Книга Десятое декабря, страница 10. Автор книги Джордж Саундерс

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Десятое декабря»

Cтраница 10

Каждое слово, каждое изменение позы говорили об одном: мы всегда знали друг друга, были родственными душами, встречались и любили друг друга в многочисленных прежних жизнях и будем встречать и влюбляться в многочисленных будущих и всегда с теми же трансцендентно оглупляющими результатами.

Потом наступило трудноописуемое, но вполне реальное погружение в серию последовательных воспоминаний, которые лучше всего описать как тип ненарративного мысленного сценария, т. е. ряд туманных воображаемых мест, в которых я никогда не бывал (долина в высоких белых горах, заросшая соснами; дом типа шале в тупике, двор при котором зарос чахлыми раскидистыми сказочными деревьями), каждое из которых пробуждало глубокое сентиментальное томление, томления, которые сливались в – а вскоре сводились к одному центральному томлению, т. е. страстному томлению по Хизер, и одной только Хизер.

Этот мысленный сценарий достиг апогея во время нашего третьей (!) вспышки любовной горячки. (Абнести явно включил в мой лактаж некоторое количество ЖивитиваТМ.)

После чего наши заверения в любви стали изливаться одновременно, лингвистически сложные, метафорически богатые: позволю себе сказать, мы стали поэтами. Нам позволили пролежать там почти час, и мы лежали, сплетясь конечностями. И это были идеальные ощущения. Невозможная вещь: счастье, которое не вянет, чтобы дать свободу тонким побегам нового желания, возникающего внутри него.

Мы обнимались со страстью/сосредоточенностью, которые соперничали с той страстью/сосредоточенностью, с которыми мы трахались. Я хочу сказать, что в объятиях по сравнению с траханием не было никакой ущербности. Мы сливались воедино на супердружелюбный манер, словно два щенка или супруга, встретившиеся в первый раз после того, как один из них заглянул в глаза смерти. Все казалось влажным, проницаемым, произносимым.

Потом что-то в лактаже стало пропадать. Я думаю, Абнести отключил ВербалистТМ? А еще стыдопонизитель? Практически все начало идти на убыль. Мы начали процесс (всегда неловкий после ВербалистаТМ) попыток разговора.

И все же по ее глазам я видел, что она все еще влюблена в меня.

И я определенно все еще чувствовал любовь к ней.

А почему бы и нет? Мы только что три раза оттрахались! Почему, по-вашему, говорят «творите любовь, а не войну»? Вот мы ее и сотворили, целых три раза: любовь.

Потом Абнести сказал:

– Лактаж?

Мы вроде как даже забыли, что он присутствовал за своим односторонним зеркалом.

Я сказал:

– Это обязательно? Нам действительно нравится то, что сейчас.

– Мы хотим попытаться вернуть вас к исходной отметке, – сказал он. – У нас еще сегодня много дел.

– Черт, – сказал я.

– Тьфу, – сказала она.

– Лактаж? – сказал он.

– Подтверждаю, – сказали мы.

Вскоре что-то начало меняться. Я что говорю: она оставалась в порядке. Красивая бледная девушка. Но ничего особенного. И, насколько я видел, она чувствует то же самое касательно меня: И чего это мы вдруг так разгорячились?

Почему мы голые? Мы за секунды оделись.

Вроде как неловко.

Любил ли я ее? Любила ли она меня?

Ха.

Нет.

Потом ей пришло время уходить. Мы пожали друг другу руки.

Она ушла.

Подали ланч. На подносе. Спагетти с кусочками курицы.

Ох как я проголодался.

Весь ланч я думал: чудно́ это было. Я помнил, что трахал Хизер, помнил, что чувствовал то, что чувствовал к ней, помнил, что говорил ей слова, которые говорил. У меня даже горло саднило от того, сколько слов я наговорил и как быстро приходилось говорить. Но что касается чувств? У меня в принципе никаких чувств не осталось, ничегошеньки.

Только раскрасневшееся лицо и некоторое чувство стыда, что я три раза трахнулся на глазах Абнести.

III

После ланча появилась другая девушка.

Примерно такая же, обычная. Темные волосы. Среднее сложение. Как и в Хизер при первом появлении, в ней тоже не было ничего особенного.

– Это Рейчел, – сказал Абнести по громкой связи. – Это Джефф.

– Привет, Рейчел, – сказал я.

– Привет, Джефф, – сказала она.

– Лактаж? – сказал Абнести.

Мы подтвердили. В том, что я почувствовал, было что-то очень знакомое. Рейчел вдруг превратилась в суперкрасавицу. Абнести запросил разрешения взбодрить наши языковые центры с помощью ВербалистаТМ. Мы подтвердили. И вскоре мы и с ней трахались как кролики. Вскоре мы тоже говорили касательно нашей любви, как маньяки, умеющие ясно излагать свои мысли. И опять определенные ощущения возникали в ответ на одновременно появляющуюся отчаянную жажду этих ощущений. Вскоре воспоминание об идеальном вкусе рта Хизер было стерто текущим вкусом рта Рейчел, гораздо более похожим на вкус, которого я жаждал теперь. Мною овладели беспрецедентные эмоции, хотя эти беспрецедентные эмоции были (в глубине сознания я это осознавал) точно теми же эмоциями, что я чувствовал прежде по отношению к этому кажущемуся теперь недостойным сосуду по имени Хизер. Рейчел была – и я серьезно – тем, что надо, ее жадные рот/руки/лоно – все они были тем, что надо.

Я так любил Рейчел.

Затем появились те же географические воспоминания (смотри выше): те же заросли сосен в долине, тот же дом, похожий на шале, воспоминания, сопровождаемые тем же томлением-по-месту, переходящим в томление (на сей раз) по Рейчел. Продолжая демонстрировать уровень сексуального усердия, который вызывал то, что я бы описал как постепенно затягивающаяся на груди сладостная резиновая лента, одновременно соединявшая нас и побуждавшая двигаться дальше, мы страстно (точно, поэтически) шептали о том, как давно, кажется, мы знаем друг друга, т. е. вечность.

И опять общее число раз наших занятий любовью составило три.

Потом, как и прежде, эмоции начали ослабевать. Наш разговор стал менее возвышенным. Число слов уменьшилось, предложения стали короче. Но я по-прежнему любил ее. Любил Рейчел. Все в ней казалось идеальным: родинка на щеке, черные волосы, легкое подрагивание изредка ягодицами, которым она словно говорила: мммм-ммм, это было высший класс?

– Лактаж? – сказал Абнести. – Мы собираемся попытаться вернуть вас к исходной отметке.

– Подтверждаю, – сказала она.

– Погоди-ка, – сказал я.

– Джефф, – раздраженно сказал Абнести, словно чтобы напомнить мне, что я здесь не по собственному выбору, а из-за совершенного мной преступления и сейчас отбываю срок.

– Подтверждаю, – сказал я.

И окинул Рейчел прощальным взглядом любви, зная (чего пока не знала она), что это последний взгляд любви, которым я смотрю на нее.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация