Кристина открыла мне дверь. Растрепанная, очень бледная, с отекшим лицом. Я знаю, что она опять взяла отпуск за свой счет по состоянию здоровья. Если так будет продолжаться, ее держать не станут. Лионелла мне сказала, что в принципе вопрос с увольнением Кристины решен. И как в таком виде, с таким настроением она будет искать другую работу? Скорее всего, никак. И мне нельзя позволить ей прервать нашу связь, потерять возможность поддержки, а точнее — ежедневного ухода, до каких-то лучших времен.
— Ты еще не завтракала? — спрашиваю я. — Самое время заодно и пообедать. Уже третий час дня. Умывайся, я накрою на стол. Первое холодное, второе еще горячее. Сварю кофе.
Кристина угрюмо кивает, уходит в ванную. На кухне прибрано, грязной посуды нет. Антон как-то сказал, что он дома почти не ест. Но по утрам моет посуду в раковине, убирает со стола. Кристина больше не выходит проводить его на работу. Спит он в гостиной на диване.
Кристина умылась, но вид лучше не стал. Проблема еще и в том, что к врачу мне ее сейчас не уговорить пойти. Тут окопалась травница Катерина. Что это за отвары, кому и при каких диагнозах они показаны, на что действуют хорошо, на что плохо? Антон считает, что это в принципе шарлатанство, зомбирование, но именно поэтому бороться невозможно. Зомбированный человек уходит в область туманных иллюзий как в самое надежное убежище. Там гаснут тревожные мысли, глохнут больные эмоции, а их место занимает тупое подобие покоя. Так я понимаю это травяное лечение. От обычного, аптечного отвара трав не может быть ни таких изменений, ни такого, практически наркотического привыкания. Вся квартира в горшках с травой, уродливыми цветами. Понятия не имею, что это.
Кристина ест торопливо и жадно. Еще один, кстати, симптом сильного внедрения в организм. Кристина то совсем не может есть, то набрасывается на еду. Вряд ли она замечает вкус. С одинаково отстраненным выражением поглощает и свекольник, и мороженое.
— Какие у тебя планы на сегодня? — спрашиваю я осторожно.
— Спать, — отвечает она с обычным для последнего времени вызовом.
— Поспи, — соглашаюсь я. — А я постираю, у тебя, наверное, что-то накопилось.
И я почти убегаю в ванную — от ее тона, от ее вида, от ее нового оценивающего взгляда. Открываю в ванной корзину для грязного белья. Это не грязное белье. Это вещи моей дочки, моего мужчины, это их запах. Это моя забота. Я прячусь в этой простой работе, как будто нет между нами ни враждебности, ни предательства. Как будто мы все по-прежнему вместе.
И вдруг… Что это? Платье Кристины, которое мы не так давно вместе выбирали — черное в горошек. Оно скомкано, местами разорвано. И на нем… Это же сперма! Платье еще хранит и запах духов Кристины, и ее пота. И запах чужого тела. Я остро чувствую чужой запах. Рядом с платьем кружевные черные трусики, тоже разорванные. У нее появился мужчина? Человек, который предпочитает грубые игры? Или это вообще изнасилование? Как спросить? Как спросить, чтобы получить ответ?
Я тихонько захожу в ее спальню. Кристина лежит на кровати, прикрывшись простыней. Она в не очень свежей ночной рубашке. На столике стакан с остатками какого-то отвара. Глаза у нее затуманены, как будто мозг уже отключается, хотя сна еще нет.
Я села на стул рядом, почувствовала противный запах отвара. Взяла ее руку.
— Кристя, все в порядке? С тобой ничего плохого не случилось?
Она смотрит на меня недоуменно и вдруг хрипло смеется:
— Ты порылась в моем белье? Испугалась, что меня изнасиловали? Платье твоей дочечки порвали! Ты хочешь меня пожалеть или помечтать, что подвернулся случай вам меня кому-то сбагрить? Я скажу. Нет, не изнасиловали. Мне самой так нравится. Вот такой грубый мужик, который ничего не придумывает. В отличие от моего благородного мужа с моей распрекрасной мамочкой. Рассказать подробности?
— Ни в коем случае, — ответила я и встала. — Только не в таком состоянии. Только не с целью причинить мне еще большую боль. Не знаю, думала ли я о таком наказании, как твоя ненависть. И не знаю, что мне с нею делать.
— Не все коту масленица, — мстительно проговорила Кристина и закрыла глаза.
Я вернулась в ванную, постирала все, развесила, в том числе и разорванные вещи. Может, они ей дороги как память. Вышла не попрощавшись. Шла домой и несла ее ненависть, как горб, который с каждой минутой гнет меня все сильнее.
Сергей Кольцов
Захожу с утра в кабинет Славы. Он поднимает голову от компьютера, смотрит на меня, а переключиться не может.
— Какой у тебя задумчивый и поэтический взгляд, Слава. Ты смотришь на меня, как на отражение света в воде. А на это можно смотреть бесконечно. Это я, твоя частная и честная левая рука! Проснись и пой. Я кое-что принес в клювике.
— Привет. Ты правильно заметил. Голова кругом. Нет ничего страшнее, чем пытаться понять мотивы враждующих женщин, каждая из которых хочет обвинить другую. И у всех полно мотивов для всего на свете. Я, кажется, только Марию Соколовскую еще не подозревал в преступлениях, но близок к тому. Она тоже мне врет. Так мне кажется. Давай свой сюрприз.
— Ты будешь смеяться, но это еще одна женщина, — я сел удобнее и положил перед собой диктофон. — Помнишь, конечно, что в вечер убийства Степана Сереброва на их площадке соседей не оказалось. Оксана сказала, что все с весны на дачах. Там еще две квартиры. Так вот, мне вдруг захотелось навестить владельцев. И просто прогуляться по Подмосковью. Погода дивная сегодня, если ты не заметил. А вдруг, думаю…
— Сережа, неужели…
— Да! И еще раз да! Сначала я был у Скворцовых, это пожилая пара, которая на самом деле всегда проводит на теплой даче полгода — с апреля. А потом заехал в Ивантеевку к Елене Александровне Галицкой. Она пенсионерка, но подрабатывает портнихой. И такое наше везение, что она именно в тот вечер привезла в Москву к заказчице свадебное платье. Они рассчитались, и Елена Александровна решила заехать к себе на квартиру, посмотреть, все ли в порядке. У нее есть машина, что облегчает проверку показаний. Елена Александровна вошла к себе около восьми часов вечера. Часа два наводила порядок — протирала пыль, мыла пол, потом вышла и стала запирать свою дверь. В это время из квартиры Серебровых вышла женщина. Просто захлопнула дверь и ушла. Это была не Оксана и, что самое интересное, по описанию никак не похожа на Земфиру. Земфира в тот день была в красной блузке и цыганской цветастой юбке, да и не спутаешь ее ни с кем. Женщина, которую видела Елена Александровна, была одета в серое узкое платье, волосы, как ей показалось, темно-русые, прямые. Темнее, чем у Оксаны. И тут мне вспомнился тот волосок, который Масленников обнаружил на полу ванной и который не совпал с волосами Оксаны и Земфиры. Тогда мы не придали значения, не к чему приложить, не было третьего человека, но вот так… Есть голова, на которой растут возможные улики. Вот запись нашего разговора, можешь приобщить к делу. Когда речь зайдет об опознании и очной ставке, Елена Александровна приедет.
