– Да, он знает толк в таких изданиях. Он же
антиквариатом занимается. Я думал, вы в курсе. Сергей хотел эти книги купить,
но ваша тетка наотрез ему отказала и даже в дом его не пустила.
– О книгах ты ему рассказал?
– Да, разговор случайно зашел.
– И о том, где они хранятся, тоже?
– Может, и сказал, я не помню. Подождите, – вдруг
нахмурился Валера. – Вот этому тут явно не место. – Он вытащил из
ряда пухлый том энциклопедии. – Здесь только церковные книжки стояли. И
вот эта книга тоже не отсюда, и вот эта… – Он пододвинул стул, взобрался
на него и проверил все полки. Пухлых томов, не имеющих никакого отношения к
церковной литературе, оказалось одиннадцать. Когда мы их убрали, в ровных рядах
наметились бреши. – Когда я видел этот шкаф последний раз, – сказал
Валера, – все полки были плотно заставлены антикварными томами.
– Что же это получается? – пробормотала я.
– Получается, кто-то фолианты забрал, – ответил
Валера. – А энциклопедии сюда поставил, чтоб пропажа в глаза не бросалась,
они по величине подходят. Лев Кузьмич вряд ли сюда часто заглядывал, а его
сестра тем более.
– Так, может, Лев Кузьмич их продал?
– Маловероятно. Он говорил как-то, что надо бы эти
книги в церковь отдать, но Дарья Кузьминична не разрешила, сказала, что это
память, от предков осталась.
– Получается, у нас недостает одиннадцати книг. А ты
ничего не перепутал? Когда ты был здесь последний раз?
– Давно. Лет пять назад. Может, больше. Допустим, Лев
Кузьмич их кому-то продал или отдал, неважно. Но зачем надо было ставить сюда
энциклопедии?
Валера стал по очереди доставать книги и их просматривать.
Мы терпеливо ждали, даже дядя Миша напряженно наблюдал за действиями Валеры.
– Двух книг точно нет, – наконец сказал
Лаврушин. – Библии, там рисунки были красивые. Один мне особенно
запомнился. Отец потом говорил, что это Самсон и Далила. Из-за этого рисунка я
всю Библию прочитал, в переводе, конечно. По-старославянски я понимал только
каждое третье слово. А еще была книжка с кистями. Кисточки золотые, по бокам
висели. Об остальных ничего сказать не могу. Не помню.
– Кисточки, – прошептала Женька. – Дядя Миша,
нас ограбили.
– Ешкин кот, – отозвался он и ухватился за
Женькино плечо, желая поддержать родственную душу в трудную минуту.
– Теперь все ясно, – буркнула я.
– Что тебе ясно? – шмыгнула носом Женька.
– Что делал «покойный брат» в кабинете, когда его Дарья
Кузьминична застукала.
– Книжки тырил?
– Евгения Петровна, – подал голос дядя
Миша. – Ты на меня не подумай. Я в кабинете братца и не был ни разу. Не
пускал он сюда никого. Вот тебе крест, – дядя Миша истово перекрестился. –
И книжки мне эти совершенно ни к чему, я и читаю-то через пень колоду, да и то,
если газету какую, от самого беспросветного безделья.
– У меня и в мыслях не было тебя подозревать, –
заверила его Женька.
– И ничего он не продавал, – вновь заговорил дядя
Миша. – Прижимистый был, страсть. И денег лишних у них не водилось. Да и
куда бы Лева их потратил, если не пил?
– Если книги продал Лев Кузьмич или его сестра, мы это
узнаем. Продать их они могли либо в Колыпине, либо в областном центре. В Москву
Лев Кузьмич, по словам соседки, не ездил. Такие книги принимают в антикварных
магазинах, спрашивая документы владельца.
– А «черный рынок»? – усмехнулась Женька.
– Откуда твоему дяде знать нужных людей? Да и не
доверился бы он случайному человеку. Я почти уверена, что книги
украдены, – сказала я.
– Вы ведь на Серегу не думаете? – вдруг спросил
Валера. – Черт, как-то неловко получилось…
Признаться, в тот момент я думала о брате Ирины. Он мог
украсть книги, это была легкая добыча, и он решил сюда вернуться. И тогда… Но и
Серега на роль вора тоже годился. О книгах он знал и о том, где их искать,
тоже.
– Разберемся, – решительно сказала я.
Ближайший час мы пили чай на веранде и обсуждали
исчезновение раритетов. Потом, простившись с Валерой, вернулись в кабинет,
тщательно осмотрели книги и в одной из них нашли тетрадку, как выяснилось,
столетней давности, что само по себе произвело впечатление. Выцветшие чернила,
аккуратный почерк. В тетради был перечень томов. А внизу приписка: «Из
библиотеки моего покойного тестя Т.М. Рождественского. 15 июля 1902 г.». Я
просмотрела список и ахнула. Книги, изданные в восемнадцатом веке, четыре
вообще в семнадцатом. Как раз этих последних и недосчитались, когда мы начали
сверять список с теми томами, что стояли в нише.
– Что творится, – кудахтала Женька. –
Ограбили бедную девушку…
– Радуйся, что Валера нам об этой нише рассказал, не то
продали бы дом вместе с библиотекой.
– Вот ведь мерзавец! – рявкнула Женька, потрясая
кулаками. – Он потому и хотел дом купить, чтоб все антикварные книги к
рукам прибрать.
– Кто? – нахмурилась я.
– Серега, конечно. Нет, ты подумай… как после этого
людям верить, особенно симпатичным блондинам.
Пожалуй, Женька права. Хоть Сергей и говорил, что дом хотел
купить его друг, теперь в это верилось с трудом. И на то, что книги останутся в
доме, он рассчитывал не зря. Вряд ли мы сами обнаружили бы эту нишу.
Вероятность нашего знакомства с Валерой была невелика, а то, что разговор у нас
с ним зайдет о книгах, и того меньше.
– Идем к нему немедленно, – бушевала Женька.
– Лучше Ромку дождемся, – внесла я разумное
предложение. И тут неожиданно вспомнила разговор, подслушанный нами. Валера
тогда сказал Сергею… что же он сказал… он намекал на то, что Сергею известно,
что у нас в доме за привидение. Выходит, Валера уже тогда догадывался? Странно.
Или нет? Что-то Валера недоговаривает. Надо будет задать ему вопрос по поводу
того разговора.
Вскоре возле нашего дома появилась Ромкина машина, и он сам
поднялся на крыльцо. Дядя Миша воодушевился и с громким воплем: «Андреич
приехал, ужинать собирайте», бросился встречать гостя. За ужином мы рассказали
Ромке о нашем открытии и подозрениях в отношении соседа. Дядя Миша к тому
моменту уже изрядно выпил и в разговоре не участвовал. Только мычал время от
времени.
