— И я тоже когда-то собиралась принимать его, — призналась Мария, — но раздумала.
— Почему?
— Потому что, к сожалению, это прозак, а не поэзиак.
Ну да, когда витаешь в облаках абсурда, поддержка нужна посерьезней.
— У меня есть кое-что, что могло бы заинтересовать тебя, — невинным тоном предложил Травка.
— Кончай играть в наркодилера, — бросила ему Милена.
— Ты что! Я вовсе не имел в виду химию.
Миленка недоверчиво взглянула на него из-под лампочки.
— Ну хорошо, тогда я вернусь к первым неделям кошмара.
— Вот так-то лучше.
— После месяца приема нервы у меня были так раздерганы, что я даже не мог записывать лекции. Тогда я выбросил лекарства в помойное ведро и нашел другое средство против стресса.
— Какое? — заинтересовалась я.
— Я вернулся к годам беззаботности с помощью питания для младенцев. Знаете, всякое там абрикосовое пюре, укропный и ромашковый чай, протертые овощи в баночках, «Бебико».
— И помогло?
— Уже после двух приемов я почувствовал себя защищенней. А когда стал употреблять мыло и присыпку для грудных младенцев, все как рукой сняло. И теперь в трудные минуты я всегда прибегаю к жратве для малышни. Мне она мгновенно возвращает равновесие. Вот, например, сейчас. Я уже два месяца живу в страшном стрессе. Но я перешел на рисовую кашку с бананами, мою голову шампунем для младенцев, и вот результат — меня еще не увезли в Хьюстон.
— В какой Хьюстон? — удивилась Виктория.
— Кузен Болек так называет психиатрическую лечебницу неподалеку от города. Впрочем, и другие врачи из его отделения скорой помощи тоже. — Травка на миг перенесся мыслями на место работы Болека. — Наверно, сейчас они многих отвозят в Хьюстон: мало того, что дует хальный, так еще и полнолуние.
— Надо будет попробовать эту твою диету, — с энтузиазмом произнесла Милена, — потому что у меня проблем с учебой выше головы. Если так пойдет дальше, боюсь, следующие экзамены я завалю.
— Так плохо? — огорчился Травка.
— Я предпочитаю об этом не думать, не то мне придется бежать за рисовой кашкой в магазин «24 часа», а мне неохота вылезать из пижамы. Лучше поговорим о чем-нибудь повеселей. Мария, может, ты расскажешь, как началась учеба у тебя.
— Ой, это было так давно. Почти пять месяцев прошло. Насколько мне помнятся те давние времена до эпохи гуру, то я, пожалуй, даже радовалась, что наконец-то начинается настоящая жизнь. К сожалению, тетя оказалась ужасной мещанкой. Все время настаивала, чтобы я мыла грязные чашки.
— Ну, иногда ты могла бы одну-другую и помыть, — заметила Виктория.
— Я прямо как будто слышу тетю. Дома меня никто никогда не заставлял мыть какую-то дурацкую посуду. Автор иногда говорил, что я мало сплю.
— Автор?
— Мой отец.
— Отличное прозвище, — заметил Травка. — И точное, потому что он создал настоящее произведение искусства.
— Спасибо, — царственным тоном произнесла Мария. — Но вернемся к автору… Он никогда не говорил мне, чтобы я занималась чем-нибудь низменным вроде грязной посуды или пыли на полках. А вот тетя, к сожалению, другая. Счастье, что Томек устроил мне местечко у вас. А то бы я уже поседела.
— Под краской никто этого не заметил бы, — обронила Милена.
— Я заметила бы. Сейчас я крашусь, потому что мне так хочется. А если бы поседела, я была бы вынуждена это делать.
— А ты не любишь, когда тебя вынуждают, — подсказала Миленка.
— Вот именно. Ненавижу принуждение. Ненавижу дурацкую сессию, когда заставляют сдавать какие-то там зачеты. Нет, не так я представляла себе учебу в университете.
— А как?
— Я надеялась, что это будет время нескончаемых празднеств с вином, под гитару. Думала, что мы с первых дней станем дружной группой и будем завсегдатаями модных клубов и пабов. А оказалось, что в пабах сидят избалованные тинейджеры из частных школ, а наш курс — это толпа зубрил, которые не желают тебе сказать, что было задано.
— И никто не даст переписать лекцию, — в один голос добавили Милена и я. Вот еще одно сходство между СЭРБ и ПАВЛ.
— И каждый думает, где бы подработать в дополнение к стипендии. Если ему посчастливилось ее получить, — вздохнула Виктория.
— А ты как справляешься без стипендии? — спросил ее Травка.
— У меня есть три урока немецкого в неделю и надежда, что что-то изменится.
— Маловато, — заметила я.
— Маловато? А ты попробуй представить, что у тебя всего один частный урок.
* * *
Надежда. Как говорит Даниэль, благодаря ей люди терпеливо толкают свои тачки, вместо того чтобы бросить все к чертовой матери и сбежать. Только вот куда?
3.02. Заснули мы в пятом часу. А когда наконец открыли опухшие глаза, уже пробило час дня.
— Боже! — воскликнула Милена таким голосом, словно услышала о трагической гибели вокалиста группы «Брейнсторм».
— Что случилось? — спросили мы, испуганно пяля глаза из-под одеял, пледов и перин.
— Марии сегодня открывают каналы. Она уже ушла, ни слова нам не сказав.
— Слава богу, а то я уже подумала, что-то случилось с ребятами из «Брейнсторма» или «Анастасии», — с облегчением произнесла Виктория.
— Что вы так шалеете от этого «Брейнсторма»? — отозвался Травка, приглаживая торчащие космы. — Я совершенно не могу этого понять. Ирек тоже.
— Не от всей группы. Только от вокалиста, — уточнила Виктория.
— От него? — удивился Травка. — Да Ирек и тот лучше выглядит.
— А нам неизвестно, как выглядит Ирек, потому что он вечно лежит под компьютером, — бросила Милена, бездумно слоняясь по комнате. — Мне чем-то надо заняться. Не могу стоять на месте. Наверно, нервничаю из-за Марии.
— А когда точно произойдет открытие?
— Вроде бы сразу после захода солнца. Надо еще прибавить полчаса на пребывание в экстазе, так что через четыре часа она должна быть здесь.
— Ну, еще куча времени.
Мы выпили горячего шоколада. Травка пошел к себе, объявив, что он не в силах вынести сгустившейся атмосферы нервного ожидания. А мы вернулись к повседневным занятиям. Вика делала вид, что читает. Я делала вид, что учу. Милена делала вид, что красит ногти на ногах. И каждая без конца посматривала на часы. Мария вышла три часа назад. Она взяла больше полутора тысяч злотых (полная стоимость открытия каналов), коробочку благовоний и свою одежду. Интересно, изменит ли ее это открытие каналов? И заметим ли мы в ней какую-нибудь перемену? Потому что глупо что-то придумывать, если результат не виден.
— Вишня, сколько уже? — Виктория захлопнула книжку и открыла маленькую баночку сока из рамбютана.
