– Я Александра… Образцова.
Фамилию Саша произнесла не сразу. Ощущение, будто именно фамилия может рассказать Лизе все о дальней дороге и лишениях, коснулось души и исчезло. Нет, в этом доме бояться нечего, здесь живут не враги. Но не получится ли случайно навредить Марии Николаевне Чернышевой?
– Значит, Саша. Чудесно.
– Я бы хотела поблагодарить вас за помощь… – Она сделала попытку подняться с большущей воздушной подушки.
– О, нет, прошу вас. Пока лежите, – запротестовала Лиза. – Вдруг опять случится обморок, и тогда брат меня непременно убьет! – Помолчав с минуту, она вдруг резко развернулась, подбежала к двери и закричала: – Вера! Вера! Иди же сюда, мы будем знакомиться!
Верой оказалась старшая сестра Лизы – полноватая женщина лет тридцати, сдержанная и серьезная. В ее взгляде чувствовалось участие, но вместе с тем она явно неодобрительно относилась к самой ситуации: юные девушки не должны гулять одни и падать в обморок где им вздумается.
– Матвей запретил нам мучить вас вопросами, – сообщила Лиза, придвигая к кровати сначала один стул для Веры, а потом второй – для себя. – Но ужасно хочется узнать, откуда вы… Можно я буду бестактной и сообщу вам страшную тайну? Доктор сказал, что на вас была надета цыганская одежда, но как это возможно? Вы светленькая. Может, он ошибся?
– Прекрати говорить ерунду, – строго одернула сестру Вера Григорьевна. – Александра, не обращайте внимания на россказни этой невоспитанной девочки. Если вы нам скажете, как отыскать ваших родственников, то мы сделаем это незамедлительно, и вы сможете уже скоро обнять своих близких.
– Я не говорю ерунду, – надулась Лиза и отвернулась, но по розовым ушкам было ясно, что она внимательно слушает, боясь пропустить даже вздох гостьи.
– Мне трудно выразить словами благодарность, которая сейчас переполняет душу. Вы сделали для меня так много… – все же поднимаясь, произнесла Саша. Она провела ладонью по шелковистому белому одеялу и тихо вздохнула, не в силах произнести правду. – Я как раз направлялась к тете, но я не знаю ее адреса.
– Скорее назовите ее имя, можешь не сомневаться, Матвей сделает все, чтобы ее найти! – позабыв про обиду, воскликнула Лиза.
Но Вера Григорьевна, видимо, угадала мысли Саши, недовольно посмотрев на сестру, она бесшумно поднялась со стула и произнесла тоном, не терпящим возражений:
– Думаю, вам еще требуется отдых. Брат вернется ближе к четырем часам, мы сможем все вместе выпить чаю. Позже вам принесут платья Лизы, у нее много хороших нарядов, выберете себе подходящий по фасону и цвету.
– Спасибо, большое спасибо. А могу я спросить… Что стало с моей одеждой?
– Если вы желаете, ее постирают, приведут в порядок и отдадут вам, но на это потребуется время.
– Поверьте, мои платья гораздо лучше, – не удержалась Лиза.
– Лиза! – одернула сестру Вера Григорьевна.
– Вы правы, – мягко улыбнулась Саша, испытывая благодарность не только за прием, помощь, ночную сорочку, что была сейчас на ней, но и за радость жизни, бурлящую в душе Лизы. Как сейчас не хватало этого, как не хватало… – Но я хотела бы попросить. Среди моих вещей должен быть платок красного цвета. Вернее, половина платка. Я была бы очень благодарна, если бы вы смогли мне его принести. Это память о дорогом мне человеке…
– Цыганке, да? – выдохнула Лиза, подавшись вперед, округлив от волнения и нетерпения карие глаза.
– Да, – кивнула Саша и улыбнулась, получая удовольствие от того, что не разочаровала ожиданий этой милой девушки. А сколько бы удивления появилось на лице Лизы, если бы она узнала и про Якова Петровича Стрыгина, и про Геду, и про Янко, и про Степана… и про яблоневый сад тоже.
Когда сестры ушли, Саша осторожно встала с кровати, медленно подошла к окну и коснулась бархата штор.
«Ветер на спад пойдет», – говорила Геда.
Может, вот он и пошел на спад?
Она попала к хорошим людям, протянувшим ей руку помощи, несмотря на потрепанный вид и не слишком хорошую одежду. Теперь Мария Николаевна не увидит племянницу грязной, в протертых до дыр ботинках (они вовсе не предназначались для побега по ручью, лесу и полю). Наверное, княгине нужно сказать правду, безусловно, для этого потребуется мужество – лучше не начинать знакомство с вранья. Вот только имя Павла она произносить не будет, пусть он останется в прошлом и больше никогда не тревожит сердце.
Зачем он так поступил?
Сожалеет ли об этом?
Саша больше не спасалась бегством, не мерзла, не испытывала жажду и голод, все ее существо перестало бороться за существование, и теперь тихой поступью пришли воспоминания. Для них появилось слишком много места.
«Нас не представляли друг другу, я бы хотел забыть про условности и исправить это… Извините, если помешал, но я не смог противиться острому желанию поговорить с вами. А если совсем честно, то я хотел пригласить вас на танец. Вы позволите?»
Она позволила.
«Выбирайте, или вы уезжаете со мной и получаете защиту, или остаетесь с этим опустившимся животным и вымаливаете у него прощение. Если не ошибаюсь, ваш отчим чертовски пьян».
Она выбрала побег.
И невозможно было стереть поцелуй. Саша смотрела в окно и не видела движений улицы, блики сливались, превращаясь в серые глаза Павла. Подняв руку, она коснулась пальцами губ и сразу зажмурилась, стараясь убежать от обжигающих воспоминаний.
Лиза заглядывала еще два раза, но уже вела себя терпеливо, наверное, Вера Григорьевна устроила ей взбучку и потребовала не беспокоить гостью лишними вопросами. Лиза помогла выбрать платье и настойчиво заставляла пить куриный бульон и есть мягкие ароматные булочки, повторяя: «Нужно слушаться Константина Михайловича. А то что мы ему потом скажем? А позже он обязательно придет проведать вас».
К трем стало тихо, дом замер в ожидании Матвея Григорьевича Глинникова.
Сашу пригласили к чаю ближе к четырем, покидая комнату, она испытывала легкое волнение и очень надеялась, что щеки не горят румянцем. Решение уже было готово: она назовет фамилию тети и попросит помочь с ней встретиться. А уж дальше, как Господь рассудит.
– Вы поправляетесь, и это отрадно, – произнес Матвей Глинников, как только Саша в сопровождении Лизы появилась в столовой. – Я привез пряники и пастилу, надеюсь, сладости вам понравятся. Прошу, присаживайтесь, Александра.
Им не нужно было представляться, имена уже витали в воздухе, а ситуация требовала наименьшей неловкости.
– Я поблагодарила ваших сестер за гостеприимство, и я бы хотела поблагодарить вас…
– Нет, не стоит, – Матвей предупредительно поднял руку. – Я сделал лишь то, что следовало, не более того. А теперь – все пьем чай.
– Я обожаю пастилу, – устремляясь к столу, выдохнула Лиза. – Особенно с ароматами ягод. Уж повкуснее жареной печенки будет, да? – Она хитро посмотрела на Сашу и добавила: – Константин Михайлович самый лучший доктор – это знают все, но он почему-то никогда не прописывает своим больным сладости. А как можно поправиться без сладостей?
