– Джулия? Не Селена?
– С чего бы? Селена потаскушка только потому, что у нее большие сиськи?
– Господи Иисусе! Да нет же! Я и внимания не обратил на их… А, твою ж мать.
Но Конвей опять ухмылялась: завела меня, а я и попался.
– Пошла ты, – буркнул я, – это просто отвратительно, вот и все.
А она расхохоталась. Хороший смех, громкий, открытый.
Я начинал ей нравиться, помимо ее воли. Я вообще нравлюсь людям. Это я не хвастаюсь, просто сообщаю. В нашей работе нужно знать свои сильные стороны.
А самое безумное, что и мне она начинала нравиться, где-то глубоко в душе.
– Прикол в том, – уже серьезно сказала Конвей, – что если бы я угадывала сегодня, про компанию Холли я сказала бы то же самое.
– В смысле?
– Четыре симпатичные девчонки, так?
– Боже, Конвей. За кого ты меня принимаешь?
– Я не говорю, что ты извращенец, а призываю вспомнить себя в шестнадцать лет. Ты бы замутил с ними? Приглашал бы куда-нибудь, дружил в фейсбуке, что там они сейчас делают?
В шестнадцать лет я бы относился к таким девушкам, как к музейным экспонатам под стеклом: можешь смотреть сколько влезет, грезить до помутнения в башке, но трогать не смей – по крайней мере, если у тебя нет спецоборудования и решимости прорваться сквозь бронированное стекло и обойти вооруженную охрану.
Но теперь, когда я прочел записки на доске, они казались мне другими. Из-под милой внешности повсюду просвечивала опасность, как занозы на гладком дереве.
– Они классные, – сказал я. – Холли и Селена симпатичные, да. Я бы сказал, они пользуются успехом – возможно, у разных категорий парней. Ребекка обещает стать хорошенькой в скором времени, но в свои шестнадцать я бы этого не просек, да и унылая она, так что я бы не обратил внимания. Джулия: не супермодель, но вполне ничего, и с изюминкой такая, так что в целом да, вполне. Я бы запал.
Конвей кивнула:
– Вот и я о том. Так почему ни у одной нет бойфренда? И, если я не ошиблась в догадках, почему ни у одной из них и год назад его не было?
– Ребекка – поздний цветок. Считает парней противными и стесняется всего, что с ними связано.
– Хорошо. А остальные?
– Живут в пансионе. Парней нет. Свободного времени мало.
– Свору Хеффернан это не останавливает. Две – точно, одна нет, одна так-сяк; примерно такого и ожидаешь. Банда Холли: нет, нет, нет, нет, без вариантов. Ни одна ни на секунду не задумалась, отвечая, ни одна не сказала “все сложно”, не хихикнула, не покраснела, ничего вообще. Только спокойное безразличное “нет”.
– Ну и что ж тогда? А вдруг они лесбиянки?
Пожимает плечами:
– Все четверо? Возможно, но маловероятно. Впрочем, компашка тесная, это да. Отпугни одну, и все следом за ней будут шарахаться от парней.
– И ты думаешь, кто-то именно так и поступил, – констатировал я.
Конвей отшвырнула огрызок. Хороший бросок – огрызок пролетел точно между стволами деревьев и шлепнулся далеко в кустах, спугнув пару пичуг, хлопотливо вспорхнувших в воздух.
– И еще я думаю, что-то всерьез отшибло мозги Селене. И не верю в совпадения. – Она вытащила телефон, кивнула в сторону моего яблока: – Доедай. Сейчас проверю сообщения, и двинем дальше.
Вроде по-прежнему отдает приказы, но тон изменился. Я прошел тест, или мы оба прошли: щелкнуло.
Напарник мечты живет в глубинах твоего сознания, это тайна, как девушка мечты. Мой, например, вырос среди книжных шкафов от пола до потолка, играл на скрипке, у него рыжий сеттер, непоколебимая уверенность в себе и оригинальное чувство юмора, которое не понимает никто, кроме меня. То есть ничего общего с Конвей, ни по одному пункту, и, спорим, ее напарник мечты ничуть не похож на меня. Но ведь щелкнуло. Может, и всего на несколько дней, но мы идеально подходим друг другу.
Я сунул свой огрызок в чашку из-под кофе, тоже достал мобильник.
– Софи, – сообщила мне Конвей, прижав телефон к уху. – Никаких отпечатков нигде. Ребята из Экспертизы говорят, слова вырезаны из книги среднего качества, издана в последние пятьдесят-семьдесят лет, судя по бумаге и шрифту. А судя по фокусу на фотографии, снимали не Криса, он лишь часть заднего плана, остальное просто обрезали. Место пока определить не удалось, но она работает, сравнивает с фотографиями из дела.
Я включил телефон, и он тут же пискнул: сообщение. Конвей обернулась.
Номер незнакомый. И текст настолько неожиданный, что я всматривался добрую секунду, въезжая в смысл.
Джоанна хранила ключ от двери между школой и пансионом внутри “Жития святой Терезы”, книжный шкаф в общей гостиной третьего года. Сейчас, возможно, его там и нет, но год назад точно был.
Я протянул телефон Конвей.
Она нахмурилась. Придвинула свой телефон поближе, принялась стремительно пролистывать что-то на экране.
– Номер не наших девчонок – во всяком случае, не прошлогодний. И не приятелей Криса.
Она хранит у себя в телефоне все их номера, год прошел. Ни одна ниточка не обрезана, даже тончайшая.
– Отвечу, – предложил я. – Спрошу, кто это.
Конвей задумалась. Кивнула.
Привет – спасибо за информацию. Прости, у меня не все номера в записной книжке, кто ты?
Показал Конвей. Она трижды перечитала, обгладывая с большого пальца застывший яблочный сок. Одобрила:
– Давай.
Я нажал “отправить”.
Никто из нас не стал комментировать – незачем. Если это правда, тогда у Джоанны и еще как минимум одной девицы (а вероятно – больше чем одной) была возможность выбраться из школы в ту ночь, когда убили Криса Харпера. И одна из них могла что-нибудь видеть.
Одна из них могла что-нибудь сделать.
Если это правда, то сегодняшний день приобретает совсем другой смысл. Мы больше не ищем автора записки, теперь все сложнее.
Мы ждали. Тем временем ритм ударов клюшек на поле изменился: девчонки нас заметили, начали пропускать простые мячи, вытягивая шеи, чтобы разглядеть нас в тени деревьев. Маленькие скандальные птички щебетали и хлопали крыльями над нашими головами. Солнце то и дело скрывалось за набегавшими облачками. Телефон молчал.
– Позвонить?
– Позвони.
Я набрал номер. Автоматический женский голос посоветовал мне оставить сообщение.
– Одна из нашей восьмерки.
– О да. Иначе слишком много совпадений. И это не твоя Холли. Она принесла фотку, принесла бы и ключ.
Конвей опять вытащила телефон. Набрала один номер за другим: “Добрый день, это детектив Конвей, просто хочу проверить, что у нас верный телефонный номер, на тот случай, если необходимо будет с вами связаться…” И везде одинаковая запись автоответчика: “Я в школе. На время занятий телефон отключен”.
