Но все номера правильные. Никто из наших не сменил номер – голоса были их собственные.
– У тебя нет приятеля в телефонных компаниях? – спросила Конвей.
– Пока нет.
И у нее, видимо, тоже, иначе бы не спрашивала. Копишь полезных друзей, со временем записная книжка все толще, и сам ты тоже в чьем-то списке. Как обухом по голове: мы, пара новобранцев, в самом центре событий.
– Ничего, Софи поможет. – Конвей уже набирала номер. – Она добудет записи всех звонков и сообщений с этого номера. К концу дня наверняка.
– И номер окажется незарегистрированным.
– Угу, точно. Но я хочу знать, кому еще оттуда отправляли сообщения. Если у Криса была подружка, он ведь назначал свидания каким-то образом. Мы так и не выяснили каким. – Она соскользнула со стенки и поднесла к уху телефон. – А мы с тобой тем временем пойдем глянем, не наврала ли нам наша Маленькая Мисс СМС.
Маккенна вышла из кабинета, готовясь помахать нам ручкой на прощание, и не возликовала, узнав, что мы вовсе не намерены прощаться. К этому часу мы стали главной темой всех школьных сплетен. Девочки, которые не живут в пансионе, вот-вот отправятся по домам и расскажут родителям, что полицейские вернулись, и телефон Маккенны начнет трезвонить. Она-то рассчитывала, что к тому времени уже можно будет отвечать, мол, это маленькое недоразумение благополучно разрешилось, просто несколько уточняющих вопросов, мистер и миссис, не забивайте свои драгоценные головы, все уже закончилось. Она не спрашивала, надолго ли затянется дело. А мы сделали вид, что не понимаем, интересует ли ее это.
Короткий кивок Маккенны – и кудрявая секретарша вручила нам ключ от спального корпуса, коды от замков общих гостиных, подписанное разрешение на обыск. Все, о чем мы попросили, но уже без улыбки. Напряженное лицо, глубокая складка между бровями. На нас вообще не смотрит.
Когда мы выходили из кабинета, прозвучал звонок.
– Пошли скорей, – Конвей прибавила шагу, – уроки закончились. Сейчас откроют дверь в спальный корпус, и я не хочу, чтобы кто-то оказался в общей гостиной раньше нас.
– Кодовые замки в общих гостиных – они и в прошлом году были?
– Ага, уже много лет как.
– С чего вдруг?
В классах за закрытыми дверями в один миг поднялся галдеж, загрохотали отодвигаемые стулья. Конвей побежала вниз по лестнице.
– Девчонки хранят там свои вещи. Двери в спальнях без замков – на случай пожара и лесбиянок, видимо; тумбочки запираются, но они очень маленькие. Так что основная часть барахла обретается в гостиной – диски, книжки, все такое. И если что-то вдруг пропадет, то при наличии кодового замка подозреваемых оказывается не больше дюжины. Запросто вычисляется кто.
– Я думал, здесь никому и в голову такое не придет.
Ироничная ухмылка Конвей:
– “Людей подобного типа наша школа не прельщает”. Так, что ли? Я спросила у Маккенны, были ли проблемы с воровством. Она скроила постную рожу: нет, ничего подобного. Я говорю: “нет” с тех пор, как кодовые замки поставили, верно? Тут ее вовсе перекосило, и она прикинулась, что не расслышала.
В жилое крыло, через уже открытую дверь.
Там все было по-другому, чем в учебном корпусе. Светло, прохладно и тихо, белоснежная тишина стекает по лестничному пролету вниз. Легкий аромат, едва заметный, цветочный. Сама атмосфера намекает, что мне надо сдать назад и пускай Конвей дальше действует одна. Это девчачья территория.
Вверх по ступенькам – Дева Мария загадочно улыбается мне из своей ниши на лестничной площадке, – по длинному коридору, вымощенному красным кафелем, мимо закрытых белых дверей.
– Спальни, – пояснила Конвей. – Третий и четвертый год.
– А ночью кто-то дежурит?
– Не особо. Комната кастелянши внизу, рядом с малышами. Здесь на этаже есть две старосты, выпускного года, но они же ночью спят, какой от них прок? Так что если ты не совсем уж недотепа, смыться можно запросто.
Две дубовые двери в конце коридора, одна напротив другой. Конвей подошла к левой, набрала цифры на замке, даже не заглядывая в секретарскую шпаргалку.
Какая уютная норка, эта общая гостиная третьего года, настоящий сказочный домик. Я прекрасно понимал, что вижу лишь парадную сторону, я же насмотрелся на ту их доску, но все равно не мог вообразить, как в том углу, к примеру, кого-то злобно травят или кто-то устроился вон на том диване с намерением вскрыть себе вены.
Здоровенные мягкие диваны в золотисто-рыжих тонах, газовый камин, сверху на полке ваза с фрезиями. Старинные деревянные столы, за которыми можно делать уроки. Повсюду девчоночье барахло: ленточки и резинки для волос, лак для ногтей, журналы, бутылочки из-под воды, надорванные пакетики со сладостями. Со спинки стула свисает зеленый шарф с узором из белых маргариток, тончайший и легчайший, как вуаль невесты, он колышется даже при самом слабом движении воздуха. Лампы, реагируя на датчик движения, вспыхивают, как предупредительные сигналы, совсем не гостеприимно. Эй, ты. Я слежу за тобой.
Две ниши со встроенными книжными шкафами, от пола до потолка, и каждая полка плотно набита книгами.
– Твою ж мать, – буркнула Конвей. – Не могли просто поставить здесь телик?
Звонкие детские голоса в коридоре, дверь позади нас распахнулась. Мы резко обернулись, но эти девчонки гораздо младше нашей компании. Трое, толпятся в дверях, пялясь на меня. Одна хихикнула.
– Кыш, – спокойно скомандовала Конвей.
– Мне нужны мои угги!
Малышка показала рукой на свое имущество, Конвей взяла обувку, сунула хозяйке:
– А теперь валите отсюда.
Они попятились. И начали взволнованно перешептываться еще прежде, чем я закрыл дверь.
– Угги, – проворчала Конвей, доставая перчатки. – Эти чертовы штуки надо вообще запретить.
Да, перчатки. Если книга и ключ действительно существуют, отпечатки могут иметь значение.
Каждому по шкафу. Пальцем по корешкам, снять и положить на пол первый ряд книг, проверить второй. Быстро, в стремлении вытащить на поверхность что-нибудь значительное. И пускай нашедшим буду именно я.
Конвей заметила и девчачий интерес, и смешки или просто почуяла неладное.
– Следи за собой. Я тебя, конечно, дразнила, но ты и впрямь выплясываешь перед этими девицами. В таком возрасте они так и норовят в кого-нибудь втюриться и тренируются на каждом более-менее приличном существе мужского пола, до которого могут дотянуться. Заходил в учительскую? Думаешь, случайно все учителя-мужики противные уроды? – Она покачала головой. – Это чтоб меньше с ума сходили. Несколько сотен девиц, уровень гормонов на грани взрыва…
– Я не Джастин Бибер. И не намерен устраивать тут беспорядки.
Радостное фырканье.
– Тут и не нужен Джастин Бибер. Ты не урод, тебе не шестьдесят – вполне достаточно. Они хотят романтических переживаний – отлично, используй это. Только не оставайся наедине ни с одной из них.
