— Я не пойму, — говорит, — почему вы тут у себя с делириками мучаетесь? У нас с ними не церемонятся, если кто-то только начинает путаться, его сразу в реанимацию, на трубу и на искусственную вентиляцию дня на три.
Спрашиваю, как же так? У вас больница по «Скорой» практически не работает, все операции плановые. Откуда к вам попадает белая горячка? Товарищ объясняет:
— Ну так область же у нас большая. С иных мест, если ты не на машине, со всеми пересадками будешь почти два дня добираться. А по пути еще к какому-нибудь шурину завернут. Сам понимаешь, перед операцией для храбрости надо принять. Вот пока едут на плановую операцию, протрезвеют, еще денек у нас полежат, не в день поступления на операцию сразу их брать, вот и все, здравствуй белая горячка. Нет, ну конечно, если там на сердце какая-то операция или сосудистая, мы их не берем, ждем, когда в себя придут. А мениски, всякие эндопротезы, это запросто, пока спят, заодно и проперируются. Потом разбудим, выпишем.
* * *
Иногда почитаешь на работе по ночам каких-нибудь докторов, ведущих в Интернете свои бложики, и начинаешь плакать от зависти. Это же не жизнь, это подвиг, это сплошной героизм, каждый пост — еще одна спасенная жизнь. А ты вот сидишь по ночам заполняешь какие-то дурацкие талончики, которые днем писать лень. Да и напишешь днем — нечем будет заняться ночью. И нету в твоей жизни места подвигу.
Часа в два медицинские братья для моего развлечения притаскивают пьяное существо, поступившее пару часов назад. На вид лет сорок, пол женский. Перед этим наблюдал в окно забавную картинку у приемного отделения, как супруг с дочкой вливали в глотку маме джин «Гордон», чтобы она уже не смогла отказаться от госпитализации в наркологическое отделение. Дежурный врач недопитый джин отбирает, а чтоб существо не стремилось к побегу, вкатывает ей от души галоперидолу. А галоперидол, как известно, походку и координацию не улучшает. И вот мадам, собираясь ночью отлить, а может и не только отлить, а может и не собираясь, а просто так получилось случайно, делает пару шагов и со всей дури падает своей головой на унитаз. Унитаз в осколки, и без того перекошенное лицо этими осколками распорото на куски. А в придачу существо оказалось настолько вертким и кусачим, притом скользким от крови и дерьма, что пока от кровопотери не ослабло, санитары спеленать не могли. И притащили мне в реанимацию — выручай, просит дежурный врач, иначе с утра его, как бы найти подходящее слово, накажут. Причем накажут жестко и в противоестественной форме.
Харю зашить дело не хитрое, пусть даже кровь с нее хлещет, как из борова, только вы, говорю, держите ее покрепче, какой тут новокаин. В дерьме испачкаться боишься? Если пациентка сдохнет — ты в своем дерьме испачкаешься и им же умоешься. Зашили, отмыли, перевязали и привязали. Снова скучно, сижу дальше, заполняю талончики. А ведь наверняка пациентка будет жаловаться, что рожа криво заштопана. Ясное дело, не косметика. Скажу, что я вообще ее не зашивал, а вызвал хирурга. Что я вообще крови боюсь, как тот новый президент в какой-то африканской стране, уже успевший заслужить кличку Крокодил, сразу после переворота обещавший народу, что мы обойдемся без крови. Правильно, зачем кровь? Сварим целиком в котле и раздадим на празднике. А мне благодарность за очередную спасенную жизнь ни к чему.
Звонит знакомый хирург, поделиться новостью.
— Сейчас прапорщика оперировал, огнестрельное в голову. Самострел из «Макарова», правда, патрон ментовский. Пуля попала в лоб, а вышла через затылочную кость. Потом фотки пришлю.
— Ну и что тут такого?
— Такого? Представь себе, жив! Мозг не задет! Тоже мне, удивил, стоило звонить.
* * *
Отрывной календарь сообщил, оказывается сегодня День русского языка. Приуроченный к дню рождения Пушкина. Оборотная стороны листочка сообщает о количестве носителей, в том числе владеющих им в совершенстве. Оказалось, вот в чем причина, сегодня праздник, а то всю ночь пришлось ломать голову над вопросом, откуда такая изысканная речевая продукция у деградировавшего наркомана:
— Господа! Прошу вас, ну хоть кто-то, пожалуйста, идите на х..!
