— Держись от нее подальше, — но никаких компрометирующих эту самую Зофью подробностей не привела.
— Что-нибудь конкретное?
— Скажу только, что Зоська — это совершенный гибрид пираньи с ракетой. Кровожадная, бездушная и рвется вперед.
И вот сегодня мне подвернулась оказия убедиться, что в этой характеристике нет ни вот столечко преувеличения. А началось все достаточно невинно. Зоська спросила, может ли она сесть рядом со мной.
— Понимаешь, — затрепетала она темно-синими ресницами, — я почти ничего не умею, а ты всегда прекрасно подготовлена.
— Садись. — Я была рада, что наконец хоть кто-то заметил меня. Потому что до сих пор все мои попытки установить контакт с группой выглядели следующим образом:
Попытка 1
— Привет. Он еще не пришел? — спрашиваю я про доктора Сверчка.
— Нет. Минут пятнадцать еще подождем, и надо смываться, — лениво отвечает мне группа.
— Куда-нибудь пойдете потом?
— Возможно, возможно…
Ну да, большой секрет кому попало не выдают.
Попытка 2
Перерыв между лекциями.
— О, у тебя такая же ручка, как у меня, — делаю я сенсационное открытие. И все лишь для того, чтобы изобразить хоть видимость контакта.
— Не совсем, — цедит владелица ручки. — Моя — фирменная, из лимитированной серии «Паркера», а твоя…
Из соображений гуманности она не сообщает, где была произведена жалкая подделка ее сверхдорогого «Паркера». А напрасно, я бы с удовольствием узнала.
Попытка 3
— Слушай, у тебя есть предыдущая лекция? — спрашиваю я симпатичную девушку с забавной короткой челкой.
— Есть.
— Ой как здорово!
— Но конкуренткам я лекции не даю.
— Конкуренткам? — удивляюсь я.
— Ну ты же знаешь, что экзамен сдадут только тридцать процентов лучших.
Теперь знаю. Я хочу поблагодарить за информацию, но симпатичная девушка ворчит, что я мешаю ей писать отчет, и отворачивается.
Так что ничего удивительного, что просьба Зофьи страшно обрадовала меня. От счастья я совершенно забыла, что передо мной гибрид пираньи и ракеты. Возможно, потому что гибрид этот мило улыбался и на нем была красивая безрукавка в голубых ромбах. Я подвинулась, чтобы освободить Зосе как можно больше места. А потом сразу пришел Сверчок и с помощью нервных ассистентов раздал тесты.
— Напоминаю, что всякий, кто будет пойман на списывании, автоматически получает неудовлетворительную отметку.
Ну, меня это не касается, я не собираюсь списывать.
— Тот, кто дает списывать, тоже, — добавил Сверчок, и мне показалось, что он посмотрел в мою сторону.
А это меня уже касается. Но придется рискнуть, чтобы не чувствовать себя новенькой в доме Большого Брата.
Тестирование началось. В аудитории слышны были только тихие шаги ассистентов, которые лениво прохаживались между рядами. Один из них остановился рядом с нами и великодушно притворялся, будто не видит, как я помогаю Зосе. Когда же он повернулся, закрывая нас от Сверчка, Зоська шепнула, чтобы я поскорей сообщила ей следующий ответ.
— Я еще не знаю. Надо подумать.
— Так поторопись, — прошипела она. — Осталось пять минут.
И вдруг мы услышали:
— Студентки с пятого ряда пойманы на том, что они помогают друг другу.
— Но пан доктор, — вскочила Зоська, одергивая свою голубую безрукавку, — я только говорила своей соседке, что она должна писать сама и что нечего постоянно заглядывать в мою работу. Она это делает с самого начала.
— И вы никак не реагировали?
— Я не хотела доносить. Хотя знала, чем рискую.
— Понятно. — Сверчок откашлялся. — В таком случае попрошу студентку в вишневой безрукавке сдать свой тест.
Я молча подошла к столу и положила свою работу.
— Однако вы много успели, — заметил Сверчок.
А я, вместо того чтобы оправдываться, неподвижно стояла, словно фигурка клоуна на мебельной стенке у моего дяди.
— Вы позволите мне сказать несколько слов? — внезапно произнес ассистент, тот самый, который загораживал нас от пронзительного взгляда Сверчка. — Мне кажется, произошла ошибка. Так получилось, что я несколько минут стоял неподалеку от этих студенток…
— Ясное дело, молодые налитые тела в обтягивающих безрукавках всегда вызывают вполне понятный интерес, — вздохнул Сверчок. — И что же вы там, коллега, узрели? Разумеется, кроме притягательных достоинств этих юных тел?
Ассистент прошептал что-то в мохнатую ушную раковину доктора Сверчка.
— Неужели?
— Думаю, это будет легко проверить, пан доктор. Достаточно проэкзаменовать обеих студенток.
— Да, пожалуй. — Сверчок кивнул большой, забитой устарелой терминологией головой. — Только мне что-то не хочется, а вас, уж извините, можно заподозрить в пристрастности.
— Ну тогда пусть этим займется для разнообразия коллега Русинек, а то он уже минут двадцать пялится на лепнину на потолке и ковыряет в носу.
— В таком случае прошу пригласить ко мне и студентку в голубом, — милостиво согласился Сверчок.
Через час мы вышли из кабинета Сверчка. Я с четверкой с плюсом, а Зоська… ну, что уж поделать, с парой.
* * *
— Казалось бы, я должна испытывать удовлетворение, — исповедовалась я Травке. Я его встретила около дома и успела рассказать, что произошло.
— Испытывать удовлетворение? — удивился он. — Звучит ужасно, как в учебнике по сексологии. Прежде всего ты должна испытывать огромную усталость. Я слышал, что Русинек — кандидат на звание чемпиона по занудству. Он вел занятия у Миленки.
— Да, пожалуй, — согласилась я. — Но знаешь, после большинства устных экзаменов я чувствую странную неудовлетворенность.
— Комплекс отличницы? — усмехнулся Травка. — Если тебя как следует не выжмут, чувствуешь неудовлетворенность… Какое счастье, что, с тех пор как я вошел в некончающийся период созревания, эти проблемы мне чужды.
— А я, к сожалению, обычно испытываю неудовлетворенность. Но сегодня — нет. Русинек был на высоте. Хотя, разумеется, я предпочла бы писать, как все, тест.
— Ничего не поделаешь, конкуренция теперь коснулась и девушек. Знак нашего времени. К тому же чем дальше, тем она острей.
— Да брось ты, не все такие.
— Не все, — согласился он. — Например, Виктория не такая, но на это работали целые поколения из-за восточной границы.
— Из-за восточной?
— Деды у Вики не то русские, не то белорусы, а какая-то из ее прапрабабушек, кажется, из Эстонии. Так что было кому передать ей бесценные гены спокойствия и согласия с миром.
