– Много здесь москвичей? – влезла в разговор
Женька.
– Да как грязи.
– Далековато от Москвы, – не унималась подруга.
– Бешеной собаке сто верст не крюк, – хихикнула
женщина, что-то в нашем облике ее, по неведомой причине, забавляло. Женька
несколько смущенно сказала «спасибо» и направилась к машине, я пошла за ней,
хотя была не прочь продолжить разговор. Слова тетки меня насторожили. –
Если надумаете, приходите. Девятый дом, Надежда Николаевна меня зовут.
– Спасибо, – еще раз повторила Женька, захлопнула
дверцу и, повернувшись ко мне, буркнула: – Странная баба. Смотрит как-то… И с
какой стати у нее ночевать, если у нас здесь дом?
– Задорнов говорил, там необходим ремонт, может, дом в
таком состоянии, что жить в нем невозможно? – высказала я предположение.
– Но тетка-то жила…
– Ладно, сейчас увидим…
Я завела машину, и мы поехали дальше. Тут Женька
чертыхнулась:
– Забыла спросить, где живет Ольга Степановна, теткина
подруга.
– Успеется, – отмахнулась я, сворачивая в прогон.
Дорога круто спускалась к реке, я подумала, что после дождя
в эту гору на моей машине, пожалуй, не поднимешься. Впрочем, дождей в ближайшие
дни не обещали.
Теперь дорога шла вдоль реки, над нами возвышалась церковь,
недавно отреставрированная, с высокой колокольней, река делала поворот, справа
начинался лес, между зарослей ивы был проход к реке. Из окна машины виднелся
длинный настил из досок, что-то вроде купальни.
– Красота-то какая, – вздохнула Женька.
И в самом деле, вид отсюда открывался великолепный. Река не
широкая, на противоположном берегу луг и березовая роща.
– Красота, – согласилась я.
Теперь дорога шла в гору, подъем мы преодолели без труда и
сразу увидели дом, обычный, деревенский, окна выходили в сторону реки.
– Вот он, – сказала я, но тут же поняла, что
ошиблась.
Дом Женькиной тетки должен быть двухэтажным. Дорога огибала
строение, я увидела цифру пять на фасаде, дальше рос огромный дуб, дорога вновь
сделала поворот, чуть в стороне стоял еще один дом, а дальше шли сплошные
заросли. Так, по крайней мере, казалось на первый взгляд.
– Может, мы не там свернули? – забеспокоилась
Женька.
– Давай проедем еще немного, куда-то эта дорога
ведет, – отмахнулась я.
И тут между деревьев мелькнуло что-то белое, проехав метров
пятьсот, мы увидели деревянный забор, его поддерживали столбы из белого
кирпича. Мы направились вдоль забора и наконец увидели дом, то есть сначала мы
увидели парк, не сад, а именно парк с высоченными деревьями, в глубине парка
стояло здание.
– Впечатляет, – присвистнула Женька. – Неужто
это мое наследство?
– Родовое гнездо, – без намека на иронию заметила
я.
Малой скоростью мы проехали еще немного, дорога уперлась в
ворота. Деревянные, резные, запертые на здоровенный замок. Рядом была калитка,
ее изрядно перекосило, и закрывалась она неплотно. Я остановила машину возле
ворот и повернулась к Женьке.
– Ну что, идем?
– А вдруг это вовсе не мои владения? –
забеспокоилась она.
– Сейчас выясним, – сказала я и направилась к
калитке.
Женька трусила рядом, оглядываясь с беспокойством. Калитка
со скрипом открылась, когда я потянула ее на себя, в тишине звук этот вышел
громким и почему-то пугающим. Я подумала, что тишина здесь стоит совершенно
невероятная, ни шороха, ни звука, как будто все вокруг замерло в напряжении. Я сделала
шаг вперед, а Женька схватила меня за руку.
– Ты чего? – удивилась я.
– Знаешь, Анфиса, мне все-таки кажется, это не тот дом.
– Так давай спросим у хозяев.
Я пошла по тропинке, Женька следовала за мной, чуть
поотстав. От ворот до строения было метров сто, тропинка вела к высокому
крыльцу. Я огляделась, все вокруг выглядело заброшенным, точно люди давно
покинули это место. Дом был огромным, то есть поначалу я решила, что не такой
уж он и большой. Двухэтажный, обшит досками, которые лет тридцать не красили,
они успели почернеть от времени. На фасаде пять окон на первом этаже, и столько
же на втором. Над крыльцом тоже окошко, но гораздо меньше остальных. Вокруг
заросли крапивы, чуть в стороне скамейка, рядом с которой стоит ржавое ведро.
Номер на фасаде отсутствует. Окна закрыты ставнями. Ступени крыльца подгнили,
сквозь них пробивалась крапива. Когда-то дом выглядел величественно, но теперь
от былого великолепия мало что осталось. Железную крышу давно следовало
покрасить, как и сам дом. В двустворчатой двери, выкрашенной коричневой
краской, которая успела облупиться, было небольшое окошко, его заделали
фанерой.
– Давай ключи, – сказала я Женьке. Та с неохотой
полезла в сумку, достала связку и протянула ее мне.
– Задорнов прав, – вздохнула она. – Здесь на
ремонт уйдет куча денег.
– Ты же дом продавать собираешься, – ответила
я. – Следовательно, ремонт не твоя забота.
Я вставила ключ, он легко повернулся в замке, и я толкнула
дверь.
– Подошел, – со вздохом заметила Женька, как будто
это обстоятельство сильно ее опечалило.
Мы сделали пару шагов и остановились. Откуда-то пробивался
слабый свет. Я вспомнила, что ставни закрыты, распахнула дверь пошире и стала
оглядываться в поисках выключателя. Женька заметила его первой, раздался
щелчок, и вспыхнул свет. Мы стояли в просторном холле, впереди была лестница на
второй этаж, на площадке между пролетами круглое окно, оттуда свет и
пробивался. Слева открытая дверь вела в кухню. Мы шагнули туда и присвистнули.
Чувство было такое, будто мы мгновенно перенеслись лет на шестьдесят назад.
Кухня-столовая оказалась не меньше тридцати метров. Справа резной буфет,
газовая плита, еще один буфет, в простенке между окон комод. Слева круглый
стол, покрытый скатертью с кистями, поверх нее постелена клеенка. Над столом
абажур. Женька прошла к окну, открыла его и распахнула ставни. Только когда в
кухню ворвался свежий воздух, я поняла, какая духота царит в доме. Немудрено,
что мне было трудно дышать. Женька открыла второе окно, теперь мы могли
рассмотреть помещение во всех деталях.