* * *
Почти никогда не завидую человеческим способностям, в конце концов, каждому свое. Завидую только одной — умению удивляться. Ночью на работе от скуки решил почитать ленту друзей. Читаю, как один мой приятель, естественно, алкоголик, как и все остальные друзья, во время очередного запоя залег в больничку. Отлежаться и, как говорят наши алкаши, откапаться. Непонятно только зачем, когда нужно всего-то ничего: разумно похмелиться и хорошо выспаться, чтобы проснуться трезвым. Тем не менее считают, что в больничке это сделать легче, и ложатся. Из больнички за три дня вынесено впечатлений на целый роман. Ну пусть не на роман, а на повесть. Описывается, как весь мужской персонал клиники вяжет подвижного гибкого старичка, который восьмой раз вырывается из пут. Читать тоже быстро надоело, посмотрел, что творится вокруг меня, за монитором. А за монитором стоит койка, к которой лично привязал человека, и шансов вырваться у него никаких. Я умею, опыт. Но посматривать надо, и посмотрел вовремя. Оказалось, что человек занят делом: не в силах освободить руки, пытается зубами вырвать из своего конца мочевой катетер. Гибкость позвоночника позволяет. Вырвать пока не удалось, но похоже, что клиент уже близок к жесткому оральному самоудовлетворению, искусав до крови крайнюю плоть. Можно, конечно, позавидовать такой человеческой способности, но мы уж как-нибудь обойдемся без нее. Пришлось встать и под вопли о правах человека набросить еще пару ремней на грудь. И что тут интересного? Рутина.
* * *
Иногда удивляет разнообразие человеческих желаний:
— Хочу сладкого чаю с вафелькой, хочу надеть свою маленькую курточку. А можно покурить? А позовите сюда мою Наташу!
Потом начинает раздражать, и ты человека привязываешь. Фиксируешь жестко, чтоб не лежал в луже мочи, засовываешь мочевой катетер.
— Вы чего делаете, сволочи! Вы чего мне в х… суете? Такое может делать только моя Наташа!
— Затейница, конечно, твоя Наташа, если она с тобой такое делает. Можно позавидовать, но кричи не кричи — не поможет.
* * *
Если хожу на выборы, только с одной целью: украсть бюллетень. В принципе можно расценить, что участие принял, но воздержался, раз графы против всех нет. А может и будет в этот раз такая графа, не знаю. Но на следующие выборы очень может быть не только пойду, но и приму самое активное участие в выдвижении кандидата.
Есть постоянный пациент, еще не до конца деградировавший наркоша-метадонщик. Который раз приезжает из столицы снять ломку под наркозом. В Первопрестольной эта процедура стоит раза в три дороже. Сразу после выписки, прямо у выхода, в своем автомобиле закидывается колесами и, если может, едет домой. Если не может — спит в машине до утра. Ничего интересного в ситуации нет, большинство переламывается не для того, чтобы потом лечиться, а с одной целью: сбить дозу, начать заново с более низких доз. Интересного в пациенте только одно — фамилия. Фамилия такая же, как у нашего гаранта. Вчера, проснувшись через пару дней нездорового сна, начинает интересоваться новостями. Что в мире, как обстановка? Решаем с ним провернуть комбинацию: на следующих президентских выборах выставить его кандидатуру. Вместо рекламных баннеров нашей клиники развесить плакаты с призывом: Голосуй за знакомую фамилию! Или что-то в этом роде. Собрать подписи? Да не проблема, за тебя, говорю, подпишутся все пациенты наших «нарколожек». Предвыборную программу написать? Тоже не вопрос. Предлагаю тезисы: легализация легких наркотиков, чтобы метадон, как в прежние времена, продавался в аптеке без рецепта. Придумаем еще. Партия тебе нужна? Создадим какую-нибудь Всероссийскую партию измененного сознания. А если в России наркоманов только по официальным данным до 8 миллионов, а реально скорее всего раза в три больше, то прикинь, сколько процентов ты наберешь на выборах? Куда больше всех остальных кандидатов-аутсайдеров вместе взятых, плюс прибавь процент идиотов, купившихся на призыв: «Путин — снова наш президент!» Так до второго тура можно дойти, а там уж как карта ляжет. Смотря кто будет соперником. Протестный электорат у нас силен, но неорганизован, могут ради смеха и проголосовать. Главное, ты от передозировки не сдохни в ближайшие шесть лет.
