Он мог бы все вернуть. Он знал, где она живет, знал наизусть ее телефон. Однако Леон держался, на силу воли он никогда не жаловался. Он думал о том, что должен делать, ну а счастье… может, Дима в чем-то прав, и для тех, у кого «дурная кровь», счастье — это путь к беде?
В первые дни после выписки он был слаб, и это по-своему помогало. Леон много спал, лекарства мешали мыслить здраво, они защищали его от отчаяния. Однако он восстанавливался удивительно быстро, и вот ему снова хотелось полноценной жизни, которая почему-то не совпадала с правильной.
Леон не знал, что будет дальше. Он просто плыл по течению, ожидая, когда оно само переменится.
— Зай, привет, что делаешь?
Лидия привычно входила в его кабинет без стука, полагая, что это не его кабинет, а детская. Лучшим доказательством тому служили пакеты игрушек и одежды, заполнявшие пространство. Третий месяц беременности еще не перешел в четвертый, и Леон боялся даже предположить, что будет дальше.
— Читаю, — отозвался он, не отрываясь от планшета.
— А что читаешь?
— Статью.
— Про что?
Она присела на краешек дивана, всем своим видом показывая, что никуда не уйдет. Лидия считала, что им нужно стать мило воркующей семьей, супругами, которые делятся друг с другом всем и увлеченно обсуждают новости за обеденным столом.
Проблема заключалась в том, что несколько лет брака показали: у них нет общих интересов.
— Тебе это не понравится, — предупредил Леон.
— Ой, да ладно тебе! Это всего лишь статья, что в ней может быть страшного?
— Она про убийство Дэнни Касоларо.
Лидия нервно дернулась, но все же не сдвинулась с места. Чувствовалось, что она с куда большим интересом обсудила бы ползунки или детские имена, но пока приходилось терпеть. Она чувствовала, как близко был развод, и, хотя опасный момент миновал, расслабляться она не спешила.
— Ну, может, мне тоже интересно! — заявила она. — Кем он был?
— Журналистом. Он вел расследования в частном порядке и обнаружил в американском правительстве тайную сеть коррумпированных следователей и чиновников, называвшуюся, по его словам, «Осьминог». А вскоре его нашли в ванной отеля с перерезанными венами.
Как он и ожидал, Лидия быстро сдалась:
— Дорогой, ну это же ненормально!
— Что именно?
— То, что ты смакуешь такие ужасы!
— Я не смакую, я просто изучаю дело, которое не было раскрыто.
Убийца Дэнни Касоларо так и остался неизвестным, потому что официально никакого убийцы не было. Ванная, перерезанные вены, да еще и предсмертная записка — классический сценарий самоубийства! Правда, если не учитывать целую серию подозрительных деталей.
Например, то, что Касоларо боялся крови и, решив расстаться с жизнью, наверняка выбрал бы способ, не связанный с его фобией. К тому же в отеле он оказался из-за встречи с предполагаемым информатором и перед поездкой предупредил брата, что любой несчастный случай, связанный с ним, следует воспринимать как нападение. И вот он мертв, а никто не желает проводить расследование — тоже, по-своему, очевидная ситуация. Правда, другой журналист того времени предположил, что Касоларо специально мог сделать свое самоубийство похожим на убийство, чтобы привлечь внимание к громкому делу. Но это казалось Леону не слишком вероятным.
Он читал такие статьи, потому что скучал по расследованиям. Постоянное напряжение, адреналин погони, риск… все это было, пожалуй, не слишком хорошо, но он чувствовал себя живым! А теперь что? Дни стали одинаковыми, медленными и бездарными.
Лидия вряд ли могла понять это, но она все равно неожиданно сменила гнев на милость.
— Да уж, почитай, почитай внимательно! — сказала она.
— Хм… не то чтобы мне не важно супружеское позволение, но с чего это вдруг? Ты же у нас обычно кричишь, что чтение таких вещей нарушает светлую энергетику детской! А теперь что? Мрак, испускаемый моей душой, удастся отмыть?
— Очень смешно, — отмахнулась Лидия. — Нет, я хочу, чтобы ты почитал, к чему приводят частные расследования! Преступлениями должна заниматься полиция, и точка.
— А если полиция не справляется?
— Все равно в это не должны соваться бывшие следователи, рискуя оставить жену вдовой, а сына — без отца.
— Ты пока не знаешь, сын ли это…
— Чувствую, что сын, а ты не меняй тему! Мы оба знаем, к чему привела твоя детективная самодеятельность!
Даже если бы он не понимал, она бы подсказала ему, бросив взгляд на ингалятор, лежащий на столе.
Ранение, полученное во время расследования, едва не лишило его легкого, помогло разве что чудо. Но даже так он оказался в реанимации, пережил сложнейшую операцию и теперь вынужден был приложить немало усилий для реабилитации. Ему запрещено было тренироваться, поднимать тяжести и даже бегать. Леон пытался осторожно нарушать эти запреты, и иногда у него даже получалось, но чаще всего он начинал задыхаться и вынужден был использовать ингалятор и кислородный баллон. Врачи утверждали, что это рано или поздно пройдет, но сырая и холодная погода ноября ему точно жизнь не упрощала.
— Я знаю, что случилось и могло случиться, мне напоминания не нужны, — холодно отметил Леон.
— Уж надеюсь на это! Но когда ты читаешь эту твою криминальную ахинею, ты не представляй себя крутым полицейским, который вмиг раскрывает все заговоры. Ты лучше вообрази, что ты — это тот журналист, который полез куда не просили. Что тебе милее: кровавая ванна или семейная жизнь?!
— Даже не знаю… А в этой игре есть звонок другу?
— Да ну тебя! — возмутилась Лидия. — Ненормальный! Надеюсь, ты образумишься, когда начнешь ходить на родительские курсы!
— А ты не рано этим озадачилась? — изумился Леон.
— Нормально! Наш малыш получит только лучшее, а это включает и лучшего отца. Поэтому читай свои страшилки сейчас, пожалуйста, но чтобы с рождением ребенка духу их в этой квартире не было!
Не дожидаясь его ответа, Лидия вскочила с дивана и покинула комнату, хлопнув дверью. Леон лишь укоризненно покачал головой, в такие моменты ему приходилось повторять свою личную мантру: «Тебе нужна правильная жизнь, у тебя теперь есть ребенок, ты отвечаешь не только за себя, а все остальное нужно оставить в прошлом».
Иногда он даже верил себе. А потом кто-то упоминал при нем знакомое имя, — случайно, без тени злого умысла или намека, — и все возвращалось на круги своя.
* * *
Дмитрий Аграновский многого добился в жизни, и ему было чем гордиться. Он не собирался скромничать и замалчивать собственные заслуги, он активно пользовался теми преимуществами, которые дарило его высокое положение. Одним из этих преимуществ была возможность спокойно спать по ночам, а не выбираться из-под одеяла и мчаться на место преступления.
