Сказано, что кто-то должен возглавить новое правительство. Не сказано, что Панарх должен быть объявлен мертвым, прежде чем таким главой станет Брендон.
«Пока мы ничего не знаем...» Жаим вдруг понял, что упустил второй смысл этого высказывания: речь шла не только о судьбе Панарха, но и о том, как его уцелевший сын избежал гибели на своей Энкаинации.
А ведь это раскрывало суть всего разговора, подытоженную в его последней части.
Сказано, что Брендон должен чаще появляться в свете. И не сказано, что он не должен касаться правительственных дел.
Жаим оглянулся: Эренарх лежал в откинутом кресле, измученный, с потным лбом и закрытыми глазами. Рифтер понял, что стал свидетелем двух совершенно разных разговоров, и подумал, уж не нарочно ли Брендон проиграл обе партии. Потирая подбородок, он пожалел, что не может припомнить в точности, как проходила первая. Но теперь он был убежден, что эти якобы случайные удары – то по настоящим шарам, то по ложным – тоже имели какой-то смысл.
Это был не разговор, а поединок.
Жаим вспомнил ссылку на «полдюжины уроков» и задним числом сообразил, что речь шла о покушениях.
Хороши уроки! Но есть ли лучший способ научить пьяного шалопая послушанию?
Был Шривашти виновником этих покушений или нет, его реакция внушила Жаиму уверенность, что он о них знал. Это еще не доказывает, что он соучастник: о гиперсвязи он тоже знает.
Шлюпка причалила к станционному шлюзу. Брендон открыл глаза и сказал:
– Пошли.
* * *
В анклаве к Брендону как будто вернулась энергия. Он позвал Ки и Монтроза, не отпуская Жаима.
– Архон Шривашти напомнил мне, что пора потрудиться на светской ниве. Ки, составь список полученных нами приглашений.
– Уже составлен, – тихо молвил Ки.
Эренарх помедлил, сложив руки и вопросительно склонив голову, потом протянул руку через плечо Ки и нажал кнопку.
– Прогони еще раз, вдоль этой оси.
Ки исполнил требуемое и сел на место.
– Мне думается, друзья мои, анклаву время как-то ответить на гостеприимство.
Такой оборот событий удивил Жаима. Брендон, рассеянно поглядев в сад, прищелкнул пальцами.
– Знаю: концерт. – Он улыбнулся всем, остановив взгляд на Монтрозе, который только что вернулся с одной из своих вылазок. – Что скажешь?
Монтроз пожал массивными плечами.
– А кормить-то мы их будем?
– Только прохладительное и закуски. И чтобы сохранить дух умеренности, внедряемой леди Ваннис, сделаем все скромно.
– Скромно, но так, чтоб запомнили, – подытожил Монтроз.
– Предоставляю это твоим умелым рукам, – сказал Брендон.
Монтроз зажмурил глаза и улыбнулся.
– Ну да, умелым. Ладно, поглядим, что там твои предки запасли в кладовых...
– Мне понадобятся также твои музыкальные таланты, чтобы открыть и закрыть все это дело.
Монтроз вопросительно поднял тяжелые брови.
– Да-да. – Эренарх улыбнулся с затаенным волнением. – «Мертвый воскреснет, живой умрет, музыка с ритма собьет небосвод». – Монтроз кивнул, широко улыбаясь, а Брендон, показав на экран, велел Ки: – Пригласи всех.
– Всех?
– Да. А я еще пару добавлю.
Ки заморгал, чуть наморщив высокий лоб.
– Вряд ли они все поместятся в вашем зале...
– Верно. Мы займем павильон на озере, но создадим в нем домашнюю обстановку.
Монтроз потер руки и подозвал к себе Ки. Пока они разговаривали, Брендон сказал Жаиму, который ожидал чего угодно, но не этого:
– Ты, помнится, говорил, что идешь с Ивардом и прочей «Телварной» на сплэтбольный матч. Можно и мне с вами?
* * *
Осторожно действуя паяльником, Марим закончила отладку схем под пультом и крикнула:
– Есть. Попробуй, Озип.
Она ждала, терпеливо взирая снизу на ноги Озипа, пока он проверял клавиатуру. Потом ноги отошли, и появилось перевернутое лицо – красивое, смущенное, с веселыми глазами:
– Все исправно зеленеет. Никак управилась!
– Да и пора бы – вон сколько возились, – сказала Марим и вылезла. – Ну что, встретимся на месте? Мне надо переодеться и забрать мою подругу.
– Неужто твоя таинственная должарианка наконец вылезет из берлоги? Вот не знал, что должарианцам нравится сплэтбол. Достаточно ли это насильственный вид спорта?
Марим только ухмыльнулась.
Кому что, а нам бы смыться отсюда, дурья башка.
– Давай я провожу тебя немного, – предложил Озип.
– Ты ведь близко живешь – лучше приди туда пораньше и займи нам хорошие места. – Марим сунула босые ноги в мокасины. Озип, помявшись, перешел к сути дела:
– А потом?
Марим засмеялась, облокотившись на пульт наполовину отремонтированного корабля.
– Поживем – увидим.
Озип тоже засмеялся, не скрывая своего желания. Марим не спеша собрала свои инструмент – ей надо было, чтобы он ушел.
Дождавшись этого, она быстро достала из потайного кармана маленький чип, зажала его в ладони, взяла сумку с инструментами и вышла, оглядев напоследок корабль – ладный старый «гульденфайр», популярный в торговом классе. Его неизвестный владелец здорово пострадал в каком-то бою. «Интересно, как это было», – подумала Марим, отпирая шлюз, – но тут же забыла о корабле и припустила по трубе к табельному столу.
Молодой усталый мичман отметил ее. У нее забилось сердце: вот он, ее парень.
– Длинная была смена, – сказала она приветливо. – Но дело вроде двигается.
– Это пока не прибыла еще одна флотилия с беженцами. – Мичман сел поудобнее – он, видимо, был не прочь поговорить.
– Опять беженцы? Да куда ж они их денут? На онейле больше места нет, тут пятый блок забит под завязку, цинциннатцев в четвертой недавно уплотнили...
– Не знаю. – Молодой человек подавил зевок. – Кажется, собираются очистить пару участков на онейле, а часть посадок перевести на гидропонику. Ну а пока втиснут новых куда-нибудь в Колпак.
Марим оперлась о его пульт.
– Вы на матч пойдете?
– Я до двадцати двух на дежурстве. – Он снова зевнул, да так, что глаза заслезились, и виновато улыбнулся. – Четыре часа дежурим – четыре отдыхаем, такое положение. Зато корабли понемногу ремонтируются.
– Говорят, «Грозный» почти готов.
– Это правда. Я сам с «Грозного» – завтра мы переходим на борт. Скорей бы! Когда корабль кажется тебе просторным, тогда ты понимаешь, какая тут толчея.
