Как я уже сказала, недостатка в мужчинах Женька никогда не
испытывала, но, по моему мнению, была чересчур разборчива. Вот и сейчас она
заявила, что Кошенков Вадим Аркадьевич, на которого она потратила три месяца
своей жизни, ей совсем не нравится. За эти три месяца она обнаружила в нем
бездну недостатков. Самый скверный из них: Вадим Аркадьевич помешан на своей
работе.
– Он торчит в офисе двенадцать часов в сутки, –
возмущалась Женька. – А когда наконец оттуда выбирается, похож на чучело.
– По-моему, ты преувеличиваешь, – не без робости
возразила я. – Он симпатичный и вообще…
– Не перебивай, Анфиса. Он вылитое чучело, уж можешь
мне поверить. Вдруг замрет на полуслове и думает, думает… ясно, что не обо мне.
Скажи на милость, на фига мне такой муж?
– Ты же хотела бизнесмена, а бизнес требует внимания…
– А жена что, не требует? Опять же, в постели он ведет
себя странно.
– В каком смысле? – насторожилась я.
– Зовет меня «мамочкой», представляешь?
– Скажи ему, что тебе это не нравится.
– А толку? Он к моей груди прижимается и сладко так
сопит. По-моему, только это ему и надо. В остальном он, знаешь ли, не
впечатляет. И это, можно сказать, в медовый месяц. Нет, Анфиса, боюсь, придется
его бросить.
– О господи. А я-то надеялась… – Я подумала о
Ромке, точнее, о его надеждах, и тяжко вздохнула.
– Если честно, я ему уже сообщила о своем
решении, – добавила Женька.
– А он что?
– Сказал, что я спятила.
– Почему это?
– Потому что, по его мнению, у нас все просто отлично,
а я с жиру бешусь.
– Может, ты поторопилась? – робко заметила я.
– Анфиса, на меня при одном воспоминании о нем
накатывают тоска и уныние, как же я с ним всю жизнь проживу и умру в один день?
Нет и еще раз нет.
– Как знаешь, – вздохнула я, подумав, что вряд ли
когда-нибудь увижу Женьку в подвенечном платье. В ближайшее время на это точно
рассчитывать не приходится.
Женька жила одна с восемнадцати лет, переехав на втором
курсе института от родителей в квартиру бабушки, и своим одиночеством отнюдь не
тяготилась, даже напротив. На свете встречаются закоренелые холостяки, и Женька
была им под стать. Когда я вышла замуж, то решила – подруга скоренько последует
за мной. Тем более что и желающие вести ее под венец имелись, но Женька
продолжала свое привычное существование, к большому огорчению Ромки.
– Женщине положено выходить замуж и рожать
детей, – несколько не к месту заявила сейчас я.
– Это твой Ромка сказал? – усмехнулась Женька.
– При чем здесь Ромка? – нахмурилась я, Женька
тоже нахмурилась, но взгляд ее был устремлен куда-то поверх моего плеча. Я
оглянулась. В полупустом кафе появилась новая посетительница. Чувствовалось,
что здесь она впервые. Кафе было довольно большое, разделенное невысокими
перегородками на три помещения. На полках стояли банки с зернами кофе,
старинные кофемолки и прочее, у неподготовленного человека от всего этого глаза
разбегались. С вошедшей произошло то же самое, глаза ее бегали, возвращаясь от
стен к столам и вновь к стенам, потому я и сделала заключение, что она здесь
впервые. Пройдя немного вперед, дама опять начала оглядываться, но на сей раз ее
интересовал отнюдь не интерьер, а посетители.
– Это она, – сказала Женька и, видя мой
вопросительный взгляд, пояснила: – Девица, что мне звонила. Уверена, это она.
Я пожала плечами.
Женька поднялась и махнула рукой, заметив ее жест, женщина
направилась в нашу сторону. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что ей лет
двадцать пять – двадцать шесть, лицо довольно приятное, но макияж никуда не
годится. Особенно в солнечный день. Ярко-красные туфли на высоченных каблуках,
в таких только стриптизершам у шеста вертеться, сумка тоже красного цвета, но
другого оттенка, черный деловой костюм на размер меньше, чем следует, с
многочисленными складками в районе талии, из большого выреза выглядывал розовый
бюстгальтер. Наряд был признан мною никуда не годным. Огромные серьги с черными
камнями свисали чуть ли не до плеч. У нее были сиреневые губы и черные волосы
до плеч с рубленой челкой. Я решила, что это на сто процентов парик. В целом
девица походила на агента вражеской разведки, какими их изображают в фильмах с
весьма скромным бюджетом. Возможно, по этой причине девушка мне и не
понравилась, хотя поначалу вызвала лишь недоумение. Неловко шагая на высоченных
каблуках, она приблизилась к нашему столу, как-то криво улыбнулась и, переводя
взгляд с меня на Женьку, спросила:
– Вы Евгения Петровна?
– Я, – кивнула подруга, приглядываясь к девице,
которая ей тоже явно не понравилась. Вряд ли тому виной был наряд, в этом
смысле Женька тоже способна удивить публику, и это еще мягко сказано, скорее ее
насторожило выражение отчаянной решимости на лице девушки в сочетании с
беспокойством и даже боязнью. В общем, незнакомка произвела странное
впечатление. Между тем она протянула руку и скороговоркой выпалила:
– Руднева Софья Ивановна. Спасибо, что согласились
встретиться.
Женька еще раз кивнула, и девица устроилась за столом.
– Кофе? – спросила Женька. Потом, точно
опомнившись, представила меня: – Это моя подруга, Анфиса Львовна.
Я улыбнулась, но ни ответной улыбки, ни кивка не
удостоилась.
– Евгения Петровна, – тут же заговорила девица, от
кофе она, кстати, отказалась. – Вы получили в наследство дом.
– Да, – ответила Женька. Лицо ее стало
страдальческим, точно данный факт доставлял ей физическую боль сродни зубной.
– Мой клиент хотел бы купить его у вас. Вы ведь не
собираетесь там жить? – Голос Рудневой звучал исключительно деловито, и
вместе с тем слышалась в нем, как ни странно, легкая паника, точно девушка
прилежно исполняет роль, но до конца не уверена, правильно ли она это делает.
– Я даже его еще не видела, – буркнула
Женька. – Откуда же мне знать: собираюсь или нет? Кстати, покупатель у
меня уже есть.
Услышав это, девица замерла, точно от удара. Сцепила зубы и
никак не меньше минуты таращилась на мое колено, пытаясь справиться с некими
чувствами, которые мне были не совсем понятны.
– Покупатель? – наконец произнесла она. – И
кто же это?
– Понятия не имею, – ответила Женька.
– Но вы ведь можете узнать его имя?
