ровный строй. Маленькая чумазая девочка с длинной светлой косой подсказала, где найти кузню, и Саша попробовала привести растрепавшиеся волосы в порядок, желая выглядеть хоть немного лучше.
Широкие ворота были распахнуты, от ладной невысокой постройки, находившейся от дома шагах в двадцати, неслись четкие удары молотка о металл. Взгляд выхватил две большие бочки, кем-то заботливо собранные в кучу ветки, необычную резную скамейку и красивую узорчатую кованую решетку, привалившуюся к забору.
– Прошу прощения! – громко произнесла Саша, но ее голос утонул в шуме кузни. Тогда она подошла ближе и увидела невысокого, крепко сложенного мужчину с седой бородой, черными растрепанными волосами и каплями пота на лице. То ли цыган, а то ли нет… – Прошу прощения, – повторила Саша, чуть привставая на цыпочки, будто от ее роста зависело, как далеко улетит фраза. – Я пришла к вам.
Оторвавшись от работы, мужчина опустил молоток, вытер лоб тыльной стороной ладони и хмуро посмотрел на незваную гостью.
– Кто такая?
– Александра… Вы Степан?
– Он самый.
– Меня к вам Янко прислал.
– Янко?
– Да.
– Ладно, заходи. И что он просил передать? – Степан подхватил тряпку, давно потерявшую истинный цвет, тщательно вытер руки и смерил Сашу внимательным взглядом.
– Он сказал, вы мне поможете.
– Раз от Янко, то помогу, – согласился Степан. – Бежишь-то куда?
Вздохнув с облегчением, Саша стянула с плеча веревку мешка. Какое счастье, что ее не прогнали, и какое счастье, что не придется объяснять, как она оказалась в таком жалком положении. У Степана глаз наметан, его не обманешь, да и зачем врать…
– В Петербург, – честно ответила Саша.
– Поедем завтра – утро вечера мудренее, а сегодня поешь и выспишься на дорожку. Пойдем.
Жена кузнеца, наверное, тоже была привычна к неожиданным гостям. Не задав ни одного вопроса, она накормила Сашу кислыми щами с серым хлебом, быстро и ловко застелила кровать и ушла, взяв за руку кареглазого мальчонку лет пяти, крутившегося поблизости. Саше показалось, будто она уже сто лет не спала на простынях, и, когда щека коснулась подушки, глаза сразу закрылись, дыхание успокоилось, и пришел крепкий сон.
Степан разбудил Сашу рано утром, тряхнув за плечо.
– Едем.
И опять дорога, леса и поля.
Лошадь досталась низкая, с широкой спиной и покладистым характером. Правила Саша самостоятельно, Степан скакал рядом на резвом вороном коне, и ему приходилось притормаживать, чтобы сильно не уйти вперед.
– Ближе к вечеру будем в Петербурге, успеем засветло. Где тебя оставить? Родня хоть тебя ждет?
Княгиня Мария Николаевна Чернышева не ждала племянницу, и Саша в ответ покачала головой. Удивление от того, что осталось ехать так мало (а путь уже казался бесконечным), вызвало робкую улыбку и блеск слез в глазах. Если бы ее согревали хорошее платье и теплая бархатная накидка, если бы волосы не спутал ветер и они не потеряли чистоту и блеск, если бы лицо и тело не требовали воды и пористой губки, если бы… Она бы тогда, может, и произнесла имя княгини, но увы.
Саше не хотелось, чтобы Степан стал свидетелем ее позора, Мария Николаевна вполне могла не пустить грязную, плохо одетую девушку на порог. Петербург большой, и надо еще понять, как отыскать дом тети.
– Оставьте меня… ближе к рынку. Там же есть торговые ряды?
Степан кивнул и, не задавая больше вопросов, перевел взгляд на дорогу.
«Как узнать, где живет Мария Николаевна? Получится ли отыскать ее дом до ночи?» – мысль заволновалась, задергалась, и Саша принялась нервно кусать губы. На рынке люди простые, и, вероятно, получится поспрашивать их про дом княгини Чернышевой…
Петербург ошеломил и вызвал особое чувство трепета, Саша непрерывно оглядывалась по сторонам, стараясь не пропустить ничего интересного. Помня рассказы матери, она была готова и к красоте, и к монолитности, и к размаху города. Но уверенно стоящих зданий, снующих экипажей, убегающих вверх ступенек, фонарей, витрин магазинов, уличных вывесок оказалось так много, что голова закружилась и слабость сковала руки и ноги. Увиденное приравнивалось к новому испытанию, перед Сашей располагался еще один дремучий лес – каменный. Страх подкатил к горлу.
– Дальше надо пешком, – соскочив с коня, сказал Степан и пригладил седую бороду. – Есть неподалеку толкучий рынок, там и мясной, и рыбный, и мучной ряды имеются. И посуды вдоволь. Я месяц назад заезжал к ним, цены на птицу узнать хотел.
– Спасибо, – поблагодарила Саша и медленно, приняв руку Степана, слезла с лошади. – Подскажите, как мне добраться до этих рядов?
– Иди прямо, пока не увидишь желтое здание с колоннами, потом сверни направо. И все. Не волнуйся, народ добрый, подскажет. И не горюй, Бог всегда помощь пошлет, если дела твои добрые.
– Спасибо, – повторила Саша. – Большое спасибо.
Даже простые слова поддержки сейчас значили очень много, да и правда это: сколько хороших людей она уже повстречала за прошедшие несколько дней. Зачем вспоминать яблоневый сад и отчима, нужно думать о тех, кто протягивает руку в трудную минуту, и самой не забывать помогать ближнему.
Задержав на Саше теплый взгляд, сев на коня, Степан потянул за собой вторую лошадь и двинулся в обратный путь. Смотреть на широкую удаляющуюся спину кузнеца было тяжело, словно вдалеке растворялась последняя связь с прошлой жизнью. Стоит ли жалеть? Но разве известно, какие испытания ждут впереди, и не так-то просто забыть родной дом, девичью комнату, круглый стол в саду, полевые цветы, речку…
