Только на обратном пути – на этот раз она взяла такси – до Регины дошло, что это были в точности слова ее утренней эсэмэски Бобу. Она прижалась лбом к холодному стеклу и заплакала, не от горя, а от стыда и пустоты.
Регина попросила водителя заехать в отель за багажом, а потом к тете Маше.
“Это точно здесь?” – спросил он, подъезжая к длинной облезлой, едва освещенной девятиэтажке. В голосе звучало сомнение. “Да”, – ответила Регина. Она отлично помнила этот дом. В детстве они с матерью бывали здесь чуть не каждую неделю. Регине предлагалось называть тетю Машу “тетей”, хотя они не были родственницами, и Регина привыкла называть эти места Тетиными. “Мы сегодня поедем до Тетиной станции?” – спрашивала она.
Водитель помог ей выгрузить чемоданы и поспешно укатил долой. Тетя Маша назвала ей код от подъезда, но Регине с трудом удалось набрать в темноте нужную комбинацию. Лифт был весь в выбоинах и царапинах, из мусоропровода жутко воняло. Регина не ожидала, что дом так обветшает. Тетя Маша, долго не открывавшая дверь, тоже заметно одряхлела и выглядела старше своего возраста. На ней были вечные водолазка и широкие вельветовые брюки, но она казалась как будто меньше ростом. Седые волосы короче и тоньше, с просветами розового черепа. “Региночка!” – воскликнула она, прижимаясь маленьким тщедушным тельцем к Регине, тонкими пальцами вонзаясь ей в спину, острым подбородком впиваясь в плечо, окутывая ароматом дешевого земляничного мыла, которое всегда покупала мать. У Регины немедленно ком подступил к горлу, и захотелось немедленно бежать. Но хоть кошмары не сбылись, и квартиру не наводняли сиротки.
– Хорошо выглядишь! – сказала тетя Маша.
– Спасибо, ты тоже.
– Нет, я серьезно! – Тетя Маша повела Регину на кухню. – Я всегда говорила, что ты похожа на Вирджинию Вульф. Но твоя мать так не считала. Вообще не видела сходства.
– Обычно люди говорят, что я похожа на Джулию Робертс.
– Что, из “Красотки”? Нет! Вирджиния Вульф! Точно, Вирджиния Вульф.
На кухне уже был накрыто к чаю. Тетя Маша никогда не увлекалась изысканными трапезами. На столе стоял алюминиевый чайник в жирных пятнах, лежала буханка хлеба, немного масла в чайной чашке с отбитыми краями, нарезанный сыр на блюдце и литровая банка соленых огурцов. На одном из стареньких табуретов сидела маленькая девочка. Она тихонько сползла на пол и прошмыгнула мимо них из кухни.
О, нет! – подумала Регина.
– Это Настя. Из детдома, – сказала тетя Маша.
Регина кивнула.
Тетя Маша достала из шкафчика две рюмки и бутылку водки из холодильника.
– Выпьем за Ольгу, – произнесла она, наполняя рюмки.
Они сделали по глотку и закусили огурцом.
Еще одна идиотская традиция, подумала Регина. Есть и пить в память об умерших. Есть в этом что-то гадкое. Как будто дразнишь покойника. Эй, ты уже помер и на том свете, но жизнь-то продолжается, и погляди-ка, как мы тут отлично закусываем.
– Как было на кладбище? – спросила Маша.
– Хорошо, – ответила Регина. Бессмысленный ответ на бессмысленный вопрос.
– Я часто навещаю могилу, ухаживаю за ней.
Маша взяла кусок хлеба, намазала маслом, положила кусок сыра и протянула Регине.
– Ну, расскажи, как ты живешь, – поинтересовалась она, когда Регина откусила бутерброд. – Ты довольна? Он хороший человек?
Регина улыбнулась, отметив про себя слово “довольна”. Тетя Маша не верила в счастье в браке, только в удовлетворенность. Регина была благодарна за такой подход. Она и вправду была довольна.
– Да. Он замечательный.
– Его же не смущает, что ты русская?
– Нет, совершенно нет.
– Ты думаешь, он тебя понимает?
Регина кивнула. Тетя Маша всегда говорила без обиняков, но Регина не ожидала такого шквала личных вопросов столь прицельной меткости. Было ощущение, что она заготовила их заранее и теперь читает с листа.
– Ты писала, у него есть дочь?
– Взрослая дочь от первого брака. Он ее очень любит.
– Прекрасно! Значит, он не против, что ты не можешь?
– Нет, не против, – ответила Регина и поспешила сменить тему. – Очень вкусные грибы. Ты сама солила?
– Настя помогала. Почти все она собрала и чистить мне помогала. Настя, иди сюда!
Регина обернулась и увидела, что девочка тихонько смотрит на них, прячась за большим шкафом в коридоре. Поймав Регинин взгляд, она стремглав бросилась прочь. Неуклюжая, несимпатичная, в платье, которое явно мало. Больше Регине ничего рассмотреть не удалось.
– Как Сергей? Вы видитесь? – спросила тетя Маша. Она никогда не разменивалась на светские беседы. Сразу переходила к темам, которые ее волновали, пусть даже и очень неловким.
Регина поведала о семейных проблемах Сергея. Тетя Маша как будто удивилась.
– Мне всегда казалось, эта пробивная девица – идеальная пара для него, – заметила она.
– А я нет?
– Ты нет. И он для тебя тоже. Я и Ольге всегда говорила, но она не слушала. Она никогда меня не слушала.
Ох, только вот маму оставь в покое, подумала Регина, но все же спросила:
– Почему ты считаешь, что Сергей мне не пара?
– Он слишком слабый и большой мечтатель. А тебе нужен настоящий мужчина.
Вадик? – подумалось Регине, но она тут же устыдилась. Почему Вадик, если у нее есть Боб? Боб – как раз настоящий мужчина, что бы это ни значило. Правильный мужчина. А Вадик какой угодно, только не правильный.
– Ваша пара была Ольгиных рук делом. Помню, как она мне позвонила вся такая оживленная и сказала, что ее новый ученик просто идеально тебе подходит. Она, вообще говоря, крепко рулила твоей жизнью.
– Совсем нет, – ответила Регина, накладывая себе еще грибов.
– О да, еще как. До самой смерти. Готова поспорить, что в каком-то смысле и сейчас продолжает. Я читала твою статью о переводе в прошлогоднем номере “Иностранной литературы”. Ты могла написать о своей замечательной карьере, но предпочла заново переворошить старые Ольгины работы.
– В этом и была задача; меня попросили написать о матери.
– Хорошо, – сказала тетя Маша. – А как твоя работа? Есть что-то интересненькое?
Регина начинала злиться, но у нее не хватало духу сказать пожилой женщине: “Прекрати ко мне приставать. Просто прекрати!”
Тетя Маша допила рюмку и снова наполнила. Немного подлила Регине. Она раскраснелась и выглядела теперь моложе и задорнее, больше похожей на прежнюю тетю Машу.
– Ты помнишь свои упражнения для спины? – спросила она. – Тебя заставляли делать уроки со шваброй, зажатой сзади между локтями, чтобы не сутулилась. Я приехала в гости и видела, как ты морщилась от боли, пытаясь наклониться вперед, чтобы лучше видеть учебник.
