– Какая записка? – удивился он.
– Которую мы на крыльце нашли.
– Хорошо, давайте записку.
Я бросилась на кухню, записку я убрала в верхний ящик стола.
Сергея к тому времени на кухне уже не было, так же как милиционера и записки в
столе. Я бросилась в гостиную, чтобы узнать у Женьки, не видела ли она записку.
Подруга с отрешенным видом пялилась в пространство, напротив нее сидел мужчина
в штатском и то ли уже был без сознания, то ли готовился лишиться его с минуты
на минуту. Записка, кстати, лежала на столе. Рядом с Женькой замер Михалыч, он
вдруг коснулся ее плеча и сказал проникновенно:
– Вам отдохнуть надо. Я бывалый человек, но трупы,
знаете ли, не люблю. А тут девушка молодая… впечатлительная. С шутниками я
разберусь, обязательно. Вот только убийцу найдем, и разберусь.
– Нам этот дом нельзя покидать? – подняв на него
взгляд, спросила Женька.
– Почему же нельзя? Покидайте на здоровье. Если
понадобится, мы вас вызовем.
– Ага, – вяло кивнула Женька.
В этот момент в комнате появился Игорь Витальевич, ему,
должно быть, надоело ждать меня на веранде.
– Записка, – сказала я ему, ткнув пальцем в
направлении стола. Они с Михалычем быстро переглянулись, тот кивнул на Женьку и
вздохнул, после чего спросил заботливо:
– Может, вам врача вызвать? У нас хороший врач. –
Женька покачала головой, а он вздохнул: – Ну, нет так нет. Поехали,
Николай, – потрепал по плечу сидевшего в кресле товарища, тот мгновенно
ожил, взглянул на Женьку с испугом и быстро направился к выходу.
– А записка? – с опозданием бросилась я за ними,
схватив листок со стола. Когда я выскочила из дома, мужчины уже садились в
машину, до меня донеслись слова одного из них:
– Девки, по-моему, с придурью.
– Им местные нарассказывали сказок об этом доме, –
ответил Михалыч. – Вот у них крыша и поехала. Хотя, если честно, место и
впрямь дурное. Я бы здесь ночевать ни за что не остался.
Машина тронулась и быстро скрылась за ближайшими деревьями,
а я вернулась в дом.
– Женя, – позвала громко. Подруга не ответила.
Заглянув в гостиную, я обнаружила ее все в том же кресле в глубокой
задумчивости. – Давай я тебе валерьянки накапаю, – предложила я
заботливо.
– Ты лучше скажи, зачем нам труп подменили? –
грозно вопросила она. Я-то думала, Женька еще долго будет пребывать в ступоре,
но, оказалось, напрасно. Ее переполняли эмоции, в основном возмущение. –
Ну, менты… им что говори, что нет, ничего слушать не хотят.
– А что ты им сказала? – забеспокоилась я.
– Все. Про теткино наследство, про покупателей, которые
под чужими именами прячутся, про кресты по всему дому… А они переглядываются и
пальцем у виска крутят. Михалыча послушать, так записку дети подбросили, из
озорства. Труп в подвал тоже дети сунули?
– Ты им и про труп рассказала?
– Нет, конечно. Какой в этом толк, если его у нас
из-под носа увели?
– Женечка, что ты говоришь? Кому он мог
понадобиться? – всерьез обеспокоилась я душевным состоянием подруги, хотя
и самой было не лучше.
– Но ведь понадобился. Не сам же он ушел… хотя, может,
и сам…
– Глупости не болтай. – Я плюхнулась в кресло
напротив и задумалась. – Смотри, что получается, – заговорила я минут
через пять. – Мы нашли его в подвале, так? Кто-то об этом узнал. Не спрашивай,
кто, я понятия не имею. Но этот кто-то очень не хотел, чтобы труп оказался в
милиции, то есть не хотел, чтобы там узнали, чей это труп. Соображаешь?
– Не очень, – вздохнула Женька. – Извини,
Анфиса, но у меня от всех этих трупов…
– Ладно, не соображай, просто послушай. Я уверена, что
за нами все это время следили. И то, что мы сразу о своей находке в милицию не
сообщили, оказалось им на руку.
– Кому «им»? – встрепенулась Женька.
– Хорошо, ему или ей. И ночью труп убрали. Перепрятали.
Точно. Не зря я видела свет в окне.
– Про свет ты мне ничего не рассказывала, –
заволновалась она.
– Не рассказывала, чтобы ты опять не принялась болтать
всякую чушь о привидениях. А на самом деле все просто. Когда-то здесь произошло
убийство, труп спрятали в подвале, но после смерти хозяйки возникла опасность,
что его обнаружат. Оттого дом и решили купить. Теперь понимаешь? Нет никаких
сокровищ, а есть преступление, до сих пор не раскрытое, и убийца пытается
замести следы. Дом продавать ты отказалась, да еще сюда приехала. Вот за нами и
стали следить. А когда мы ночевали у Сергея, труп перепрятали.
– Гениально, – хмыкнула Женька. – Тот, кто за
нами следил, он что, сквозь стены видит? Как он узнал, что мы мертвеца нашли?
– А он не знал. Просто воспользовался ситуацией. Не зря
у меня вчера было чувство, что за нами кто-то наблюдает, когда мы у Сергея на
веранде чай пили. Злодей понял, что мы остаемся ночевать у соседа, и
спокойненько отправился в дом. А мы еще двери открытыми оставили. Заходи и бери
что хочешь.
Женька потерла нос, готовясь возразить. Я считала, что
рассуждения мои были безупречны и возражать что-либо можно только из вредности.
– Сергей, кстати, ночью слышал, как кто-то возле его
дома бродит, даже выходил свою машину проверить.
– Допустим, все так и есть, – кивнула
Женька. – Остается главный вопрос: чей это труп? Почему его надо прятать?
– А вот это нам и предстоит выяснить, –
наставительно изрекла я.
– Что-то тут не так, – покачала головой
Женька. – Спрятать труп в доме без ведома хозяйки совершенно невозможно. С
этим ты спорить не будешь. Вчера мы решили, что мертвец – тетушкин муж,
которого она по неведомой причине укокошила. Допустим, он просто попал ей под
горячую руку. Она его тяжелым по голове хвать… а потом с перепугу в подвал. Но
тетушка уже на кладбище, ее братец тоже, так кому какое дело до убиенного?
Найдут его, и что?
– Выходит, убила его вовсе не тетушка. Убийца
жив-здоров и боится, что о его злодействе узнают.
– О злодействе тетушке бы догадаться надо. Муж пропал,
а ей и горя нет. И зачем, по-твоему, дверь в комнату заколотили? Нет, Анфиса,
все она знала, оттого в дверь гвоздей набила и крестами весь дом украсила.
Дверь мы открыли, и он… того.
– Давай я тебе все-таки валерьянки накапаю.
– Не надо мне валерьянки.
– Тогда глупости не болтай.