НА ДРУГОЙ ДЕНЬ
Пошли все. То есть все, кроме Ирека, потому что он, напуганный своими достижениями в науке, превозмог неприязнь к гаданиям и решил навестить бабушку. Вернется завтра, разве что ворожба окажется неблагоприятной.
В соответствии с предложением Миленки мы проводили Филиппа до самой ограды под недоверчивыми взглядами потных охранников.
— Так идти мне с тобой? — в сотый раз спросила я Филиппа.
Он покачал головой:
— Сам разделаюсь.
Охранники, услышав слово «разделаюсь», сжали пудовые кулаки. Филипп без колебаний подошел к ним. Сказал им несколько слов, которые явно подействовали, так как они разрешили ему войти в пещеру льва. Спустя минут десять он вышел, провожаемый дружескими улыбками расслабившихся стражей.
— Ну все, — сказал он. — Пошли по пиву? Тут недалеко есть отличная забегаловка. Когда-нибудь у меня будет такая же.
— Как прошло у Милоша? — допытывалась самая заинтересованная, то есть Милена. Я слова не могла выдавить.
— Нормально. Но, используя лексику реклам прокладок, молодого человека ждут так называемые критические дни.
— Что ты сказал его матери?
— Правду. Что за мнимой гениальностью Милоша кроются работы, написанные бедными или алчными репетиторами.
— О боже! — простонала я.
— Пока что сотрудничество с тобой будет приостановлено, — сообщил мне Филипп. — Мама Милоша ищет виноватых где только можно. Она даже вспомнила о безнадежных генах своего отсутствующего мужа.
— Может, мы все-таки пойдем выпить пива, — бросил Травка, видя выражение моего лица. — Я ставлю.
* * *
— И что ты теперь будешь делать? — поинтересовалась Мария.
— Пока ничего, справляюсь. Благодаря переводам от святого Миколая.
Позавчера я получила очередной и часа два боролась с мощной волной угрызений совести.
— Помирилась с папой? — обрадовался Травка. — Я со своим тоже.
— Видим, видим. — Ендрек указал на пиво. Уже третье за вечер.
— А я не знала, что у тебя были плохие отношения со своим автором, — заметила Мария. — Ты только говорил, что он в постоянном поиске.
— Да не было никаких отношений. Как говорят в «Династии»: «Мы иногда встречались на приемах у Рокфеллеров», — уточнил Травка. — Но неделю назад отец открыл, что во мне смысл его жизни. И позвонил. Остальное вы знаете.
— Знаем, знаем. — Филипп поднял кружку. — Самое интересное, что родители всегда так говорят, когда у них худо на службе. Когда моего вышибли из проектного бюро, он двое суток ходил по комнате, твердя, что это еще не конец света. «У меня есть дети, это главное», — говорил он. Жаль, что вспомнил он про это только тогда. Потому что раньше он до полуночи не вылезал из конторы. Вахтер однажды принял его за привидение и чуть не лишился чувств.
— Кто сейчас еще верит в привидения? — удивилась Мария, до третьего февраля почитательница всего сверхъестественного и сериала «Секретные материалы».
— Я не верю, но боюсь, — призналась Миленка. — Особенно вампиров.
— Я верю, — сказал Травка. — Болек рассказывал мне, что когда умирает его любимый пациент, то обязательно снится ему. Приходит в темно-синем костюме и благодарит за заботу. Потом прощается, и утром Болек уже знает, что тот отошел.
— А вот мне, — сообщил Ендрек, — сны почти никогда не снятся, но, если мне приснится зеленая вода, я точно знаю, что меня ждут неприятности. Вот как раз сегодня она мне снилась. Зеленая, как тот дым, который ты, Травка, производил. Так что я немножко беспокоюсь.
— Ну, может, в этот раз ничего не будет, — утешила его Миленка.
— Слушайте, а где моя сумка? — Филипп стал ощупывать свой стул.
— Привидения украли или невидимая рука, — засмеялся Травка и вдруг умолк. — Ой! И моего рюкзака тоже нет.
— Моего тоже, — произнес совершенно убитый Ендрек. — А у меня там были деньги за хату и все документы.
— Вот и сбылся твой сон о зеленой воде, — заметила Виктория. — Моей сумки тоже нет.
* * *
Покуда мы рассуждали, существуют или не существуют духи, таинственные силы изъяли у нас три сумки, два рюкзака, один мобильник и шесть комплектов документов. А также две тысячи пятьсот тридцать злотых. Зачем духу столько денег?
ЮВЕНАЛИИ
[19], ДЕНЬ ПЕРВЫЙ
— Этот дерьмовый мир становится все более материалистическим, — объявил Травка. — Даже духи воруют.
— Я так и знал, что что-то произойдет — сообщил Ирек, выслушав наш рассказ. — То есть бабушка мне сказала. По картам у нее вышло, что кто-то из моего дома потеряет кучу денег.
— Не один кто-то. Все потеряли, кроме Марии. У Марии с собой был только медный кулон да несколько весьма туманных, но дерзновенных видений будущего.
— Мария она и есть Мария, — заметил Ирек. — Ее щедрость началась и кончилась на гуру. Иногда меня мучает вопрос, почему она позволила ему обдирать себя.
— Может, по принципу нашла коса на камень, — высказала предположение Милена.
— А я думаю, что чокнутый шляпоносец на несколько минут приоткрыл ее подлинное «я», — сказал Травка. — А потом ушел, захлопнув дверь и забрав ключи от внутреннего мира Марии. И теперь уже никто не сможет туда проникнуть.
Мы сочувственно посмотрели на Травку.
— Ну чего так уставились? — залившись краской, буркнул Травка. — Думаете, разлюбить — это так просто? Достаточно щелкнуть пальцами, и все?
— Да видим, что нет, — ответила Миленка. — Жаль только, что лучшее в нас достается тому, кто этого совсем не заслуживает.
— Что, снова не то? — огорчилась Виктория. — А Филипп казался мне таким хорошим.
— Да он и есть хороший. Только обычная девушка вроде меня у него не имеет никаких шансов.
— Откуда ты знаешь? Это он тебе сказал?
— Да я сама это вижу. Он вообще не обращает внимания на то, как я выгляжу. Не интересуется, почему у меня розовые пряди в прическе, и не удивляется, что моя татуировка вовсе не мешает мне читать книжки.
— Нас это тоже не удивляет, — заверили ее мы.
— Вначале-то по-всякому бывало. — Милена бросила многозначительный взгляд на Марию, отчего та смущенно покраснела. — А Филипп ни разу ничего не сказал о том, как я выгляжу. Ни разу.
— И тебя это беспокоит, — догадался Травка.
— Сама не знаю. Беспокоит или притягивает. Дело в том, что у него потрясающе рафинированный вкус. Фарфоровая Николь Кидман, феноменальная Джулия Робертс. Я рядом с ними выгляжу как ярмарочная прянично-шоколадная кукла.
